Люся Незабудкина – очень демократичная принцесса. Например, она какает. Иногда, тихонько, только чтоб не выделяться. Какашки у ней, конечно, золотые, но всё равно молодец.

Я хором с Незабудкиной в плацкарте, ты-гы-дынь ты-гы-дынь – в Питер ехал.
Она, давным-давно каталась на верхней полке и вот, покусала её ностальгия по детству. Ну, знаете, рельсы сходятся-расходятся, проводницы носят чай, сам ты лбом в окошко потихоньку засыпаешь...

Значится, вагон. Нюхом различимы: торф, креозот, сырое бельё и внуренняя часть сапог полковника-связиста, что неделю назад ехал и всё никак не выветрится.

Сели. Места наши через стенку от сортира.
Плюс: очередь к удобству можно занимать, не вставая с полки.
- Кто крайний?
А ты из-под одеяла, голосом драчливого засранца:
- Я!
И спишь дальше.
Минус: из-за стены перманентно слышны раскаты...
Мне-то что, а у Незабудкиной были иллюзии. Не знала она, как много в мире непринцесс.

Соседи нам достались милые. Она - булочка, он - рогалик.
Сидим-сидим-сидим. Улыбаемся лучезарно. Мордой к морде. Путешествуем.
Булочка с рогаликом достают варёную курицу, помидоры и давай стесняться. Есть хотят. При нас же – неудобно. А нам неудобно, что им неудобно. Очень все культурные собрались. Проще застрелиться, чем пукнуть.

Тогда мы с Незабудкиной пошли кутить в вагон-ресторан. Не от голода, а чтоб разрядить атмосфэру.

Купить в вагоне-общепите ничего не нельзя, надо сесть и ждать официантку. Ждём-ждём-ждём...

Мне-то ладно, я в Питер еду. А Незабудкину расстраивает отсутствие порядка. Официантка, мол, должна подходить раз в час самое редкое.

Принцессы, вроде Люси, никогда не станут браниться. Им незачем. На то им дан испепеляющий взгляд...
Вот драконы - те пыхтят, дымят, плюются... драконье пламя неэстетично и громоздко. И малоприменимо в ресторанных условиях.
А тут - бзынь боевым лазером из-под ресниц! И всё: только косточки курятся. Чисто и культурно. Дарконы Незабудкиной даже завидуют, за такой навык.

Но у работниц вагонов-ресторанов на лазеры с винтом есть хитрые огнеупорные задницы. Драконы про такую физиологию знают и не связываются. Даже немецкий огнемёт Панцершпульке пасует, пред лицом официантовой жопы, извините за каламбур. Хотя, вряд ли это каламбур.

Неопытная Незабудкина трижды пальнула в халдейшу, конечно без толку. Та ловко подставляла укреплённый арьергард.

Тогда Люся закинула ногу на ногу и сделала такое лицо, от которого киснет сметана. Это смертельно скучное выражение лица. У Незабудкиной чёрный пояс по презрительно-скучающим выражениям лица.
Ресторанная фря должна была усохнуть и опасть, как фиалка в Каракумовой жаре.
Но как бы не так!
Фиалка повернулась передом к двум грузинско-подданым и стала их обслуживать с такой целомудренной улыбкой, будто те – братья ея, с ними она пришла и с ними отсюда уйдёт.

Незабудкина скривила губки, что значило:
- Официантка – круглая дура! И родня её – тоже дура. И вся область-Родина – тоже редкая дура, что позволила родиться такоей страшной дуре, как эта.

Знать, смерть официанткина в яйце-утке-зайце-сундуке-на дубе, ибо всё ей нипочём. Лишь повела бровью, как бы оппонируя:
- Вот да, я, дура, пойду щас и съем шницель с лучком и картошечкой. А некоторые тут умные могут начинать грызть деревянные детали интерьера.

За это Люсьен пошла ва-банк: отодвинула меню на край стола, и скрестила руки на груди. Всем стало понятно:
- Официантка – жирная, ленивая корова, по недосмотру избежавшая скотобойни лет сорок назад.

Парнокопытная в ответ медленно достала сигарету и медленно побрела в тамбур, чтоб сладко курить там до самого Мухосранска.

Тогда мы встали и вышли вон. Гордые, ослепительно виляя бедром. Обладай фиалка-фря-корова разумом, поняла бы в страшный этот миг, что именно наши чаевые обещали стать основой её благосостояния. А теперь - всё, не быть фиалке в списках журнала Forbes во веки веков, аминь.

Меж тем, наши сдобные соседи пожрамши – ой-ой-скорей – спать укладываются. Булочка снизу, а рогалик ножками на стол – и наверх.

Незабудкина поворачивается ко мне:
- Я правильно поняла? Он своими носками по столу топчется?
Тут рогалик чего-то забыл булочке сказать, опять ножки на стол, слез, в ушко шу-шу-шу, ещё разок копытцами на скатёрку – и в кроватку. Чтоб ни у кого и сомнений не было, что да, носками – по столу...

... И что-то такое экзистенциальное случилось с Люсиндой. Синь в глазах появилась, Есенинская. Народная...

С тех пор Незабудкина похудела на 12.3 кило. Ещё – видел - водку пьёт. И вообще похорошела.