... и пастухи со стадами не будут отдыхать там. но будут обитать в нем звери пустыни, и домы наполнятся филинами; и страусы поселятся, и косматые будут скакать там. шакалы будут выть в чертогах их, и гиены - в увеселительных домах. (из священных книг)

в рамках ползучей коммунистической урбанизации пустырь с видом на палмельский замок, на котором пустыре росли небольшенькие, но очень кудрявые ивы ростом с пятиклассника с причёской афро и толстые зелёные травы ростом с трёх пятиклассников, поставленных один на другого, где по берегам крохотной, с запястье, речки гнездились утки, лягушки и какая-то звенящая крылатая мелочь, птички - не птички, а что-то вроде, где аисты часами танцевали любовные танцы, где летними ночами, уныло побрякивая колокольцами, бродили в тумане овцы, сами похожие на сгустившиеся клочья тумана, где справа с достоинством старилась хрупкая витая чайная башенка – её так звали, чайная башенка, а кто она была – никто не знает уже лет сто, - а слева – крепенький домик, похожий на облезлую водяную мельницу, но не водяная мельница, в нём всё время кто-то жил, стирал бельё и сушил его на верёвке, натянутой между двумя суковатыми рогатинами, вкопанными в блестящую, подёрнутую слезой от внутренних вод землю, и мы с собакой устраивали в кустах зелёной травы засады, охотясь на того, кто живёт и стирает и развешивает бельё, но никто никогда не появлялся, только пели лягушки, аисты танцевали, попискивали утиные пуховые малютки и побрякивали колокольцами туманные овцы, а на верёвке даже в штиль плескались, как живые, какие-то штаны и рубахи, пугали, что сорвутся и улетят безо всякого ветра, просто так, от избытка внутренних сил, - и вот этот пустырь наша добрая мэр назначила парком для бега и здорового образа жизни и бронзовой таблички "сей парк мэром, марией-семи-страданий, подарен благодарному городу для пользы и поминания её добром", и прислала туда тракторы и экскаваторы ползать по влажноватой топкой земле, выворачивать с корнями ивы, размазывать в грязь зелёную толстую траву, пугать и гнать овец, давить гнёзда с малютками – какие-то птички из числа крылатой мелочи, незнакомо и страшно крича (тут в голосе рассказчика допускается даже некоторое тремоло), бросались и бросались на экскаватор, пока мы с собакой бежали оттуда, не в состоянии ни видеть это, ни прекратить.
пустырь теперь лежит изнасилованный, раздавленный, растоптанный, изгаженный, на чайную башенку надели коробку, у домика, похожего на водяную мельницу, но не водяную мельницу заколотили окна и лвери, оборвали верёвку и сломали обе рогатины, узенькое, с запястье, русло засыпали щебнем и залили цементом, только торчит (здесь было очень художественное сравнение) одно звено бывшего акведука, а по бывшим берегам бывшей речки безрадостно, как заводные блохи, скачут крысы – жирные, коричневые, даже в темноте блестящие крысы, будто ожившие комья вывернутой влажной земли, и носятся над ними невиданных (ну, не то чтобы, а таких...солидных) размеров летучие мыши.

https://test-na-trzvst.livejournal.com/964666.html