Сколько раз я уже смотрела "Дон Кихота" - не сосчитать. То есть если не считать репетиции и прогоны - то 8. А вот если считать... Раз 40, не меньше. Когда видишь, как развивается спектакль, на твоих глазах складывается из мизансцен и читок, уже перестаешь разбирать, что понимаешь в спектакле ты, а что услышала на репетициях от Семена Яковлевича или в разговоре от исполнителей главных ролей.
И сколько раз уже после спектакля я говорила, что не могу оторвать его от себя, отойти в сторону и посмотреть объективно, увидеть ту глубину, которую надо бы видеть.
Но я смогла. Не знаю почему - то ли из-за их игры, то ли из-за своего состояния, то ли из-за того, что спектакль наконец "пошел"...

Я сидела и понимала, что вот оно... Играют-то про меня. Играют что-то невыразимо близкое и понятное, играют ту глубину, на которой я хотела это видеть, играют то, что иногда выдавали на репетициях. Играют то Андрюшино отчаянье, играют тот срыв Нечаева, играют ту предпремьерную напряженность, ныряют туда, где раньше плавали, чуть касаясь кончиками пальцев.
Сколько их сидело в зале - Кихотов, способных понять? Сколько сидело людей, у которых отняли веру, мечту, которым пришлось заново строить жизнь? За сколькими из них шли вот такие Санчо Пансы? И сколько людей в зале способны были в полной мере осознать трагедию Санчо?
Дон Кихот лишился своей души. Потому что вся его душа была в той жизни, которой он жил. Все его мечты и помыслы были там, в той жизни. Сансон не раскрыл ему глаза - он и так видел всё прекрасным образом. Сансон лишил его иной жизни, запер в суровых стенах реальности, запретил выходить за ворота, запретил мечтать. Дон Алонсо не был ни сумасшедшим, ни ребенком. Он всё прекрасно осознавал и понимал, только жить в том мире, который его окружал, он не хотел. И тогда он выдумал свой мир. В котором грубая неотесанная Альдонса была прекрасной Дульсинеей. В котором он был защитником слабых, обиженных, в котором правили честь и справедливость. В котором у него была любовь. В котором у него был смысл жизни, потому что в реальности смысла этого у него не было. В реальности было скучное и унылое существование никому не нужного Алонсо Кихано. А в своем мире он был нужен всем. К нему приходили принцессы за защитой, он был желанным гостем в замке, он сражался с коварным Фристоном. И за это готов был терпеть любую физическую боль. Но когда иллюзия разрушилась, продолжать жить дальше без своей мечты, без своего мира, без своей души он не мог. Пусть и нужен был своему верному оруженосцу.
Санчо же и в реальности неплохо жилось. Жена, орава детишек - обычная жизнь обычного крестьянина. И вдруг он сталкивается с тем, что выше его понимания - с рыцарями, принцессами и волшебниками в воображении его господина. В какой момент он осознает, что и сам стал частью этого мира? Я так и не смогла его уловить. Не смогла найти, где кончаются ирония и потакание и где начинается Вера. Вера в этот мир, в этих волшебников, принцесс, а самое главное - Вера в Рыцаря Печального Образа. Именно эта Вера дала ему возможность увидеть душу Кихота. И именно эта Вера будет, вероятно, не давать ему покоя всю оставшуюся жизнь. Он сильнее, он не погибнет, он выстоит, но эта Вера, этот мир, в котором он существовал, эта память о Дон Кихоте - она будет сидеть в его сердце и душе занозой.
А та улыбка, которой улыбается Дон Кихот, закрывая белоснежные меховые створки - это улыбка освобождения. Он свободен, он вырвался из плена. Он впервые может с улыбкой смотреть на мир и испытывать счастье. Он не слышит Санчо - он уже не здесь. Да если бы и услышал - не вернулся бы. Некуда. И незачем.
Я впервые за все виденные спектакли ждала для него этой смерти, как освобождения, как единственного выхода. И впервые я не смогла сказать за кулисами ничего. Потому что слов вообще не было. И мыслей не было. Вообще ничего не хотелось. Хотелось лечь на этот белый мех, закрыть глаза и стать Дон Кихотом. Выдумать себе белоснежный мир, выдумать любовь, выдумать смысл жизни. И жить, пока живется. Правда, это слова уже из другого спектакля.