Последний раз отыграли спектакль в мастерской. всё. Теперь в июне - на сцене театра. В добрый час! А пока - последние наброски об Играх...

Щелк-щелк, свет-темнота, тишина-голоса...
Щелк-щелк, меняются мизансцены, как бусинки на четках. Ровные, округлые, и ни одну не хочется пропустить, изменить, исправить. Хочется сидеть и щелкать, как четками, до бесконечности - сценами из спектакля.

В этом щелканье четок все ждут. Кого-то или чего-то. "Волшебника в голубом вертолете". Который изменит их жизнь, который поможет собрать осколки и склеить что-то новое. Который поможет устранить поломку. Каждый мучительно пытается понять - где, в какой момент всё поломалось? Когда исчезла из дома елка, когда первые роли прекратили радовать, когда отец начал пить, когда родители "всё зачеркнули", когда проснулся один, когда ушла из дома дочь, когда оборвалась песенка "Машка и Мишка", когда-когда-когда?
А пока думают и ждут - играют. Каждый в свои жестокие игры. И для каждого эти игры наполнены смыслом и воздухом - фантазии Нели, воспоминания Кая, девицы Никиты, заботы Терентия и так далее, и так далее...
Каждый щелкает своим выключателем, ждет и надеется, что вот придет кто-то - и ты ему будешь нужен, важен, и всё встанет на свои места.

И ведь приходит этот кто-то. И оказывается, что и ты сам можешь стать этим волшебником из вертолета для другого человека. Только надо это вовремя осознать, только надо перестать разбирать себя на детальки и перебирать прошлое. Надо не упустить.
Тогда у Никиты будет Неля, а у Нели Никита. У Терентия будет папа, наконец папа, а не "батя", а у папы - Терентий. У Маши будет Леська, а у Леськи - Маша. У Кая будет Настя. Только будет ли у Насти - Кай?

Неля не врет - Неля сочиняет себе жизнь. Красит её красками, фантазиями, заполняет смыслом и радостями. Ведь всё это, в сущности, могло быть правдой - и Салехард, и Мишины любовь, и общая с Никитой дочка. Разве Неля виновата что не сложилось? И деталька к детальке - она всё исправляет, придумывает и сама верит в то, что придумала. А как иначе? Ведь если сама не поверит - придется признать, что всё не сложилось, что она несчастна, что одним и вправду всё, а другим ничего. А так - вроде бы иллюзия счастья. И ведь должно же повезти - не найдет Маша, не отнимет, не сломает. Но она нашла. Иллюзии конец. И самая несчастная - Неля, а не те, кого она обманывала. Ведь себя-то обманывать больнее и в своем обмане разочаровываться тоже куда больнее, чем в чужом.
Никита тоже раскрашивает жизнь как может. Ускоряет её, заполняет пятерками, водными дорожками, олимпиадами и девицами. И ведь это, как и у Нели, полный самообман. И за этим самообманом он чуть не упускает своего волшебника. А упустив, давит на тормоза, и тут-то оказывается, как замечательно красиво он себя обманывал. Уже не ему названивают - а он звонит в поисках Нели. Уже выясняется, что никто не рад его пятеркам, его первым ролям, а самое главное - не рад ему. Он никому оказывается не нужен.
Наверное, потому он и подает руку Неле. Потому что кому, как не ему, понять схему самообмана и кому, как не ему, понять отчаянье, когда иллюзия заканчивается. Они - две неправды, которые вместе всё-таки составят одну правду.

Не потому ли и Терентия увлекает самодеятельность, что это - раскрашивание жизни? Это возможность побыть не собой, возможность раскрасить нос, надеть шляпу или накидку - и ты уже не тот мальчик с глазами-вишнями, а кто-то другой. У кого и жизнь наверняка иная. И счастье наверняка иное. И всё наверняка иначе. Я уже писала о Терентии - это просто ощущение какой-то тихой нежности, когда он произносит "папа". Это просто та бусинка на четках, которую хочется расцеловать - от счастья за двух людей - Терентия и его отца. Это две жизни, которые больше не надо ничем раскрашивать - все краски в них самих. Весь свет, которым они светятся, когда уходят от Кая. Им светло и ярко. Они друг для друга главные волшебники.

Миша раскрашивает жизнь иллюзией любви и замечательно раскрашивает. В нем такой свет, такая нежность, что её действительно хватает на двоих. И Неля права, ведь даже вспомнить такую любовь - счастье. А для Маши все краски, оказывается, заключались в Леське. Она - её главный волшебник, её главный свет. И Маша, "взрослая баба", начальник буровой, тихо плачет над маленькой дочкой.

Все ровные бусинки на четках ведут к Каю. Он вроде бы жизнь не раскрашивает, иллюзий не строит. И кажется, уже никого не ждет. И кажется, уже даже никого не жалеет. Только щелкает выключателем. Но дверь - не запирает. Значит, всё-таки ждет. Запираясь в темноте воспоминаний, порываясь шагнуть с подоконника - всё-таки ждет. Настю ли, при виде которой так светлеют его глаза? Или кого-то другого, кто пока не нашел его, но вот-вот...
Мне кажется, Кай, как и Неля, обманывает себя. Обманывает, что никого не любит. Обманывает, что ничего не нужно. Тяжелый перелом в жизни, осколочный, со смещением - но ведь и такие можно срастить. А он как будто не хочет. Хочет писать свинцовый дождь, хочет вспоминать прошлое, хочет смотреть на окна...
Письмо от матери - как лакмусовая бумажка, на которой проступает "всё ложь, Юлик, дорогой".
Я всё-таки хочу видеть свет. Я всё-таки хочу верить, что где-то там кто-то идет к Каю, к его незапертой двери, кто-то войдет без стука и окутает гипсом сложный перелом жизни, осколочный, со смещением.

Щелк-щелк-щелк, щелкают бусины четок - ровно и спокойно. Будет свет и будет жизнь. Кончатся жестокие игры. Как песня "Bella, ciao".