На стене - портрэт прынцессы. Стописятый за неделю. Ну, знаете фата, корона, глаза-тарелки. Руки до колен, чтобы крепче обнять тебя, прынц!
Шея, ресницы, арабский нос и фломастерная синь в очах навеяны Гогеном. Или Ван-Гогом, я их путаю.
Красотища редкая, верьте на слово.
Верьте-верьте, а то мне лень фотать.
В углу со(л)нце, - как положено, мандаринное на вид и ощупь. Под ярилом надпись - поверх ромашек в человечий рост:
МАМЕ И ПАПЕ АТ МАШЫ ПАДАРАК.

Ходожество висело день, ночь, и вдруг скособочилось, крен дало. А поправить некому. Стала княжна не с бугра, а именно что Пизанской.
Л. утверждает, что молодку сколиоз скрутил. Мол, когда уроки делала, не следила за осанкой – вот и на-те левый уклонизм.

Я пошёл смотреть внимательней, а она, царевна, - пьяная! В зюзю!
Так вот ты, думаю, какая, Любительница абсента!

Весь из себя остроумный, спрашиваю у Л. наводящее:
- Кто там написал Любительницу абсента, не помнишь?
И на портрэт смотрю выразительно.
А Л. сидит в углу, арбузу наевшаяся, сонная вся. Умаянная.
- Не помню, - говорит, - не читала....

И тут, конечно же, уместно оказалось хряпнуть за великого про-зайка, за Пашу нашего Пикассо. Что мы и сделали.


[420x575]


А ещё, помните анекдот?
Там жена-доцент и муж-сантехник.
Говорит она ему:
Что вы, Вася, такой неотёсанный? Только и знаете: «Дай пожрать!» и «Марш в койку!»
Вот не видать вам, Василий, любви моей, пока не удивите меня прочтением такого, чего б я не читала!...


Вечер следующего дня.
Вася: Рембрандта читала?
Муся: (поперхнувшись) Нет...
Вася: Марш в койку!