Однажды, переделав все дела, перекрасив даже стены в чистое, усядусь за дневник. Писать буду много и вдохновенно.
Стану вскидывать над клавой руки, как какой-нибудь Прокофьев. И ваши френд-ленты запросят пощады.

Напишу, как к нам в кватиру пришли блохи, много. Сиксильён, или даже стописят.
Расскажу про длинную линейку для чесаний - мы очень её теперь любим, иногда дерёмся, кто первый.
Напишу про Лялин атеизм, Ляля не верит в невидимое, в блох тоже, про укусы говорит - это Владислав покусал, недруг по садику.
(Владислав там всех кусает.)
И добавляет сентенциозно:
- Владислав - свинья!

Ляля говорит, и меня покусал он же, и Люсю.
Мне-то что, я привычный, а Люсю ревную.
Никому не прощу укусы в Люсины те места, чьих названий не знаю, но которые мне очень дороги.
Поймаю гада - оторву хоботок.

Люся копит на Египет, на трёх работах, я чувствую себя акулой большого секса на планктонной диете.

Нечаянно устроился в театр. Много репетирую.
Два раза выхожу там на балкон с гитарой, (это, конечно, главное в спектакле место).
Ещё один раз кричу с толпой "ого-го". Просили не перекрикивать толпу.
Хотел влюбиться в молодую актрису из Петрозаводска, но было жарко, плюнул.

Дурная какая-то жара. Как в Вавилоне за день до финала.