Под фисташковым небом есть золотой город,
Что дороги выложил мрамором и песком.
Он увяз в паутине веков. Он на вид так молод,
Что легко обманутся те, кто с ним не знаком.
И поверят, что он – ребёнок. Он пахнет детством.
Шоколадом, имбирным печеньем, миром иным,
Где под стул умещалось огромное королевство,
И чудак с зонтом приносил красивые сны.
И, конечно, он пахнет Чудом. Простым и ясным.
Чудом без спецэффектов, без блёсток и мишуры,
Настоящим и искренним, а потому – прекрасным.
Те, кто с ним не знаком, обманутся, но – до поры.
И, шагая по карамелькам мраморной плитки,
Улыбаясь, как в детстве, пошире глаза раскрыв,
Новички неожиданно встретят иные улыбки,
И в их лица дохнёт иной ледяной порыв:
Это город загадок, город старинных преданий,
Ввысь вознёсшихся шпилей в нездешней мрачной тоске,
Где холодное и глухое веков дыханье
Замуровано в почерневшем известняке.
Аромат Волшебства в узор заплетается сложный.
Узелки в паутине ловушки завяжут тайны.
Оплетут коварные сети сердце надёжно
И не выпустят образ города даже случайно:
Тень улыбки таинственной. Взгляд лучистый – лукавый.
Колокольный звон бирюзово-светлого тона.
Прорисованный тонкой кистью мираж над Влтавой
Золотой канителью по кобальтовому фону.
Сентябрь 2008 года, Прага.
[Влтава, фото с Карлова моста]