Болеть в нашей стране очень не приятно. Дело не в том, что климат препятствует выздоровлению или рост инфляции пагубно сказывается на иммунитете, вовсе нет, причина в условиях протекания недуга.

Решил я на прошлой неделе взять больничный. Голыми руками. Решил и взял. Благо общее состояние недомогания, выраженное в остром и навязчивом желании не работать уже недели три преследует меня, куда бы я не пошел, даже в туалет за мной ходит, даже в женский.

Думал, отдохну, окрепну, стану здоровый и бодрый, как солдат после профилактической клизмы, высплюсь, сил наберусь. В общем, индюк тоже много думал и состарился быстро. Взять больничный может каждый, а вот удержать его…

Первое с чем мне пришлось столкнуться это напор и скорость медицины. Причем буквально. Не успел я открыть входную дверь, как женщина-метеор, не замечая препятствия в виде меня, прорвалась в прихожую. В первое мгновение сложилось впечатление, что эскулап может двигаться только по прямой. Если бы не зеркало, которое остановило её, у меня был бы новый проем в кухню. Благо автопилот вовремя выключился, и она уверенной походкой проследовала в гостиную.

-- Ну? -- спросила врач, доставая стетоскоп.
-- Я больной. -- Потирая глаза, сказал я с надрывом и вселенской немощью в голосе.
-- Это я еще в прихожей поняла.

Мадам начала прослушку всего туловища. Звуки у меня оказываются исходят отовсюду. Весь торс был выслушан, его жалобы засвидетельствованы и запротоколированы в медицинской карте. После чего я усердно покашлял, прокряхтел «а-а-а» и станцевал лезгинку, зажав в попе карточку страхового полиса посетовал на общее состояние социальной бесформенности и серьезного диссонанса с окружающей действительностью во всем организме.

Врач поаплодировала моему актерскому таланту и выдала больничный, с предписанием явиться к ней аккурат через два дня, дабы я уже всему терапевтическому отделению поликлиники показал своё выступление на бис. Затем еще раз на посошок послушала мое «а-а» и выписала лекарство: йодную сеточку на место таланта.

Через два дня, встав с постели в семь утра, я нацепил парадный смокинг и отправился в поликлинику. До того момента я понятия не имел, что «семь утра» существует. У двери приемного отделения, к моему приходу, ожидая своей участи, сидела компания «следующих». Спрашивать, кто последний было бессмысленно и без того ясно, что им при всех раскладах, окажусь я. Усевшись поближе, к самому с виду здоровому дедуле я начал засовывать своё чистоплюйство в глубокие недра своего нутра. Через некоторое время нутро начало щекотать и чесаться. Чистоплюйство рвалось наружу. Видимо потому, что дедушка, подобно многим дедушкам своего возраста оказался повелителем ветров.

Около двадцати минут картина «восковые болванчики мадам Тюссо» не менялась. Пока самый общительный из всей компании, кивнув на дверь врача, не спросил:
-- А туда кто-нибудь заходил?...
И очередь зашевелилась. Вообще, строго говоря, очередей было несколько. Из тех, кто по талонам, тех, кому надо, тех, кому на пять минуточек, тех, кому только поздороваться и тех, кому не очень-то и хочется, но положено, причем без всякой очереди. В итоге, спустя два часа больничный я продлил. Но прицепом к нему было назначено посещение процедур, сдача анализов в обмен на лекарства, зарядка по утрам и задание выучить к следующему визиту стих Твардовского: «Час рассветный подъема». Иными словами отдых накрылся.

Более того, после посещения процедур я стал кашлять. Сдача анализов обернулась для меня слабостью в организме. Утренняя зарядка поставить меня на ноги могла только при условии, что происходила она от розетки в 220 Вт. А стих Твардовского я так и не выучил. Видимо последнее и стало причиной начала моей всамделишней болезни.

Прикинув, что больничный может быть продлен аж до второго пришествия, а у дверей приемной участкового врача можно было ставить палатку, я принял твердое решение выписаться! И вот я на работе. А болеть на работе не приятно, тем более при таком климате, да и рост инфляции как-то все больше тревожит…