По поводу профессора Валерия Соловья, Дмитрия Быкова, Адидаса Галлямова, Екатерины Шульман и прочего огромного количества (целых орд) политологов-апокалиптоидов.
Думаю, мало кто станет спорить, что пулеметное (ковровое) апокалиптическое прогнозирование стало органической и обязательной частью нашей протестной субкультуры. Замечу, что можно бесконечно спорить, насколько современный антипутинизм является политическим движением, но то, что он обладает всеми основными признаками сложившейся субкультуры вполне очевидно. Нормы-ценности, картина мира, символика, речевые практики, поведенческие практики, свой пантеон святых т.д. - все тут есть. И частью этой субкультуры являются предсказания скорого "падения режима". Явление это отслеживаю с августа-осени 2008 года, когда война с Грузией, признание непризнанных дочерних республик Абхазии и Южной Осетии, мировой финансово-экономический кризис и обрушение нефтяных цен создали в протестной публике четкое ощущение — вот оно, скоро большие перемены. Разумеется, фиксировал это и раньше - и в 2007 году, и в 2004 году и даже в 2000 году после "Курска", но как обязательная часть протестной субкультуры это заработало с августа-осени 2008 года. В следующем году - 15 лет.
Вот вопрос. Насколько это уникалочка? Это какая-то специфика наших оппов или в других протестных субкультурах было что-нибудь подобное? Большевики и эсеры, да те же либералы (условные Милюковы) в свое время "включали Дмитрия Быкова" и сообщали публике каждый год, что самодержавие проживет в России не больше года? Было ли такое у политического подполья в Испании времен Франко или в Чили времен Пиночета?
P.S. Процитирую тут отличную фразу одного своего древнейшего друга, сказанную по этому поводу: "Они правы: режим доживает последние дни, просто эти последние дни могут продлиться десятилетия".

https://langobard.livejournal.com/9452280.html