(рассказ об альбоме Rammstein "Reise, Reise". Основан на текстах песен )
Тонкая боль
Он проснулся на рассвете. Неуверенный и серый, неблестящий и туманный, свет китайской пыткой капал на висок, липко сочась сквозь жалюзи. Свет неприлично обнажал реальность его лица, его настоящее, с сединой и впадинами морщин, мешками под глазами, когда от молодости остались только рытвины гормональных прыщей. Das Ungesicht..
Звук отъезжающей машины звучал сигнальным гудком паровоза в безмолвии начинающегося светлого времени суток. Но птицы не поют, устали. И он один, и ему больно дышать.
Он встал и подошел к зеркалу, в котором нехотя отразился в полный рост большой и крепкий, по-мужски, не по-юношески, красивый, но смертельно заболевший усталостью и разочарованием человек. Он закурил, голый и босой, по-прежнему смотря на себя в зеркало в тусклом свете просыпающегося солнца, которому было лень вставать так рано на работу. Он стоял и курил, затягиваясь нарочито глубоко, чтобы огонек разгорался ярче, и дым одной затяжки на пару секунд полностью заволакивал изображение, которое ему никогда не доставляло радости. Пересохшие губы, иссушенное горло щипало от дыма. К сожалению, изображение транслировали везде, он управлял звуком, но не картинкой. Все тот же знакомый силуэт в зеркале, в отражении оконного стекла, на поверхности металлического хромированного тостера. Случалось, что он примерял на себя разные, непохожие друг на друга образы, но в итоге выбирал образ красивого, пропорционального мужчины, ухоженного, немного женственно-слащавого в лице, с кошачьими повадками и невообразимой, до неприличия, манерностью.
Нет, ничего не хочу. Нет желания. Нет.
Он открыл окно. Воздух холодным порывом заявил о себе, его наглая утренняя свежесть заполонила все пространство комнаты, вытеснив сладковато-горький запах ночи, пропитанной ароматами неправильного образа жизни немолодого человека. «Запахи юности», - пронеслось в голове. Он прошел к бару за утренней дозой и сделал себе коктейль «вторник», взял новую пачку и, вернувшись к окну, сел на холодный пол, по-прежнему раздетый. Он пил двойную водку в ледяном исполнении маленькими глотками, замерзая снаружи и оттаивая внутри. Он курил одну за одной, стряхивая пепел на немытый, но свежеотремонтированный пол, посыпая пеплом свое настоящее. «А ведь это фальшиво, - думал он, – все придумано, создано, это не врожденное.» Надо сказать, что он презирал все искусственное, ненатуральное, чрезмерное пугало, нет, отталкивало его. «Даже имена и женщин меняет, как лак для ногтей, - размышлял он,- надо, безусловно, отдать ему должное, раз он лепит себя сам. Но почему он так бежит от себя, путая следы? Он был рожден простым, но не заурядным, симпатичным, но не красавцем, обаятельным, но не Казановой. Зачем ему это? Время идет, его время близится к зрелости, а мы вынуждены каждый раз знакомиться с ним заново. Я не люблю свое лицо, а он не любит себя. Такой человек не способен полюбить другого, когда его разум и все время занято борьбой и искоренением себя. А завтра он захочет девственницу или назовется Александром.. »
Вероятно, вчерашний разговор стоил ему года жизни. Его друг сказал, что стихи не те, что вдохновение оставило его, утонуло в пьянстве, заплыло жиром…Лучше бы он убил его сразу..Он не мог написать ничего уже два месяца. Слова не складывались в рифмы, убегали с бумаги прочь. Вдохновение ушло, время ушло, он ничего не чувствовал, как же он мог писать стихи о пустоте. Он так и не спал толком, холодно потея и метясь в кошмаре. Вдруг ему это приснилось, ведь этого не могло быть просто потому, что не могло быть. «Абсурд и ужас, нет, это был сон…»,-так он пытался себя убедить, отогнать ночных демонов, которые последнее время почти окончательно свели его с ума. «Этот раунд за мной , - сказал он себе, - я дожил до утра, еще сто двадцать раундов впереди, а потом будет другой год, и все начнется сначала». Алкоголизм, в котором его обвиняют с каждым разом все настойчивее, лишь побочная сторона его жизни, не причина и не следствие, а только лишь побочное явление, не мешающее ему совсем. Нет, его волнует только появившаяся спутанность сознания, он стал забывать половину из того, что делал накануне. Галлюцинации, настойчивые образы и мысли, странные даже для него желания. Ледяная «огненная вода», вода жизни, как она парадоксально называется, притупляет его волнения.
Пусто в квартире после ремонта, все свежее, но пыльное от мельчайших частиц краски, мебель закрыта чехлами. Одиночество, его верный спутник, молит о пощаде. Слишком пусто, слишком.. Даже в подвале сыро и тихо, слишком тихо.
Потом все плыло, как на волнах, он заснул, он плыл на плоту, вокруг было море..Сколько прошло времени – неизвестно, стало темно, и на небе были звезды.. Одна, яркая и противная, глазом смотрела на него через окно, с самой верхушки неба…Он плыл на волнах, дальше и дальше от берега..Он плыл по звезде, плыл вперед, но оставался на месте . Ничего не было. Ни веры, ни страха, ни слов, которые он должен был написать..Ему было, что сказать, но он стал нем.. Он плыл. Ребенок.. Надо сберечь, ему больно…Лесной царь хочет его отнять. Надо бежать, спрятаться, уехать отсюда. Самолет падает…Ребенок мертв.. Надо копать землю, пока она не промерзла, похоронить и оплакать здесь, под большими деревьями. Она такая маленькая . Кто убил ее? Тот, кто хотел ее любви, хотел спрятать ее ото всех, посадить на цепь, засыпать листьями, чтобы никто не смог отобрать ее, чтобы она танцевала для него одного…Это была любовь. Он плыл снова за любовью через шторм в девять баллов на ветхом суденышке, шел через горы, пробирался через темные леса. Годы или секунды, неважно..
Телефонный звонок прервал тяжелое оцепенение. Он очнулся.
- Привет, ты жив? ( в знакомом голосе друга слышалась ирония)
-Жив, а что?
- Да после вчерашнего это, правда, хорошая новость.
- Что было вчера?
- Как такое можно забыть! ( снова колючие, дразнящие нотки)
- Выражайся яснее ( он не раздражался, по телу пошли мурашки)
- Ты почему не подходил к телефону? Я звонил тебе все утро
- Никто не звонил, я давно проснулся
- Слушай, я знаю твой номер телефона уже много лет, какого дьявола!
- Я не знаю, что тебе сказать. Никто не звонил. Так что я такого сделал вчера? Убил твою маму? Что?
- Ты больной, животное, больной псих.(в трубке крик)
- Возможно ( он уже начинает уставать)
- Скотина! Я же говорил тебе, говорил…( крик и брань по ту сторону)
- Значит так ( он говорит медленно, почти по буквам). Я сейчас кладу трубку, потом вытаскиваю вилку из розетки, и начинаю ждать твоего письма.
- Черт! Да послушай ты ( задыхается)! Ты…Как ты мог так спокойно спать.. Ты вчера ее всю..Черт!
- Послушай, я не могу вспомнить номер телефона, по которому ты звонишь, но я знаю, что сегодня вторник. Я знаю, что вчера был концерт, потом клуб, потом девушки, но я не помню, как добрался домой. Я устал, я не знаю, что происходит….
- (голос дрожит, резко переходит с крика на шепот)..Ты безумный, ты правда чокнутый, и это не просто тексты, это ты, самый что ни на есть, безумец…. Люди думают, что это все компенсация, но только в творчестве.. Нет, они не знают, это не первый раз. Скоро тебя посадят, или растерзают. Я не знаю, что лучше для тебя…Ты ее вчера изуродовал, ты …
- Кого ее? ( он лихорадочно пытается вспомнить)
- (сиплым шепотом) Девочку, подростка, несовершеннолетнюю.. Ты..(чиркает зажигалкой) Ты – зверь, жестокий, опасный хищник…Ты ни о ком не думаешь...Черт! Там кровь везде, слышишь ты, кровь! Нам всем теперь.. Мы – кончились, моя жизнь из-за тебя, моя группа, карьера…Из-за больного маньяка. .Надо было тогда тебя в дурку сдать, но пожалели…(шипит злобно, курит, громко выдыхая дым)
- Я..я не помню..Подожди ( его трясет, он начинает биться головой о стену) Я ..Нет, ты.. Не мог, это не…правда. Я помню шлюх, мы вызвали…Мы пили..
- Ты снял ее на улице, идиот, из машины…На трассе, около леса..Ты бы и в лес пошел, но холодно…Такая, в твоем вкусе..Бледная..Я говорил тебе, что ей мало лет, хоть и перекрашенная вся …Она узнала тебя и цену заломила, а ты.. Тварь! Ты ей чуть ли не жениться пообещал..Водитель все видел это конец, это все….Он в 6 утра вчера только от тебя уехал, ждал, пока она выйдет, чтобы отвезти ее и замять это как-нибудь…
-Я…Вспомню..Сейчас..Я постараюсь…
- Да что теперь…Вы поехали к тебе, долго горел свет, потом были крики, разбили стекло..Он ждал там внизу, потом звонил тебе снизу, но ты не ответил.. Потом все стихло, погас свет, но у него вся машина закапана кровью.. Твоей или ее – я не знаю..Кто разбил стекло?
- (внимательно смотрит на себя – ни царапины) …Я..я цел..Как же это..Что это…
- Ты куда шлюху дел? ( орет ) Два дня прошло, из дома никто не выходил!
Где она, я тебя спрашиваю?
- Я…пойду посмотрю.. Не помню.. Я не мог.. Ну она ушла.. Наверное ..(скользкий страх стучал в голове, мысли путались, руки дрожали…) Я..Я перезвоню тебе.. Посмотрю тут..
- Нет! Не смей вешать трубку! Иди..Я жду…Возьми трубку с собой лучше! Иди и говори мне, что ты видишь… Тебе придется уехать.. Возможно..Черт! Ну почему так!
Он едва шел, словно разучившись ходить, голый и шатающийся, по направлению к гостиной..
- Нет..Здесь никого нет
-Иди дальше! ( голос дрожал)
Он шел от гостиной до кухни целую вечность, как ему казалось…
-Никого нет …Я на кухне
- Дальше, дальше!
Он , мучаясь от судороги в ноге, дрожа всем телом шел к спальне..
- Я иду к спальне..В спальню..( он не решался войти, не хотел оправдать ожидания на том конце провода) Уже иду…Вхожу..Сейчас
В трубке слышалось напряженное молчание. Ему казалось, что он слышит стук сердца, не то собственного, не то.. «Нет, это кровь в висках шумит.. Все будет хорошо, все спокойно…»
Он вошел в спальню с закрытыми глазами..Медленно открыв, он перевел дыхание…
- Здесь разбито окно, кровь…Немного…Это от осколка…Я не знаю..Не помню..Прости меня…Но здесь никого нет…
- Хорошо ( облегченно вздохнув) ..Проверь все! Ванная, туалет, прихожая…Посмотри…
Он более уверенно, почти спокойно шел в ванную, затем в туалет, прошел в коридор и остановился у входной двери. Дверь была не заперта. Приоткрыв ее, он увидел, что ничего необычного на площадке нет.
- Все проверил..Дверь была не заперта..Даже не закрыта..Не знаю..Она ушла..Я не помню..Кровать вся мятая, белье на полу валяется…Может она и была…
-Конечно была! Черт..Ты думаешь, что это хорошо? Она ушла, а потом заявит на тебя..Тебя все знают, все твои деньги считают…Ты что, не понимаешь?!
- Мне все равно..(он холодеет внутри от странного предчувствия, в голове проносятся, словно слайд-шоу, странные картины, странные звуки и слова, он пытается вспомнить..)..Может, она просто позвонит и выкачает из меня все деньги ..Ты не волнуйся.. Зачем ей суд? Ей нужны деньги, я должен платить…За все должен платить..
- Как ты спокоен! Я тут с ума схожу..!
- Кто еще знает ( он говорит медленно, словно засыпая..)
-Я и шофер.Но ему все равно..Он уехал с утра вчера..В крайнем случае, будет пытаться шантажировать..Но он не докажет..
- Да..
-Что да?!
- Я..( медленнее с каждым словом)..Я хотел любви…Надо платить теперь..Надо платить…Любовь – это так больно…Мне..
- Я не знаю…Что с тобой делать? Убить или пожалеть…( голос с той стороны дрожит)
- Я это заслужил. .Я чудовище, ты прав…Мне плохо..Плохо…Очень плохо…Я подожду.. Может, она позвонит..
- Я ..Я сейчас приеду…Ты там…Ты не делай ничего, хорошо? Мы сядем и подумаем…Вместе..(волнуется, курит, слышно, как нервно ходит по комнате..)
- Нет..Давай не сейчас ..Я устал..Очень устал…Я потом..Давай потом..
- Слушай, я боюсь за тебя…Ты можешь натворить глупостей! Сиди..Я скоро буду…
- Я же сказал, что все в порядке ( его голос становится угрожающе- громким)…Я доделаю ремонт...Я отвлекусь..У меня есть еда…Я не буду выходить…Приходи в пятницу..
- Нет..Послушай
-(он не дослушивает)…Я прошу тебя, я умоляю тебя…Мне надо подумать, мне надо писать тексты…Я уже готов.. Почти готов…Мы потом поедем куда-нибудь…В путешествие..Не знаю..Куда –нибудь..Все будет хорошо…Мы будем вместе, как в самом начале, когда мы были неизвестны…Нам было, что сказать..Я должен найти эти слова..Мы вместе…Я найду их, я выстрадаю, я напишу их…Я искуплю…Все искуплю…Дай мне время, прошу тебя…
- Ты..здоров? Что с тобой..Мы решим это, просто шлюха..Забудь..Ты меня пугаешь…(голос взволнованный, слышно, как курит, чиркая старым кремнем)
- Да..Ну ты же знаешь…Ты меня знаешь…Я относительно здоров.. Как всегда.. Слушай, я пойду выпью водки.. Просто сяду и посмотрю новости.. Там какая-то история с людоедом..Я сяду тихо в кресло..Просто сяду..Включу телевизор..Потом поем..Потом лягу спать..Давай в пятницу..Все будет хорошо..Я буду подходить к телефону..Обещаю тебе, клянусь…
- Что с мобильным? ( голос уже меньше напряжен)
- Не знаю…Я его не видел..Поищу в одежде…
- Хорошо..Ищи..Я не поеду, но я буду тебе звонить на домашний..Если ты не ответишь, я приеду и привезу всех…К черту! Ты слышал?!
- Да..Хорошо…Я ..Я пойду, ладно? Спасибо тебе…За все…Я отвечу..Я поставлю телефон рядом…Если она позвонит..Я заплачу ей…Все наладится…У меня большие планы..Все будет хорошо..
Кладет трубку…
Надо одеться..И умыться…И поесть…Болит сердце, судорога не проходит..Он чувствует свою старость…Это такая тонкая боль…Ее нельзя лечить, ее можно только спрятать ото всех…Ноги липкие. Какие же скользкие и грязные в чем-то эти полы. Надо убраться..
Одевшись, он идет на кухню..Включает телевизор, начинает готовить..Он напевает про себя песенку о супе.. Варит его в кастрюлке, помешивает. Так аккуратно, словно не для себя. Новости про Америку. Везде Америка, везде…Всюду. Вот Москва. Хороший город, продажный..Надо будет съездить в Москву..Раз-два-три…Напевает..Готовит яичницу и режет хлеб. Еды нет, только хлеб, овощи, яйца и немного сыра. «Страсть накидывается на тебя в каждом порту, в каждой подворотне, где темно..Она ярка и привлекательна, она будет с тобой, но недолго. Я покупаю ее за деньги. Я должен платить.» Он слушает новости, посматривая изредка на экран. Открывает холодильник, достает кока-колу. Больше нечего пить. «Дрянь..Эта чертова жидкость – символ величия страны, построенной на костях коренных жителей..Смешно. Символ великой империи»..Снова Америка. Говорят про выборы и внешнюю политику. Буш отрицает войну, называя это оборонительной позицией государства, отрицает нарушение суверенитета Ирака и гибель мирных жителей… « Война – это ничего, так надо..Чудесно..Как прекрасно жить в Америке», - отзывается он на неприкрытый бред и дикость, несущуюся с экрана. Он поел и разомлел, несмотря на то, что вкус пищи даже не успел ощутить..Теперь никаких желаний, ничего не осталось..Тело не просит. Надо только доделать ремонт…И полы помыть.
Он спускается в подвал, где стоит мешок с цементом и крупные камни. Он хотел отделать свой загородный участок, но надо поторопиться к пятнице.
Камень за камнем, камень плотно к другому…Нет, нужно сделать двойную стену. Она не будет полая внутри. С ювелирным изяществом он укладывает камни, чтобы ничего не торчало. Необходимо сделать ровно и аккуратно, как дом. Только без дверей и окон, куда не проникнет воздух и солнце.
Все, готово. Придут рабочие, уберут пыль и строительный мусор. Завтра пятница. Сегодня он спал тихо. Услышав телефонный звонок, проснулся, ответил, что все в порядке, что завтра ждет всех в гости, на новоселье.
Все чисто. Стекло вставили. Шлюха оставила почему-то свои вещи: детскую по размеру юбочку, трусы с лифчиком, чулки, рубашку, платок. Туфель нет. Надо спрятать, но куда? Неужели он так ее избил, что она убежала голая на улицу? Странно, очень странно. Никто не звонил, однако. Может, она испугалась? Скорее всего, вызвала такси..А он заснул на ее вещах..Нет, не помнит..Что-то проскальзывает, но не складывается в картину потерянного времени.
Он собрал вещи в пакет, оделся и вышел на улицу. Ему показалась, что ночь вязкая, что мешает ему двигаться быстрее. Ночь насквозь пропиталась его страхом, как и его одежда потом. Ветер, ужасный, злой ветер. Ветер тщетно силился вырвать пакет из его рук. Он потом ее найдет. Да наверняка, там же, на трассе, у леса..Все спят. Он идет пешком к трассе, увязая в ночном болоте..Вот знакомый лес, где он видел ее в последний раз. Надо копать землю, пока она совсем не окоченела. На четвереньках, с фонарем, словно хороня останки, он копает землю под деревом. Там где-то был ручей. Надо туда, там земля мягче.
Вот и все. Дрожь не унимается, надо выпить, надо выпить, чтобы отрубиться. Вдруг кто-то звонил сейчас? Вряд ли, в три часа ночи..Вот туман укрыл землю, даже земля спит. Никто не звонил..
Он шел домой медленно, сбросив груз под деревом. Он никогда не забудет, как бы не хотел. Это останется тонкой болью в сердце, занозой, которая вонзилась в древесину его уже трухлявого изнутри тела. Она останется червем, подтачивающим дерево, древесным жуком, занозой, копьем, которое он вонзил сам. Не сможет никогда забыть этот ветер, защищающий справедливость. Ветер гонится за ним, стремясь наказать виновного. Холодно, очень холодно. Пока он жив, он будет помнить это место в лесу у ручья, эти деревья. Лучше бы он умер – так он сказал себе. Выпил яда..
Тонкая боль. Это хуже, чем нож. Это острее и больнее…
Вот дом. Как странно..Новоселье, все старое было уничтожено, все было вымыто, покрашено..Не успев отметить новоселье, начало новой жизни, это место стало лобным, осквернено продажной любовью и пропитано безумием..Что ж, такова ирония судьбы. Надо забыть, надо писать тексты. Завтра должно быть готово.
Пятница.
Он спал, и видел во сне разные города и страны..Так явно, что это должно войти в следующий альбом. Обязательно. Надо записать.
Скоро придут гости. Голодные, как всегда. В холодильнике есть мясо. Есть вино, водки уже не осталось. Есть овощи и приправы, сыр, немного яиц. Надо приготовить бифштекс хотя бы..
Семь взрослых мужчин барабанят в дверь. Музыканты и менеджеры. Все веселы, только один смотрит в глаза с немым вопросом, изможденный и небритый, словно это он преступил черту…От этого взгляда подкашиваются ноги… «Ничего, все будет хорошо», - он не замечает, как произносит вслух.
Все едят и смотрят новости. Они принесли с собой водку, пиво, вино, и еще бог знает что.. Вкусно получилось, культурно, хорошо с вином. Все отметили. Ну а теперь все начнется сначала – после культурного застолья все перейдет в пьяное свинство. Ну и пусть. Ремонт удался на славу. Теперь подвал. В котором будет студия. Звук не проникает, можно петь без одеяла, орать, сколько душе угодно. Полный комплект аппаратуры уже завезли, микрофонная стойка есть, компьютеры, сэмплеры, усилители..Все, полный боекомплект. Дрожь земли. В углу большой кожаный диван, газетный стеклянный столик, на котором уже чьи-то ноги…В другом углу – боксерская груша, с которой по очереди боксируют порядком нетрезвые гости. Под общее ликование, он приносит тексты. После полугода запоя и творческого застоя, наконец-то. Оживленное обсуждение, все удивляются глубине и смыслу текстов, начинают музицировать. На стене, не вписывающейся в общую концепцию хай-тека, в стиле которого оформлен подвал, висят диски, получившие награды за прошедшие годы. Стена смотрится солидно, как монумент, как окоп, который, судя по толщине, выдержит даже прямое попадание снаряда…Он боится этого вопроса.
«Это моя стена плача. В ней спрятана моя тонкая боль»…Никто, кроме одного человека, чье лицо искажается болезненной гримасой страха, не придает его словам значения. Все привыкли считать его безумцем, это его нормальное состояние. «Я построил себе надгробие», - продолжает он. Глядя в глаза своего самого теперь близкого друга, он говорит: «Этот альбом будет самым откровенным и самым личным…Он посвящается любви. Любовь – это тайна, это больно.. Это всегда плохо заканчивается.. Любовь красной линией проходит через все песни, надо это почувствовать и донести …Мы снова вместе, мы едины, мы связаны насмерть морским узлом, страшной тайной.. » Кажется, его слушает только один человек…. «Осталось теперь сочинить божественную, душеспасительную музыку.. Сможет это сделать лишь тот, кто прочувствует эти тексты, в которых я вывернул себя наизнанку. Этот человек должен будет суметь меня понять…И принять таким, какой я есть…»
Они оба впились друг в друга глазами…Он поймет…Не сразу, но поймет. Это будет альбом для двоих, во всем только для двоих.
Вечер ушел, пришла ночь. Остается 117 раундов в схватке с безумием. Потом будет новый год, новое время… «Надо лечиться, надо чинить память. Не оставляйте меня одного.. Пока. .Потом я смогу»
Слова значат немного.. Смысл, заложенный глубоко внутри текста, значит все…Слова рикошетом отскакивают от стены. Важно то, что внутри…Тонкая боль. Она всегда будет рядом….
(c) XVG,20.02.2005 5:49 A.M.
[495x400]