Почти весна

Вторник, 24 Октября 2006 г. 22:18

Я расскажу вам историю. Она немножко грустная, но вы не принимайте её близко к сердцу. Это просто история, рассказанная старым уличным музыкантом Бардом. В перерывах между игрой на флейте он пил кофе из старой фарфоровой кружки с трещиной и усмехался одним уголком рта, другой же уголок опуская вниз, как на грустных театральных масках. А потом, решительно отставив кружку, он рассказывал невообразимые истории, повторяя при этом "Уж это-то точно было. Это не враки!". Эта история о Северном Ветре начинается так: "У Северного Ветра давно замёрзло сердце."
У Северного Ветра давно замёрзло сердце. Его лицо, высеченное изо льда двумя искуснейшими скульпторами - Морозом и Снегом так, что оно стало похоже на индейскую маску, было холодно и равнодушно, как сам север. Ветер нёс на своём плаще Бурю, Метель и Мороз. В волосах его запутались искорки северного сияния .Его узловатые пальцы держали бело-голубую бабочку Севера.
Однажды Ветер зашёл в город под названием Вирра и стал бродить по узким каменным улочкам. И, зайдя в одну из самых тихих улиц, он в первый раз встретил Барда. Старый музыкант воскликнул:
-Здравствуй, Ветер Северный!
но Ветер ушёл также тихо, как и сотни раз до этого, когда люди пытались заговорить с ним. Ветер был молчалив и мрачен.
Ещё два дня Северный Ветер ходил по городу, едва прикасаясь пальцами ног к каменным мостовым и покрывая инеем травинки и листья тоненьких, дрожащих от одного дыхания, деревьев. А потом Ветер услышал музыку. Он полетел туда, откуда слышалась мелодии, и...замер. Старый бард, закрыв глаза и изредка откидывая посеребрённые временем пряди волос, извлекал из тонкой флейты чарующие звуки. Ветер слушал. Его сердце, выполненное из чистого льда, таяло. Когда мелодия закончилась, он прошептал:
-Почти весна...
Вот такая чудная история. Вы спрашиваете, почему он сказал "почти весна"? Просто Ветер дал название той мелодии, что играл Бард, той мелодии, что растопила его сердце, той мелодии, что принесла в его сердце весну. Вы спрашиваете, почему же тогда "почти"? А вы подумайте сами, какой северный ветер сможет жить с горячим сердцем.
И сейчас про себя я шепчу всего два слова:
-Почти весна...

Этот вечер был неоправданно жесток.

Вторник, 24 Октября 2006 г. 22:15

-Этот вечер был неоправданно жесток.
Эти слова проговорил бледный юноша, обращаясь к тонкому хрустальному бокалу, наполненному вязким, тягуче-красным вином. Юноша был красив. Белые прямые волосы до плеч, насмешливые глаза цвета осеннего неба и незаметная, но явственно ощущаемая горечь в голосе, наполненном злой иронией, делали его похожим на старика. Тонкие длинные пальцы рассеянно покачивали фужером. Лёгкая улыбка в течении всего вечера не покидает его губ, превращаясь то в циничную усмешку, то в истерическую ухмылку. Потом, будто что-то решив, он отставил бокал, и вновь обратился в пустоту:
-Ну, что ж. Начнём. Итак, этот вечер был неоправданно жесток.
Их уже битый час вели по грязному снегу в неизвестность. Наконец они вышли из города. Серые стены, черные трубы и едкий дым остались позади. Белое полотно расстилалось по всей земле и не было ни одной чёрной точки, кроме той что маячила далеко на горизонте. Их воспитатель указал на него рукой и крикнул второму взрослому:
-Нам туда!
Второй кивнул. Он сегодня был каким-то угрюмым. От этого становилось ещё тревожнее и загадочней. Этот воспитатель, в отличие от первого, всегда разговаривал с ними на равный, смеялся, играл. И не было ещё ни одного дня, что бы он грустил или был мрачен. Для детей это было не концом света.
Эти двое людей были едва ли не единственными взрослыми, которых они знали. У детей не было ни отца, ни матери. Они были найдёнышами.
Жили в одном очень старом доме с вечно протекающей крышей и противно трещавшими лампами. Дети жили там всё время, не отлучаясь ни на секунду с территории детдома. А теперь всё закончилось - и ветер и снег в лицо, и ноги завязают в белизне.
Они шли, и очертания мрачной бетонной коробки - места, куда их вели - становились всё чётче и пугающей. Когда они приблизились настолько, что почувствовали странный едкий запах, дети увидели на стенах, на земле и чёрных трубах, слишком больших для дымных, всё было покрыто сажей.
-Заходите, заходите - пробурчало откуда-то из дома. Дверь раскрылась, и на порог вышел дородный мужчина в белом, запачканным сажей, халате. - Детишек привели. Ну молодцы, молодцы. - и улыбнулся.
Детей пробрала дрожь. Один из них, тощий, больного вида мальчик в очках и замызганной рубашке, спросил:
-Вы, наверное, доктор?
-Нет. Они убийцы. - ответил маленький мальчик с серыми, как осеннее небо, глазами и чёрным, цвета вороного крыла, коротким ежиком волос. И посмотрел "доктору" прямо в его глаза. Тот отшатнулся и крикнул:
-Рус, убери его. - и схватив вместе с другим воспитателем пистолеты, стали загонять детей в дом, где стояли множество печей, на подобие тех, в которых пекли хлеб, только больше, ровно настолько, что в неё можно засунуть человека.
Из дома уже слышались крики детей, сгорающий нажива, а учитель и его любимый воспитанник стояли напротив друг друга, разделяемые только холодным железом пистолета. Маленький мальчик вдруг шагнул вперёд и сказал:
-Ты предатель. - сказал равнодушным голосом, с едва заметной горечью и лёгкой иронией. - Ты предал нас всех.
Рука Руса дрогнула и как-то вся сжалась. Дуло полыхнуло огнём. И мальчика больше не стало. Рука убийцы успокоено опустилась...и вдруг стала вновь, с явной неохотой подниматься вверх, тянясь дулом к виску. Воспитатель с ужасом посмотрел на неё, пытался остановить, схватил другой рукой, но - бесполезно. Что-то подталкивало его руку, будто маленький смерч. Громыхнул второй выстрел. И учитель и ученик успокоено спали на снегу.
Дверь дома отлетела прочь. По воздуху пролетели несколько пуль. Только когда все обитатели странного дома были мертвы, ветер взвыл - яростно и грустно. Дом наполнился ароматом лайма, который принёс с собой ветер взамен тошнотворного запаха, доносившего из огромных печ. Когда ветер вылетел на улицу, оказалось, что день давно закончился и уже клонился к ночи. Этот вечер был неоправданно жесток.
Юноша замолчал, слегка встряхнул головой, отчего белые пряди волос упали на лицо. Он встал, поклонился с едва заметной усмешкой и... истаял, лениво всколыхнув вино в бокале. Он пронёсся по залу неслышным ветерком, проскользнул в окно, оставив после себя лишь запах лайма и почти не слышимый запах гари.

Ветер с ноткой кофе

Вторник, 24 Октября 2006 г. 21:57

В комнате запахло кофе. Я оглянулся, полоснув белыми волосами по глазам.
На краюшке стола сидела девочка. Тонкие косички, торчащие в разные стороны, кривоватая улыбка - усмешка, тонкие пальцы, вцепившиеся в древесину стола. На хрупких плечах кое-как держится растянутая бесформенная футболка, вытертая до белизны синяя юбка. Провода, тянущиеся по нескладному телу, как вены, обмотанные на тонких запястьях, заканчиваются наушниками. Кулон-сердечко болтается между отчётливо-видимыми ключицами. И глаза цвета кофе с золотистыми искрами давно потухшего костра нашедшего своё продолжение в этих зеркальных зрачках, отсекающих всё, что осталось во внешнем мире. Ветер с ноткой кофе...
-Расскажи историю!! ! -как всегда безапелляционно потребовала она.
-Какую? - улыбнулся одним уголком рта я.
-Про меня. Про то, как я стала ветром!- она смотрела серьёзно и упрямо. Я отказывал ей в этой простой просьбе уже сотни раз. Но сейчас...
-Ну что ж, это твоё право...



Дом стоит, едва колеблемый дымом. Но на него давно не обращают внимания - все прыгают через костёр. Праздник.
А около того самого дома застыл ломаный силуэт девочки. Пшеничная коса до пояса и зелёные глаза. На её руках, свернувшись калачиком, спал трёхцветный котёнок с порванным ухом. На уголках губ девочки застыла ломаная улыбка.
Она медленно подошла к костру.
-А можно я тоже прыгну?- голос девочки дрожал и рассыпался миллиардами капель.
Все замерли. А потом...
-Уходи отсюда, ведьма!
Зелёноглазая улыбнулась:
-Ну что ж...

Новый день. Небо серее свинца и холодней скал.
На дороге появилась странная повозка. В ней сидели люди в серых одеждах.
Все завидевшие её сгибались в раболепных поклонах. Это ехала Святая Инквизиция.

Дом стоит, едва колеблемый дымом. Но на него давно не обращают внимания - все смотрят на то, как сжигают ведьму. Ломаный силуэт девочки распят на кресте. Пшеничные волосы до пояса уже тлеют. А глаза...глаза темны и в них отражаются искры костра. Костра, который скоро потухнет, но останется навеки в её глазах.
А на крыше дома сидит трёхцветный котёнок. Он умывается.
Волосы дотлели уже до лопаток. А глаза приобрели цвет неизвестного в той стране напитка - цвет кофе.
А котёнок закончил умываться.
Спрыгнул с крыши...и растаял.
На улице поднялся ветер. Он трепал пшеничные волосы той, чья смерть назначена на сейчас. Потом ветер полыхнул ещё раз. Залил дождь. Всё сильней и сильней.

Дом стоит, едва колеблемый ливнем. На него давно не обращают внимания - все ушли по домам, разогнанные ливнем. А крест дотлевает в душном дыме потухшего костра. А девочка с пшеничными волосами удаляется от земли, ведомая трехцветным котёнком. Они легко наступают на дождинки и поднимаются вверх. к небу.
А в воздухе пахнет ванилью и кофе.



В комнате царит молчание. Девочка со смешными косичками пшеничного цвета мнёт в руках мои пальцы.
Вдруг посреди комнаты появляется мальчик. Он по-птичьи наклоняет голову и говорит:
-Пойдём домой, Лика!
Бывшая ведьма грустно улыбается, легко спрыгивает со стола и подходит к нему. Проводит ладонью по его трёхцветным волосам. Оглядывается. Смотрит на меня и тает, оставляя в воздухе запах кофе. Мальчик пожимает плечами. Растворяется привкусом ванили.
-Хорошо, что ты ей рассказал. Я бы не смог. Привык я к ней...

И я остаюсь один. Потом беру курку и выхожу на улицу, запирая дверь на ключ. С меня ещё один рассказ. Я ведь у Всевышних подрабатываю Сказочником.