В каждом движении мускула – ты,
в каждом солёном желании губ.
Ты воруешь меня у воскресной проповеди
и застаёшь пронзённой готикой слов
посреди обезумевшего квартала.
Будь ты женщиной, я бы призналась,
что кожа твоя хранит привкус снега,
будь чужим избранником –
скормила бы сердце чёрному доберману.
Но ты не Женщина, и не Слава, и не Войско,
что стоит день и ночь под моим курганом,
но болезнь, обнимающая меня, пока я сплю.
Хлеб твой незримо ложится камнем в конце пути.
Кто ты?
(с)