Принуждение на Западе
Принуждение на Западе — сильно, не менее, а часто более нагло и сильно, чем было в СССР. Одна из частых точек зрения эмигрантов-русских — если бы в СССР пропаганда рассказывала все «как есть», то «советский союз не развалился бы». И действительно, сегодня, когда в повседневной жизни в России появилось то самое, из чего жизнь «там» состояла всегда, люди с ностальгией стали вспоминать Советский Союз.

Однако есть 2 разницы, очень по-моему важных.

1. Принуждение в СССР, как и во всех «традиционных» обществах мира носит явный вид. Люди как бы говорят правду: книга в спецхране, проезд на территорию запрещен, нет, написать это нельзя. Другими словами, существует принуждение, но вещи называют своими именами: в Турции нельзя упоминать про геноцид армян, но про него однако знают все.
Соответственно подчиненные такое принуждение не любят.
В обществах, где после Второй Мировой была построена «демократия», кстати резко отличающаяся от «традиционных» порядков в тех же США или Англии/Европы до того, принуждение имеет форму лжи.
«Книги не в спецхране» — «их сейчас нет в магазине», можно заказать, но заказ займет месяц — потому что книга издана малым тиражом академическим изданием — и в конце концов выяснится, что как-то там найти можно, но надо потратить на это кусок жизни. «Доставали» нужное постоянно и в СССР, но против прямого запрета, а не против кучи «объективных» и понятных причин; обвинения, что куча объяснений — вранье, и на самом деле материалы цензурированы вызовет удивление у западного обывателя, он покрутит пальцем у виска и заведет тему про конспирологию. Вместо турецкого запрещения вспоминать уничтожение армян решение западной культуры было бы иным: по принципам толерантности и политкорректности у населения выведена национальность; кто такие армяне вообще не слышало 95% населения.
Принцип «принуждения объективными обстоятельствами» на Западе изощрен и закреплен в «организации жизни» — это нормально, естественно, так сложилось исторически, так было всегда (например, невозможность платить за медицину, увольнения без объяснения причин по желанию нанимателя (попытка введения такого «естественного» в США порядка, кстати, вызвала идущие сейчас бунты молодежи в традиционно более социально защищенной Франции), отсутствие образования, невозможность жить не в долг, за организацию которой как бы не отвечают банки и т.д.). Особенно это относится к самым основам жизни: рабство, но рабство как будто «естественное». Блестящий пример — обсуждение моей предыдущей заметки про современное ростовщичество, когда к поведению банка эта концепция вообще не способна рядовым жителем применяться — «ну и что, так устроено (подразумевается, всегда, и не может оспариваться как погода); жертва же видела договор, вы плачете по неудачникам».

Так вот, бунты молодежи во всех странах мира — и успех американцев — держится на неприятии п р я м о г о п р и н у ж д е н и я, и непонимании природы п р и н у ж д е н и я о б м а н а. Потом, когда переворот сделан, все поймут — как поняли в России, где старики перекрывали улицы во время монетизации льгот. Но это будет потом.
Объяснить бунтующему против прямого принуждения традиционных обществ ничего нельзя — нельзя объяснениями остановить инстинкт находящийся на животном уровне: если меня хватать, я стану вырываться.

2. История создания СССР есть вторая главная причина его распада.
Несмотря на смену поколений, их за советское время прошло всего 3. И как бы ни повлияла Отечественная (опыт совместной защиты Родины), подспудно в головах у всех, не только горожан-диссидентов, сидела, хотя не на уровне знаний, а на уровне полурассказов бабушки «из старой жизни», на уровне ощущений, что СССР совершил большое насилие, и что власть в чем-то главном н е п р а в е д н а.
Сейчас нам легко цитировать цифры геноцида русских (казаков, крестьян и т.д.) ненавидевшим их этнически чуждым правителем. Тогда — нет, цифры были выведены из оборота, но осталось отношение к власти как к неправедному принуждению (а требование праведности, моральной обоснованности — пожалуй самое русское ожидание от жизни: если в чем-то нет (пусть «своей») правды, то ничто не оправдывает его существования). Это никак не было принуждение отца, у которого есть резоны, порядок в семье, и, главное, в основе всех поступков которого лежит заведомое желаение семье и тебе добра.
Геноцид русских большевизмом, не оставшись как набор фактов, превратился в общественной памяти в повсеместное, общее отношение к «строю».
http://emdrone.livejournal.com/154355.html#cutid1