Доверие, которым НЕ злоупотребили, уже НЕ доверие.
Трудно, люди... И самое главное - чем труднее, тем смешней. Я пишу это все самому себе. Кристина, скажи, что я двинулся. Кисссска. Я сегодня с Симоном говорил))
Самое трудное, это понять, что все - один хуй. Сделал? Молодец, но все равно похуй. Не сделал? Пиздец тебе, но опять же похуй.
Одна из любимых поговорок - кого ебет чужое горе? И меня тоже. Ну, типа, не ебет.
В студенческие годы мы собирались у Ашота. Он жил один. Родители в Москве. А мы, студенты-медики, были Ашотиными приживалами. Аш, как я скучаю по тем временам!!! Знаю, ты скучаешь больше меня... Ведь ты в Москве, а мы тут с ребятами вместе, вместе работаем, вместе ебем мозги жизни....
В те годы я умел писать песни. Правда. Ашот играл на гитаре... Не просто играл... И мы пели. В те годы в Армении было трудно. Не было электричества.. Два часа в сутки. Про газ даже не вспоминали... И вот в эти два часа, когда наши матери и сестры лихорадочно принимались стирать, гладить, готовить, лишь бы успеть, мы у Ашота дома заряжали аккумулятор... И батарею видеокамеры Орион. А потом, при свете 12-вольтной лампочки, пели сочиненные мною песни... Под гитару Ашота... И снимали, снимали, снимали... Прыщавых студенток, наши ухмыляющиеся морды, меня, со скривившейся рожей, поющего под Ашота..

Я ходил по тропе,
Ветер бил мне в лицо
Думал я: жизнь - шоссе,
Оказалось - кольцо...

Помнишь, Аш?
У Ашота была печка. В те годы печка была в любом армянском доме. Но у Ашота печка была особенная. Не самодельная. И даже не бытовая. Военная. На солярке. Со всякими ниибацца датчиками. Однажды мы решили запечь в ней яйца. Яйца взрывались и оседали на стенках яичницами... Потом я уехал, а через час звонок. Арик блюет. Что с ним? Он блюет черным. Углем? Углем. Не умрет, не ссыте.

Спирт, который разбавляли прямо в стаканах... Он горячим становился. Ни дать ни взять грог "горячий-червяк-размером-со-стакан".
Мой первый рисовый плов. Я насыпал рису полную кастрюлю, долил воды, сверху масла. Рис стал разбухать. Хуйупомнишь какой закон, но жир плавает на поверхности. И когда плов стал вытеснять воду - Архимед, сука - масло стало литься на плиту и гореть... Я, блять, ведьмой приплясываю у огня... Ложкой вычерпываю лишний рис.. Три кастрюли наварил.

А ссука священник? Композитор, бля. Выпросил мою тетрадку со всеми стихами и песнями. Мол, на музыку переложить... Смылся. Нету тетрадки.

Вот и песне конец, написал как умел...
Мне Ашот подыграл, вместе с ним я и спел.