МАРТ

Ночь стелется вокруг бульварного кольца,
Трамвай гремит, вобрав все звуки подчистую.
Я еду по кольцу до самого конца
И думаю, как я тебя не поцелую.

За призрачным стеклом уснул московский март.
Он за день так устал, он даже знать не хочет,
Как вырвавшийся снег отсрочке этой рад
И как он долго ждал своей последней ночи.

Мне очень не к лицу трамвайное кольцо,
Но ехать по кольцу и проще, и умнее.
И, в общем, все равно, что у меня с лицом -
Я не люблю тебя. Я просто не умею.

Снег совершает свой пронзительный полет,
Но знает, что его любовь к Москве впустую.
Что утром будет март, и он его убьет,
А может, и мою печаль о поцелуе.

Но я ее сейчас не думаю скрывать,
Я свято верю в ложь, что я - посередине,
И стоит только мне тебя поцеловать,
Я через полчаса твое забуду имя.

Но почему весь мир - лишь контур губ твоих?
Я вижу только их, мне большего не надо.
И вслед за мной Москва, о гордости забыв,
Вся тянется к тебе последним снегопадом...


ФОТО В КОНЦЕ НОЯБРЯ

Осенний четверг разноцветен, растрепан и короток,
Как модная стрижка. Осталась неделя - и прожито.
А помнишь: такой же ноябрь, воскресенье за городом,
Притихшее небо над дачным поселком... Ну, что же ты,
Ну вспомни - ладони в ладонях дрожали и таяли...
Так просто за шторами спрятать унылые улицы,
Укутать, укрыть, нашептать побережье Италии
И пляжные зонтики... Вскинув монетку, зажмуриться -
Неважно, что выпадет. Терпкую ягодку имени
Катать за щекой, осторожно целуя по буковкам...
Пугать, что в Марокко плохой урожай мандаринов и
Что Нового года не будет, твердить, что я глупая
И просто нечестно дрожать под тремя одеялами...
Пожалуй, ты прав, и затея не слишком удачная -
Мы оба замерзли и выглядим очень усталыми,
Какие уж тут фотографии, если назначено
Давиться сиропом от кашля (а пахнет смородиной!),
На решку загадывать счастье от марта до августа,
Согревшись, учить наизусть географию родинок,
И плакать, и бредить "уедем, уедем, пожалуйста" -
И всё невпопад, неумело, нелепо... Прости меня.
Как много счастливых монеток впустую потрачено...
А осень однажды вздохнет совершенно по-зимнему,
И наши фигурки в руке ее станут прозрачными.

P. S.

1.

"Смотрел на меня взасос
и поцеловал - в нос".
Вера Павлова

Не крашу ресницы - и так слишком ярко,
А платья стараюсь носить попрозрачней.
Июнь был короткий, июль будет жаркий,
Я брошу монетку в фонтан наудачу,

Решусь на короткую вздорную стрижку,
На юбку из ласковой солнечной пряжи,
И - в город, где небо значительно выше,
Где вот уже так заразительно пляшут

Смешинки в глазах, и настойчиво тянут
Бретельку с плеча непослушные пальцы...
Какой ты имбирный, санталовый, пряный,
И кто тебя только учил целоваться?

И вот еще: если накрасить ресницы,
А после заплакать - то выглядишь дурой.
Пожалуй, в тебя все же стоит влюбиться.
Как думаешь?



2.

"Я вернулся в мой город, знакомый до слез,
До прожилок, до детских припухших желез... "
Осип Мандельштам

... А вот еще немного о столицах.

Играю в города. Теряю память
О том, какой холодной будет осень,
И плавлюсь в пальцах, таю на ладони,
Теку по стеклам, крышам, парапетам,
Черчу круги по лужам... Этот дождь -
Он вовсе не похож на летний ливень,
Он лучше, лучше... И пускай у моря
Цветет себе какой-нибудь миндаль -
Мне северный июль сейчас дороже.
Я за него отдам без колебанья
Пощипыванье первого загара,
Прохладу влажных тканей и впридачу
Пригоршню южных перезревших вишен
(твои глаза темней)... И три часа
На маленьком диванчике в кофейне
(Могла бы прихватить с собою зонтик,
Но, знаешь, я теперь боюсь прогнозов)
Писать тебе, прижав листок неловко
К коленке, подложив путеводитель,
В котором нет ни слова обо мне...
Куда же - мне? Я в центре, в самом центре
Такого ослепительного лета,
Что ты меня в нем точно потеряешь...
А впрочем, ошибиться невозможно:
Кофейник пуст, асфальт давно просох,
И город липкой лужицей пломбира
Растаял в блюдце баловня-июля -
Он шлепает в ней ложечкой, хохочет,
А губы слаще слез и горше меда,
И лодочка плывет, плывет к заливу,
И я жива, и...



3.

"Город, который мы навсегда покидаем,
В нашем сознанье становится необитаем... "
Зоя Ященко

Теряя рельефность, историю, звуки, цвета,
Спокойствие, зренье, отвергнув простые решенья,
Твой город становится точкой в конце предложенья,
Которое я никогда не решусь прочитать,

А ты не напишешь... Не бойся, я буду умней.
Почти засыпая, уткнувшись куда-нибудь в шею,
Я слов никаких все равно подобрать не сумею,
Одним запятым разрешу над тобой позвенеть.

А утром я спрячу их в баночку от монпансье,
И баночка будет звенеть потихоньку в кармашке,
Но эта зима холоднее других, и однажды
Я больше не вспомню, как сладко ты дышишь во сне.

И значит, придется, придется тебя отпустить.
Я вытащу баночку, крышку чуть-чуть приоткрою,
И ветер подхватит широкой прохладной ладонью
Кудрявые легкие стайки моих запятых.

И, снова из точек и хвостиков город собрав,
Они успокоятся где-то в районе вокзала.
... Ты впишешь слова - те, которые я не сказала,
Прочтешь целиком и не сможешь уснуть до утра.



4.

"Та же в глазах мольба,
Тот же припев под утро:
Верю, ты будешь долгим, счастье мое... "
Михаил Щербаков

Как обычно, беда с вопросами.
Разреветься сейчас? Да запросто.
Говорю что-то очень взрослое,
А в глазах - сплошное пожалуйста.

Правда, милый, помочь друг другу нам
Больше нечем. Блеснет нечаянно
Солью из-под ресниц испуганных:
"Не теряй меня, не теряй меня... "

... Через пару часов забудется.
Успокоиться, чаю выпить и
Удивиться недавним глупостям.
Задремать, не снимая свитера,

Примостившись на подлокотнике,
Словно сделалась снова маленькой...
А проснуться - и в голос, тоненько,
Так, как плакала в детском садике,

Не боясь, что подводка смажется...
И не то чтоб меня обидели -
Просто восемь уже, и кажется,
Что за мной не придут родители.



5.

"Мой друг, ты тайну легкости постиг,
Зачем же плачешь ты в тот миг,
Когда последняя меж нами рвется нить... "
Ирина Богушевская

Осень явно забыла смычок натереть канифолью -
Он скользит по струне, звук неверен, во взгляде тоска.
Небо словно присыпано серой подмоченной солью.
Мне не больно... Ну разве что самую малость в висках.
В понедельник был снег, но растаял во вторник к обеду.
Ты же знаешь - такой нерешительный юго-восток...
Ты запомнишь столицу зареванной, бледной, нелепой,
Растерявшейся девочкой в черном немодном пальто.
Как же летом она хохотала, мерцала, звенела,
Как, зажав, словно редкую бабочку, вечность в горсти,
Пролетала над парками, будто небесное тело...
Ты чуть-чуть опоздал, на какую-то осень, прости...
Ты не бойся, со мной никогда ничего не случится.
Будет лето, и губы, и долька у самого рта...
Я люблю тебя. Очень. До самой последней страницы.
Это просто постскриптум. Страниц больше нет.
Улетай.

РЕЧНЫЕ НАРЕЧИЯ

Упрямое солнце никак не заходит.
Лопатки сгорели. Наверно, облезут.
Лежу на стрекозьем цветном мелководье,
Черчу на песке под водой "бесполезно".

Меж пальцами - рыбки, речные насечки,
Живое драже леденцового лета.
Щекотно... В песок соскользнуло колечко.
Мне жалко, хоть я и не верю в приметы.

Усталый, серьезный, ничуть не влюбленный,
Ты, кажется, больше не знаешь наречий.
Молчание стелется ряской зеленой,
И камешек чмокает сонную речку.

Двенадцать, тринадцать - нет, все-таки тонет,
Запутавшись в ласках насмешливых лилий.
Тринадцать - неплохо... Но в прошлом сезоне
Мы больше другую забаву любили.

Ты помнишь - травинкой, а после губами
Все ниже и ниже, по венке, до самой
Ладони... Не помнишь? Удобная память...
(Лопатки бы надо намазать сметаной)

И верно, в такую жару до забав ли?
Стрекозы назойливо звонки от зноя...
А сердце качается, будто кораблик,
И пальцы все тоньше под светлой водою.

ЧЕРНИКА

"Нужно сначала доесть, тут осталось немножко..."
Хитрые ямки у губ: "Ну, давай поиграем".
Как ты забавно щекочешь губами ладошку,
Влажные бусинки ягод с нее собирая.

В радужке серой качаются крошки латуни,
В темных зрачках - белоснежные крапинки чаек...
Жалко, что только чернику для нас и придумал
Тот, кто на небе за эти дела отвечает.

Что ты торопишься, глупый? Все будет, как скажешь.
Нам-то с тобою не надо следить за часами.
На обнаженно-задумчивом северном пляже
Только ветровка твоя от тоски и спасает.

Если б еще и от памяти где-то укрыться...
Память неистребима, как запах аптечный,
Как пропитавшая воздух в обеих столицах
Горько-соленая нежность без права на вечность.

Плачу? О чем же мне плакать... Тебе показалось.
Ладно, давай целоваться, иначе замерзнем.
Я постараюсь, чтоб ты эту милую шалость
Быстро забыл вопреки романтичным прогнозам.

Чайки исчезли в белесых полосках тумана.
Солнце запуталось в дымке над сонной осокой.
Вечность нарезана дольками, стынет в карманах.
Губы немного горчат от черничного сока.


ПОЧТИ ОСЕНЬ

Вот уже похрустывает август
Глянцевой оберткой от конфеты.
Я в осенней памяти останусь
Лишь забавной рифмой к слову "лето".

Ткани чем прозрачней, тем дороже.
Никакого ситца и сатина.
Солнце льнуло к удивленной коже
Темно-рыжей ласковой сангиной.

Только я опять не угадала -
Видимо, наряды были плотны.
От июля мне не перепало
Даже золотистого налета.

И теперь в каком-то пыльном парке,
Воспаленных глаз не открывая,
С чьих-то губ, растерянных и жарких,
Торопливо лето добираю.

Узкую зеленую скамейку
Даже через платье плавит тело,
И скользят испуганно бретельки
По плечам моим незагорелым.

***
Пальцы бездумно терзали спички.
Спички ломались. Срывался голос.
Не уходить, не закрыв кавычки, -
Это такая мужская гордость?

Мне монотонно стучались в уши
Доводы, сложные, как оригами.
Я ничего не хотела слушать,
Я закрывала лицо руками.

Я вспоминала промокший Питер,
Где захотела в тебя влюбиться.
Я бы не стала, но подлый свитер
Так замечательно пах корицей.

Да, целовал, целовал с избытком,
Было заметно: вот-вот устанешь.
Каждый не наш поцелуй как пытка –
Что ты об этом, мой милый, знаешь?

И расплывались слова без смысла
В чашке с остывшим ненужным чаем.
Ты понимал, оттого и злился.
Звякала ложечка. Ночь кончалась.

Палец по скатерти мазал слякоть,
Кашу из горьких ночных открытий.
Мне так банально хотелось плакать
И целовать твой дурацкий свитер.

Итальянский зонт


Мимо текут потоки воды и прохожих.
Я под зонтом пробираюсь почти вслепую.
Не любить меня – это так на тебя похоже.
Боже, Шекспир ошибся – Вероны не существует.

А если и существует – она не ближе,
Чем день, в который Джульетте исполнится двадцать.
Мне неизвестно, когда я тебя увижу.
Мне непонятно, зачем зонты итальянцам.

Ох, ну и лужа! А впрочем, такая же рядом.
Приду, заварю чай, позвоню подруге...
Мне снилось что-то увитое виноградом,
Но, говорят, виноград там только на юге.

Знаешь, любая глупость напоминает что-то.
Я иду и привычно думаю, как ты, где ты.
Кажется, дождь кончается. За поворотом -
Пятничный вечер. Прошлое лето. Пьяцетта.

Спишь


…А небу известно, что дальше. И снова текут
По стеклам слезинки. Застыв на измятой подушке,
Я честно пытаюсь не слушать, не слушать, не слушать,
Как щелкает хрупкая стрелка орешки секунд.

Рассвет, с подоконника тени в кармашек собрав,
Запутался в тюлевой сетке. Он заспан и робок.
Как нежно он трогает веки, виски, подбородок…
Но все ж не нежнее, чем я целовала вчера.

По теплому хлопку рассеянно шарит ладонь -
Да что же такое, опять растеряла заколки…
Ушедшее лето устроилось в рамке на полке
И смотрит печально, и пахнет соленой водой.

Орешки почти на исходе. Ты дышишь легко.
Под окнами слышно ворчание сонных трамваев…
Я все-таки плачу. Осеннее утро зевает
И тычется в мокрые стекла шершавой щекой.

28 строк

Застынет в сахаре река.
Горячей станет
Моя замёрзшая рука
В твоём кармане.
И, слава Богу, кончен год.
Не отвертеться.
И спелым яблоком вот-вот
Сорвётся сердце,

Солёным лунным кипятком
Ошпарит веки -
Мы расстаёмся так легко
И так навеки,
И так не в счёт шершавость щёк
И губ бумажность,
Как будто я тебя ещё
Хотя б однажды,

Как будто время - снежный шар
На медном блюде,
Как будто мы вольны решать,
Что с нами будет.
Последний лестничный пролёт.
Всё так нечестно.
Слегка потрескивает лёд
В ковше небесном,

У Водолея на плече
Сидит комета.
А ты еще любимей, чем
Казалось летом.

плюс десять

Плюс десять. Неприветливый перрон
В седьмом часу утра пустеет быстро.
Лишь заспанные хмурые таксисты
Нахохлились у выхода к метро.

Москвы почти не видно - вся в лесах.
Не самое нарядное из платьев...
Но мне сейчас так просто обещать ей
Отныне ни строки не написать

О городе, забывшем обо мне,
Где площадь в частых лужицах-заплатках,
Где слишком много поводов заплакать
(Один другого, кажется, смешней),

Где все прощанья на один мотив:
"Будь умницей" - но леска держит прочно,
И бьётся в горле ледяным комочком
"приедешь?" - и никак не проглотить,

Не всхлипнуть от уколов плавника
Испуганной рыбёшки под ключицей...
Я буду, буду умницей. В столице
Неловко вспоминать о пустяках.

Высотка, мост, Садовое кольцо -
Всё тонет в серой мороси... Плюс десять.
У августа глаза на мокром месте.
Озябший город к осени лицом.