Я видел глаза белобрысого пятилетнего ребёнка,
Которого нохчи три года держали в подвале
Во имя кавказского «мира», выкупа и Аллаха.
Эти глаза были огромны и голубы, как небо человека,
Забывшего родину, свой язык и данное родителями имя.
Они громыхали железной пустотою консервной банки,
Привязанной к хвосту обезумевшего от ужаса котёнка.
В них было что-то восшедшее над телом и гранью,
За которой шуршит одеждами тень смерти.
После удачной спецоперации его вывезли миротворцы
За пределы Чечни для передачи близким.
У отца тряслись руки и дергались скулы,
Он отворачивался от микрофонов и телекамер
Слетевшихся на жареный запах сенсации журналистов.
Мать, забившись в истерике, что-то толпе кричала,
И целовала худые ручонки сына.
Мальчик стоял, словно солдатик на полке в детской.
Был недвижим, беззвучен и ко всему безразличен.