была на пляже впервые за...за...впервые за...посчитала сейчас, оказалось - шесть лет, вот и живи после этого в месте, где река впадает в океан - в реке купаться нельзя, там доки, в эстуарии купаться нельзя, там слева целлюлозный комбинат, справа цементный завод, на городском пляже купаться нельзя, там сточные воды, заезжие нюёркцы, конечно, кричали - мол, не видали вы по-настоящему сточных вод, вот у нас в нюёрке такие сточные воды, рядом с которыми ваши чисты, как слеза младенца, - но нюёркцы приехали и уехали, если их после купанья, например, пупырьями какими обсыпало или, там, волосья начали лезть клочьями - мы этого не знаем, мы предупреждали в городской черте в воду не лезть, и дальше в горах купаться тоже нельзя - не потому что горы, есть там и океан, горы - они вверху, а океан внизу, но всё равно там не искупаешься, там санатория для больных и расслабленных, и пляж - ихний, и на полуостров трою теперь не съездишь, больно дорого, потому что на туриста рассчитано, туристу, который из, например, англии или германии, восемь ойро в одну сторону - не деньги, а которые местные, не туристы, у тех на восемь ойро живёт семья, и еще детей учат на скрипке, еще откладывают где какую копейку можно пообедать два раза, если знать места, или один раз - если мест не знать, и ещё скушать мороженое на полдник, в общем, так вот и живёшь - океан в окно видать, а на пляже не была шесть лет, а думала - всего-то два, очень время бежит, даже как-то жутко, - и вот я напросилась сегодня в компанию и поехала на пляж, а там оказалось, что это ужасно унизительно, дважды унизительно - первый раз, когда видишь, что в воде такой хренью, типа, гирляндой из обросших водорослями пенопластовых...ну...хреней, в бассейне у нас это дорожками называлось, любомирская, кричала тренер александра николаевна казакова - отчаянно так кричала, потому что в открытом бассейне когда холодно, над водой поднимается густой пар, вроде как туман, и если кто из точки А выплыл, а в точку Б не приплыл, его с бортика в тумане не видать, и вот тренер александра николаевна казакова бегала вдоль бассейна и кричала - любомирская, кричала, не виси на дорожке, хотя, конечно, неправильно эту хрень называть дорожкой, дорожка - это по которой мы плавали, а висела я на гирлянде из поплавков, и тренер александра николаевна казакова не могла знать наверняка, висю ли я там или, может, давно утонула, сейчас, задним числом даже обидно, что она, ничего не видя в тумане, думала обо мне плохо, - и вот видишь, что этой гирляндой в океане ограничен совсем крохотный кусочек, малесенький такой, я извиняюсь, клаптик, будто в том же бассейне лягушатник для малюток от полутора до трёх лет, и это, конечно, унизительно в первый раз, когда шесть лет не бываешь на пляже, а потом, наконец, приезжаешь искупаться в океане, а второй раз унизительно, когда, доплывши в два взмаха до этой дорожки, тойсть, гирлянды, в общем, до хрени этой, обросшей водорослями, обнаруживаешь, что обратно уже не добраться никак, потому что теченьем тебя уже практически унесло к цементному заводу, и если не приложит по дороге о подобие волнореза из наваленных валунов, запросто может на этом заводе втянуть в какую-нибудь, например, трубу, и будет очень смешно, искупалась, называется, а над головой уже вьётся чёрный ворон, ну, допустим, не ворон, а баклан, но их, бакланов, тут так и зовут - морские вороны, - и может, он конечно и не вьётся, а летит по своим делам, но глазом косит и шеей эдак издевательски делает, а вода, заметим, градусов пятнадцать, и лёгкие внутри организма как-то съёживаются и вдохнуть как следуют не дают, а грудь, которая снаружи, значит, грудь, та будто бы наоборот как-то расправилась, и рвётся куда-то прочь из купальника, в купальнике ей тесно, на берегу было ничего, не тесно, а в океане купальник её стесняет, то есть, значит, одной рукой греби, чтоб не приложило о волнорез, а другой поправляй купальник, хотя можно, конечно, не поправлять, на пляже многие ходят топлес, но если не поправить, можно из него случайно выплыть целиком, а целиком, чтоб, значит, совсем без купальника, как-то неловко, этого себе даже немки почти не позволяют, тем более, на цементном заводе, если, всё же, вынесет к цементному заводу, неловко будет появиться перед работниками цементной отрасли совсем без купальника, они и так в пятницу вечером работают вместо чтоб купаться, за что им ещё и это, так что, одной рукой гребёшь, другой поправляешь, дышишь при этом в четвертьлёгких, и ещё ногой брызгаешь, чтоб добрызнуть до баклана, потому что он, сука летучая, как-то замедлил полёт и теперь задумчиво парит прямо над головою, а голова бритая и беззащитная, а клюв у баклана неприятный и на вид очень крепкий, если смотреть с воды, слегка прижмурясь от солнца, и думаешь, что вот ведь - шесть лет не была, и почти ничего не потеряла, - и уже совсем собираешься перестать суетиться и утонуть, сохраняя остатки достоинства, когда ногой - не той ногой, которой брызгаешь в баклана, а другой, левой, - нащупываешь под собой песочек, а через секунду набежавшая впопыхах волна с силой пихает в затылок, в спину, сбивает с ног, с толку, и выкатывает на берег, как всё равно батон колбасы, прямо под ноги сидящей на полотенчике смуглой нимфе, а нимфа, эти ноги подобрав, чтоб не замочить, уважительно тянет - ого как вы быстро плаваете, только что там были, а уже здесь.

https://test-na-trzvst.livejournal.com/964345.html