Мне нравилась одна девушка. Немножко. Ей папа говорил: чтоб в 23.00 – дома.

А в 23.20 я уже перезванивал ей из ванной. (Из ванной – чтоб своих не разбудить. В проводах путался.)

Заливался соловьём. Тенькал, тренькал, трели вил. Она – только дышала в ответ.
Раз в полчаса кокетничал:
- Да ты спишь уже!
- Нет. Ещё хочу.
Так отвечала раз за разом. Час за часом.

Недавно встретились в старом городе, кофе пили...

Говорит:
- Я совсем не помню, что мы делали днём. Помню - ты звонил ночью и я бегала в прихожую, чтоб никого не разбудить. Путалась в проводах.
Там у нас холодно. Огромный корридор, дует ото всюду.
И каждый раз, кладя трубку, удивлялась двум вещам:

1. Уже пол-третьего.
2. Ноги (оказывается) так замёрзли, что я их теперь не чувствую и не могу ими ходить...

И тут я вспоминил, как боялся ей наскучить. И однажды не стал перезванивать. Чтоб не надоесть. А потом вовсе - влюбился в неё и утратил навык внятной речи. Только цветы таскал. Молча.
И всё кончилось.

Поэтому - терпеть не могу О'Генри.
И не надо мне этих банальностей про уши.
Это не женщины-нас-ими-любят, это мы их любим за доверие слуху.