В колонках играет - тило вольф и анне нурми

НАЗВАНИЕ: Готика
АВТОР: Eramaajarvi
EMAIL: my_mind@mail.ru
КАТЕГОРИИ: Romance, slash, het, bdsm
ПЕРСОНАЖИ/ПАРЫ: Tilo Wolff, Anne Nurmi, Jyrki Witch, …
РЕЙТИНГ: R.
СОДЕРЖАНИЕ: Ряд совместных концертов Two Witches и Lacrimosa, первая встреча Тило и Анне. Непростые отношения между Анне и ее возлюбленным, лидером Two Witches – Юрки. Попытка Тило увести за собой Анне. Попытка Юрки удержать Анне и подчинить Тило.
ПРЕДУПРЕЖДЕНИЯ: Эта история содержит гомо- и гетеро-отношения и элементы насилия. Пожалуйста, не читайте, если подобные отношения вообще или применительно к гр. Lacrimosa вас оскорбляют. Единственная причина, по которой я выкладываю свои фикшены в сети – я предполагаю, что кого-то интересует подобные сюжеты. После прочтения некоторых статей З. Фрейда у меня нет оснований считать себя "больнее" всех =).
СТАТУС: Закончен
ОТ АВТОРА: Прошу простить "исторические несоответствия" – совместного тура Two Witches и Lacrimosa не было.
НЕ ПУТАЙТЕ пожалуйста Юрки из Two Witches с Юрки из 69 eyes. Я не знаю ничего про реального Jyrki Witch. Его образ выдуман почти целиком.


***

В Хельсинки стоял мороз; ветер, дующий с залива, и сухие острые снежинки, носящиеся в воздухе, делали пребывание на улице почти невыносимым. Группка людей, кутаясь в куртки и негромко ругаясь по-немецки, почти бегом преодолевала пару кварталов, отделяющие гостиницу от неприметного андеграунд-клуба. Клуб можно было не заметить, если не знать о его существовании, но вместе с немцами был финн – единственный, кто не дрожал, не сжимал воротник у шеи и не силился натянуть шапку так, чтобы скрыть все лицо. Он уверенно шел впереди, показывая дорогу, и остановился возле крутой лестницы, ведущей в полуподвальное помещение. Где-то в глубине слышалась музыка. Один из иностранцев торопливо огляделся – улица была пуста.
- Черт возьми, они еще не подвезли инструменты. Нам не останется времени на настройку! – возмущенно воскликнул он по-немецки.
- Успокойся, Фил, - пробормотал другой, пытаясь чуть приподнять рукав и добраться до часов, - У нас еще почти час, успеешь.
- В незнакомых клубах всегда возникают мелкие неполадки и случайности...
- Ну, ну, пойдемте уже внутрь! - перебил его третий, дрожа от холода.

Они, наконец, оказались в тепле. Музыка слышалась гораздо отчетливее, стоял сильный запах сигарет. Парень, смотревший на часы, снял шапку. Он носил вполне типичную для "готов" прическу – волосы по бокам головы сбриты, остальные, длинные, черные, забраны в хвост и перетянуты розовой лентой.
"Готика" как музыкально-идейное направление к началу девяностых уже сложилась, и даже в маленькой северной Финляндии было довольно много молодых людей, носящих экстравагантные черные одежды и серебро. В Финляндии начинался совместный европейский тур двух готик-команд: швейцарской Lacrimosa и финской Two Witches. Группы, несмотря на относительную (в узких кругах) известность обеих, до этого не пересекались и даже не знали о существовании друг друга. Познакомиться им предстояло на первом клубном выступлении, к началу которого музыканты Лакримозы здорово опоздали, завозившись с аппаратурой и инструментами.

Инструменты эти подвезли вскоре после их прихода, и Филипп Элиот, звукоинженер и по совместительству клавишник, остался приводить все в порядок, а Тило Вольф, на самом деле единственный член группы (музыканты были приглашенными, кроме Фила Элиота, его давнего приятеля, помогавшего Тило делать первые записи) направился в главный зал.
Полутемное помещение было заполнено людьми, особенно много народа толпилось у сцены. На краю возвышался бледный человек с горящими темными глазами, одетый в синюю шелковую рубашку с пышным воротником и черный камзол. На голове у него был цилиндр, в руках – микрофон. Он что-то пел бархатно-низким голосом; на английском, но слов было не разобрать. Он был похож на вампира из книг Анны Райс: холодный, уверенный себе, по-своему обаятельный, но всегда жестокий.
На заднем плане извивались две девушки в потрясающе открытых нарядах из черной кожи и бархата – они делили между собой клавиши и бэк-вокал. Два гитариста, яростный барабанщик... в целом группа удивляла если не какой-то особой музыкой, то гипнотическим внешним видом и поведением – точно.
Песня закончилась, вокалист поклонился. "Юрки! Юрки!" – восторженно завизжали девочки в первых рядах, протягивая к сцене тонкие ручки со множеством браслетов, колечек и ремешков.
Образ вампира действительно шел этому человеку. Юрки в нем выглядел стильно и убедительно, чего нельзя было сказать о половине зрителей, пытающихся копировать подобный имидж. Одним взмахом рук он заставил людей замолчать и проговорил что-то по-фински. Следующую песню он пел вместе с девушкой – той, что стояла за клавишами справа. Завороженный ее голосом, Тило не отводил глаз от сцены, не замечая ничего вокруг. Когда музыка стихла вновь, чья-то рука легонько похлопала его по плечу. За спиной стоял его гитарист, Себастьян.
- Пойдем, они скоро заканчивают, и дальше наш выход, - сообщил он Тило.
- Сейчас, - кивнул тот, - Погоди, я хочу еще на них посмотреть. Это же те самые Two Witches.
- Ничего ведьмочки, - Себастьян прищурился, - Но музыка на мой взгляд слабовата, хотя этот парень... Очень даже.
Тило бросил на него вопросительный взгляд.
- Яркий он, я хотел сказать! Держит себя хорошо!
Оба фыркнули.
- Я тоже хочу еще на ведьмочек посмотреть. Мне нравится вон та, в красных чулках. Ты посмотри, какие каблуки!
- Вторая интереснее, - ответил Тило.
- Низковата. И на лицо левая посимпатичнее будет.
- Да ладно.
Себастьян присмотрелся.
- Хотя... правду говорят, что все финки страшные.
Ребятам показалось, что стоящая неподалеку девица возмущенно повернулась к ним, и вроде бы собиралась что-то сказать, но тут началась новая песня, и все внимание зрителей снова было приковано к вокалисту.


***

Оказываясь на сцене, Тило переносился в какое-то совершенно другое, странное состояние. Реальность тускнела, почти исчезала, живыми оставались только его чувства. Эмоции, воспоминания, фантазии; он переносился в их мир и его взгляд становился чужим, отрешенным – взгляд человека, видящего нечто, доступное лишь ему одному.
Непонимание много для него значило. Он видел его и в глазах окружающих, и в своих собственных; старое, потускневшее зеркало в прихожей дома его родителей навсегда застряло в его памяти. Как бы ему ни хотелось стереть воспоминание об этом темном зеркале, в котором он рассматривал себя много лет подряд, и о многих других вещах, мучающих его в кошмарных снах, это было не в его власти.
Он помнил жалость, сочувствие, но не помнил понимания. А теперь все эти люди – знакомые, незнакомые, бывшие друзья – все кто смотрели на него и слушали его, пытались его понять, залезть в душу с тем же упорством, с каким прежде не хотели его знать. Его голос был услышан, но Тило не почувствовал облегчения. Он кричал о своем страхе снова и снова - казалось, что так он сможет справиться с ним. Но страх его не оставлял. Отступая на время, вскоре он возвращался, принимая новые, все более мучительные формы. Страх смерти. Страх людей. Страх будущего. Страх жизни. Страх перед самим собой, и теми темными глубинами его души, которыми он никогда не сможет управлять.
Теперь его ХОТЕЛИ понять. К нему подходили и говорили: "Потрясающие стихи. Я тронут до глубины души. Я не подозревал, что ты чувствуешь ТАК". Ему говорили: "Тило, я восхищаюсь тобой. Для тебя я готова на все. Быть может, со мной ты сможешь забыть о той, что причинила тебе столько боли". Когда он закрывал глаза и уши, чтобы не видеть и не слышать их, они насильно отнимали его руки и спрашивали: "Что с тобой? что происходит? Расскажи, объясни". Он не мог бы объяснить этого даже самому себе. Это снова был страх – он боялся думать о том, что происходит с ним. Он прятался ото всех, а на следующий день снова улыбался – как будто ничего не случилось, как будто все идет так, как должно идти.

***
...Она подошла к нему сама, когда он, уставший и взволнованный после своего выступления, сдернул с волос розовую ленту, швырнул ее на диван и спрятал мокрое лицо в полотенце. А когда он убрал полотенце, перед ним стояла девушка из Two Witches и мило, чуть застенчиво улыбалась. В добрых глазах светились восхищение.
- Мы смотрели, как вы поете, - негромко сказала она, - Для нас большая честь выступать с вами на одной сцене.

Потом была шумная вечеринка в честь знакомства и предстоящего совместного турне. Вокалист Two Witches учтиво поклонился.
- Jyrki, – произнес он так забавно по-фински, (Тило это "у" правильно выговорить просто не мог), - Jyrki Witch.

Необычайно сильное рукопожатие и глубокий взгляд черных глаз врезались в память надолго. Когда он целовал клавишницу, было ясно: эти двое – пара, и легкая, робкая мысль, порхавшая в голове Тило с тех пор, как он впервые увидел эту девушку, стала тускнеть. "Мое", - говорило каждое движение его рук на ее обнаженных плечах. Она не отвечала, ее глаза были закрыты – будто соглашалась – "твое".

Дальше все потонуло в алкогольной дымке. Юрки, с ледяным спокойствием сжимающий пальцы Анне так, что она кривится от боли; Себастьян, посылающий улыбки "ведьмочке" в красных чулках; две незнакомые девушки, увлеченно целующиеся за столиком; Фил с бокалом хохочущий за его спиной. Дешевое красное вино стекает с уголка чьих-то накрашенных губ – очередной "вампир", затянутый в черную кожу.
Тило сжал руками голову – он был в том состоянии опьянения, когда подавленная до того тоска вырывается из-под контроля разума и увеличивается во много раз. Выпито слишком мало, чтобы сойти с ума и дать ей выход в крике, шокирующих поступках или просто уснуть где придется. И слишком много, что уметь сдержать, успокоить самого себя, вытеснить дурные мысли положительными.
- Еще крепленого, - пробормотал Тило, стуча ногтями по стойке. Бармен равнодушно наполнил бокал. Тило поднял его, понюхал и с отвращением поставил обратно. Он уже понял, что не сможет выпить больше ни глотка этого пойла. Сидящий рядом тип что-то сочувственно прохрипел на финском.
- Чего тебе надо? – буркнул Тило по-английски, резко поворачиваясь к нему. Но пьяные финны настолько же бестактны, насколько сдержаны финны трезвые.
- Я видел твое выступление, - скрипел собеседник на ломаном английском, - Вот это вот все, - он сделал неопределенный пасс руками, - Это все круто, супер, да.
Тило презрительно улыбнулся – самому себе, не финну, но тот истолковал его гримасу по своему.
- Не нааадо кривиться, зиг хайль, майн либер, шпрехен...
Тило отвернулся.
- Они вввсе врут, эти русские, - продолжал приставать финн, - Что мы были заодно с фашистами. Нет, это вы развязали войну, витту-перкеле, швайне... Мы боролись за свою независимость.
- Остынь, придурок, - вмешался Фил, видя, что Тило уже закипает и в равной мере готов как молча уйти, так и начать орать в ответ пьяному.

Он оттащил Вольфа в угол и попытался усадить за стол.
- Оставь меня, не трогай, - прорычал тот.
- Садись давай, не психуй. Принести тебе еще вина?
- Виски.
- Здесь не продают виски.
- Проклятая страна!
- Да ладно, ребенок, все равно тебе виски еще не положено.
- Мне уже полгода как можно пить виски, - буркнул Тило.
- Хорошо, я куплю тебе завтра бутылку... хоть топись в ней... А сейчас выше нос.

...Анне украдкой следила за ними, пока Юрки отвлекся на разговор со знакомыми. Издалека Тило был похож на обиженную девушку. В том, как Фил пытается его отвлечь, было что-то очень трогательное. То и дело Тило отбрасывал с лица прядь волос – жест, на который она обратила внимание еще во время выступления Лакримозы, и который заставил ее в очередной раз улыбнуться – он выглядел совсем не по-мужски.
Вечеринка заканчивалась. Себастьян с сожалением провожал взглядом Нaуку – ее увел под руку парень по имени Тоби. После пары бокалов вина девушка в красных чулках казалась гитаристу феей. Увы, она оказалась безнадежно занята. Фил с трудом вытащил засыпающего Тило из-за столика и заставил идти на выход. Юрки подал руку Анне – зал пустел.

***


- А сам ты понимаешь, насколько талантлив?
Тило смущенно улыбнулся.
- Я понимаю, что мне дано это, - ответил он задумчиво, - Но разве можно сказать "насколько"? Любой талант – это потенциальная возможность развиваться.

От нее веяло грустью и лаской. "Анне", - повторял про себя Тило ее имя, - "Насколько мелодичнее это скандинавское Анне обычного Анна". Маленький бар в Хельсинки: ее здесь знали; когда они только вошли, официант что-то приветливо пролопотал на финском и с интересом покосился на Тило.
Он с досадой отбросил с лица надоедливую прядь волос. Анне лукаво улыбнулась. Улыбка осветила ее обычно неэмоциональное лицо как лучик солнца. Потом она достала из лежащей на столе коробочки тонкую сигарету, и Тило поднес к ее губам зажигалку. Огонек вспыхнул и отразился в ее серо-голубых, стального цвета глазах.
Она затянулась, выпустила тонкой струйкой дым и передала сигарету Тило.
- Я возьму еще выпить, – сказала она прежде чем Вольф успел остановить ее.

- Девушки в Финляндии любят демонстрировать свою самостоятельность, - усмехнулась она, возвращаясь с двумя кружками.
- Разве это необходимо?
- Нет. Им просто это нравится.
- А тебе?
- Мне сейчас просто хочется поухаживать за тобой.
Она с удовольствием наблюдала за ним; за движениями его длинных пальцев с ногтями, покрытыми черным лаком; за тем, как он плавно подносит к бледным губам тонкую женскую сигарету и затягивается, чуть прикрыв глаза.
- Мне нравится чувствовать себя слабой, - еле слышно произнесла Анне.
- Мне бы понравилось оберегать тебя, - тихий шепот в ответ. Его изящная ладонь легла на руку девушки и чуть сжала ее.
Анне с сомнением покачала головой, отняла руку и еще раз печально улыбнулась.
- Мне сначала казалось, что ты гей, - сказала она полушутя.
- Я?.. – Тило несколько растерялся, - Нет, я вовсе не гей.
Улыбка девушки стала шире.
- Я думала, что вы с Филом – пара.
- С Филом? – здесь Тило не удержался от веселого смеха, таинственно блеснул глазами и спросил:
- Нет. А я сильно похож на гея?
- Только они, как правило, двигаются так плавно, говорят так вежливо и одеваются так стильно. Мне очень нравятся такие люди.
- Из правил всегда есть исключения.
- Одно из них – передо мной?..
- Да. Кажется, я исключение из всех правил.
- Гордишься собой?
- Нет. Не знаю. Я не стараюсь изображать кого-то, кем я не являюсь. Поэтому я – это я, и на других я не похож.
- Ты не любишь других людей.
- Люблю, но... на расстоянии.
Снова смех.
- Анне.
- Да?
- Перед таким обычно говорят: прости меня за этот бестактный вопрос...
- Я слушаю.
- Что у вас с Юрки?...
Анне помрачнела. Тило опустил голову.
- У нас с Юрки, - произнесла Анне негромко, - Давняя, запутанная история. Никто уже не может сказать, с чего все начиналось и как закончится.

***

Фил загонял в синтезатор последние сэмплы. Тило настаивал на том, что каждый концерт должен отличаться от предыдущих, и перед каждым новым выступлением в программу вносились незначительные изменения. В углу Себастьян одновременно настраивал гитару и кокетничал с Наташей. Сам Тило впервые с сомнением рассматривал короткую черную шубку с пышным ворсом.
- Выкинуть ее, что ли? – пробормотал он себе под нос.
- Мм? – переспросил Фил.
- Тут кое-кто сказал, что я голубой и что мы с тобой – пара, - подмигнул Тило.
- Неужели, - заулыбался Фил, - Это что, намек? Если да, то извини... В другое время я бы еще подумал над твоим предложением. Но с тех пор как я увидел Её, все мысли у меня только о Ней...
- Кого это, её? – поинтересовался Тило, проигнорировав шутку.
- Анне, - задумчиво проговорил Филипп.
- Вот как, - холодно сказал Тило, - Подругу Юрки?
- И не надо так подчеркивать, что она принадлежит этому черту, я и сам прекрасно вижу, - буркнул Фил, - И держит он ее крепко, как и всех своих, и девчонок, и парней.
Тило удивленно поднял бровь.
- Да я не про то, - отмахнулся Фил, - Ты разве сам не заметил как они все перед ним дрожат?
- Да, личность он сильная, - с наигранным равнодушием сказал Тило.
- Думаю, вы бы с ним нашли общий язык.
- Почему?
- Ну, ты тоже личность сильная, - улыбнулся Фил, - Эй, мне показалось, или ты его избегаешь?
Вольф пожал плечами.
- Мне не нравится этот человек.
- Нам с ним еще месяц путешествовать.
- Наплевать.
- Хм? Кстати, они приглашали нас "в последний раз бухнуть по-фински". Собираешься?..
- Посмотрим...
- Там будут все местные готы...
- Посмотрим.


***

Готика. Этот стиль жизни объединял всех людей, собирающихся на концерты: и музыкантов, и зрителей. Не понятные и не понятые, бездельники и творческие люди, молодежь и взрослые. Каждый искал в жизни место, где могло бы отдохнуть его сердце.

- Когда ты снял темные очки и я увидела твои глаза, что-то внутри меня вздрогнуло, - говорила Анне сбивчиво, склонив голову, так, что ее слова мог слышать только Тило, - И мне хотелось расплакаться.
- Когда я услышал твой голос, то понял, что именно его искал с самого начала... Именно такой, каким он должен был быть в идеале.
Выпито было совсем немного, но он говорил так свободно, как будто всегда знал, что встретит ее и произнесет эти слова.
- ...Меня сковывает страх.
Над столиком поднималась плотная пелена табачного дыма, казалось, что в нем тонут даже слова и звон бокалов.
- ...И я понимаю, что только осознание смерти, ее присутствия рядом с тобой постоянно, способно помочь осознать истинную ценность этой жизни.
Дымовая завеса приподнялась – прямо на Тило смотрела пара внимательных черных глаз.
- Не просто осознание, а познание. Близкое знакомство, если угодно, - сказал Юрки, с холодным любопытством разглядывая лицо Тило. Пальцы, украшенные тяжелыми перстнями, сложилась домиком. Тило не смог удержаться и на секунду отвел глаза. Потом усилием воли заставил себя снова посмотреть на лидера Two Witches, но тот уже, кажется, утратил к нему интерес. Он поглядел на Анне, потом встал, жестом поманив ее за собой. Анне послушно последовала за ним. Юрки пропустил палец в колечко на кожаном ремешке, украшавшем шею девушки, и увлек прочь.
Они вернулись минут через 20. Анне села вдалеке от Тило, и больше не заговорила с ним. Швейцарец замкнулся в себе, и остаток вечера просидел, хмуро глядя то в стакан, то на собственные ногти.
Только часам к трем, когда все стали расходиться, ему удалось поймать взгляд девушки, и одними глазами спросить – тебе нужна помощь? Но Анне была пьяна. То ли она не видела его знаков, то ли не поняла их смысла; ее лицо ничего не отразило.


***

На следующий день, к обеду, музыканты, наконец, покинули Хельсинки. Это была странная поездка. Участники обеих групп разместились в разных концах автобуса вели себя по отношению друг к другу подчеркнуто холодно. Помощники и организаторы – посередине, они оживленно разговаривали, пили пиво и негромко смеялись.
Тило смотрел в окно, стараясь не обращать внимания на болтовню Фила. Инженер не уставал удивляться тому, как Юрки всех вокруг себя строит – ему потребовалось один раз серьезно поговорить с шумящей "серединной" компанией, чтобы визг и крики в автобусе стихли. Финны вняли его просьбе сразу, вслед за ними понизили голоса и немецкие коллеги.
Филипп то и дело повторял имя Анне, под конец Тило стало казаться, что клавишник намеренно издевается над ним, и, зная о его неравнодушном отношении к девушке, подчеркивает что ни у кого из них шансов нет.
- Фил, заткнись, - Тило наконец не выдержал. Для его друга эти слова, похоже, прозвучали совсем неожиданно.
- Что? – переспросил он, - Чего это ты?
- Я не понимаю, почему вы все так вцепились в этого человека. Черт возьми, по-твоему, он заслуживает столько внимания?!
- Э... Я сейчас говорю в основном про Анне! Это тебе Юрки не дает покоя... Потому что...
- Почему?!
- Потому что ты ЕЙ тоже нравишься, придурок.
Тило даже слегка покраснел, на что Фил снисходительно фыркнул и пересел в другое кресло. Тило привстал, поглядел на затылок Юрки и на Анне, спящую у него на плече, и расстроено сжал кулаки. Путешествие собирается быть не из приятных...

...А потом все резко перевернулось. Выступления, вечеринки, и атмосфера безумия, которая пьянит хуже вина. Солнечный свет исчез. Окна в автобусе были зашторены: днем музыканты спали; ночи были не для сна - они наполнились темной музыкой, романтикой и приключениями в незнакомых городах... Безудержная свобода, иной мир – маскарад, который чем дальше, тем больше казался реальной жизнью; а свет – всего лишь сном.
И здесь пути Юрки и Тило не пересекались. Каждый был сам по себе, каждый блестел по-своему. Вольф не часто видел лидера Two Witches. Иногда он сталкивался с ним, выбираясь поутру из своего номера в гостинице после пары часов сна... По Юрки никогда нельзя было сказать, был ли он пьян или спал ли он ночью. Глубокие, затененные глаза с ледяными искорками в глубине были непроницаемы. Его выдавала Анне: если она страдала от похмелья или усталости, это было видно сразу, а они с Юрки почти не расставались – вокалист не отпускал ее ни на шаг...

Тило безнадежно ловил на себе ее взгляды. Единственное что ему хотелось спросить у нее – "Почему? Почему ты с ним? Ты не заслуживаешь такого", но задать эти вопросы женщине, с которой он знаком две недели, было невозможно. Он знал, что Анне и Юрки вместе уже много лет. Она не сможет дать простой ответ – почему? – даже если захочет.
Между ней и Юрки – и близость, и холод; тонкая ледяная стена. А она не может жить без тепла. Горечь теплых слез для нее лучше, чем лед одиночества. И Тило чувствовал ее боль, как свою, он уже понимал, что притворство – не выход. Чувство не проходило, оно становилось только сильнее, и чем дальше, тем явственней он ощущал ее отклик.

***

Первый поцелуй был таким робким, как будто он действительно был первым. Тило украл ее у Юрки, которого, она, как обычно, сопровождала на вечеринке в Бонне. Тихая ночь середины октября, долгий разговор, рука в руке, легкое прикосновение губ и ничего больше. Тило знал, что это начало чего-то нового, он сам еще не мог понять, чего именно. Не просто романа, пусть даже самого красивого, пусть даже чем-то опасного (мысли о Юрки упорно не покидали его). Все, что происходило, казалось неправильным, Тило пытался разглядеть эти подводные камни - но безуспешно.

Они возвращались в гостиницу под утро. Тило спешил, автобус должен был скоро уходить. Анне же еле шла. Ее ноги подгибались, пальцы похолодели, и в один момент Тило даже хотел поднять ее на руки, но она настойчиво высвободилась.
- Что, что с тобой? – тревожно спрашивал Тило, всматриваясь в ее побледневшее лицо.
- Все рушится, - прошептала она беспомощно, избегая его прямого взгляда, - Я... Я...
- Я с тобой, - он обнял ее.
- Ma rakastan sua… - еле слышные слова, это звучит знакомо, но где Тило уже слышал их? – Но его тоже... – продолжала Анне уже по-английски, - Вас обоих...

- Доброе утро.
Автобус уже стоял перед отелем, музыканты укладывали вещи в багажное отделение.
- Я взял твою сумку, - Юрки был абсолютно невозмутим. Анне всхлипнула, - И твою тоже, - Юрки перевел взгляд на Тило, кивнул, принял из его объятий почти лишившуюся чувств Анне и помог ей подняться в автобус...

***

Дальняя дорога и бесконечная вереница мыслей. Германия – почти его родина. Здесь говорят на его языке, здесь он родился, здесь у него много знакомых и здесь прошло его первое в жизни выступление - всего несколько месяцев назад. Тило еще не успел привыкнуть к сцене, ему было смешно: как он решился на это? Изменил ли его успех, или изменения пришли с возрастом?..
Автобус мерно покачивало. Все, как обычно, спали, кое-кто смотрел в окно. Тило спать больше не хотелось. Он привстал, посмотрел вперед. Черные, спутанные волосы Анне: она сидела, чуть повернув голову, и луч тусклого света, пробившийся сквозь задернутые занавески, падал на ее профиль.
Тило встал, подошел к ней, присел на корточки рядом. Она вздрогнула. Он обхватил ее руки, поцеловал тонкие пальцы, унизанные серебряными кольцами; потом встал и потянул ее за собой. Анне не сопротивлялась. Равнодушный взгляд Юрки из-под ресниц... Глаза снова закрылись, а Анне даже не обернулась к нему. Тило видел; он только сильнее сжал ее руки, и увлек за собой в заднюю часть автобуса. Усадил возле окна, обнял одной рукой, удивляясь, почему так сильно стучит его сердце.
- Не отпускай меня, - прошептала Анне, - Я не хочу больше... Я так устала.

***

Каждый раз, когда она уходит прочь, Юрки провожает ее спокойным взглядом, потому что знает – она вернется. И она возвращается, приходит назад – потому что чувствует его любовь, искаженную, странную...
Что бы ни было между ними, оно не было вечным, и оба давно это понимали. Ее глаза перестали видеть яркие цвета, мечты потускнели. Она погружалась в сон. Она уже не сможет сбежать. Но она может ухватиться за спасительную руку, если Тило протянет ее сейчас.

Решение должен принять он, прежде всего для самого себя. Теплое чувство в его груди не очень было похоже на любовь, ту, которая впервые пришла к нему четыре года назад. Воспоминания похожи на бесконечно глубокий колодец, на дне которого пытаешься разглядеть звезды. Голова кружится, и "если долго смотреть в бездну... " Тило помотал головой. Воспоминания уже легли на полку в его голове. Не нужно больше трогать их, пусть пылятся. Может быть, когда-нибудь потом... Но не сейчас. Он был уверен, что чувство, которое грело его при одном упоминании имени Анне, нельзя сравнивать ни с чем, что было в его прошлом. Это – нечто новое.

...Вечером, когда уставшие за день в дороге музыканты разместились в гостинице в Лейпциге, он нашел Юрки в баре. В белой рубашке с кружевами, элегантный и ухоженный, как и всегда, финн стоял возле барной стойки, неторопливо потягивая ядовито-зеленый напиток. Посетители заинтересованно поглядывали на него. Тило привлек к себе еще больше любопытных взглядов, несмотря на то, что его внешний вид был относительно спокойным, а рассыпанные по плечам волосы несколько скрывали "панк-прическу".

Решиться на этот разговор было не просто. По правде говоря, Тило предпочел бы дождаться, когда сам Юрки решит расставить точки над i. Но в свои 21 год Тило еще не набрался наглости для того, чтобы открыто продолжать ухаживать за женщиной, принадлежащей другому. Особенно на глазах у этого самого другого, который старше Тило лет на 6, один взгляд которого заставляет против воли отвести глаза, а пара брошенных слов способны вызвать дрожь в коленях.

Юрки заметил его и улыбнулся, оценив смелость шага.
- Еще абсент, - тихий бархатный голос заставил бармена торопливо сунуть посетителю заказанный коктейль и приняться за приготовление зеленого яда.
- Если ты не возражаешь, мы перейдем вон за тот затененный столик, - продолжал Юрки на безукоризненном английском. Тило кивнул. Финн взял оба стакана и плавно прошествовал через полутемный зал.
Они сели. Девушка - официантка поставила на столик пепельницу, зажгла широкую плоскую свечу в чашечке и положила рядом меню, на которое Юрки не обратил ни малейшего внимания. Тило глотнул обжигающий напиток, пытаясь решить, с чего начать; Юрки лениво ждал.
- Ты видишь, что между мной и Анне возникло понимание, - сказал Вольф наконец.
- Конечно, вижу, - спокойно ответил финн.
- Анне – твоя девушка.
- Именно так. Целиком и полностью моя девушка.
- Нет. Больше нет. Когда тур окончится, я предложу Анне войти в состав Лакримозы.
- И?..
- И она согласится.
Юрки усмехнулся, сверкнув взглядом из-за падающих на глаза волос.
- Ценю твою честность, мой мальчик. Но позволю себе усомниться в твоих словах.
- Будь у меня сомнения, этого разговора не было бы.
- Ты плохо знаешь Анне. Ты знаком с ней всего несколько дней; а я - уже больше шести лет. Я успел изучить ее привычки, ее слабые и сильные стороны, ее страхи и ее желания. Ты не сможешь дать ей то, что ей нужно. Она скоро поймет это сама. Если ей хочется немного погулять с тобой, то я готов закрыть на это глаза.
Тило стиснул пальцами стакан и упрямо сжал губы.
- Я даже понимаю ее выбор, ты действительно человечек интересный. И, что самое главное, искренний. Тебе кажется, что ты помогаешь ей. Увы, навряд ли она воспринимает твою помощь так серьезно, как ты себе воображаешь.
- Я не помогаю, - зашипел Тило, резко подавшись вперед, обвевая лицо Юрки своим дыханием, - Я встретил женщину, которую полюбил. И я собираюсь сделать все, чтобы быть рядом с ней.
Юрки смотрел на него расслабленно и даже как будто довольно. Тило поймал его ленивый взгляд на своих губах и с досадой откинулся на спинку стула.
- У меня нет оснований обманывать тебя, - пожал плечами Юрки, продолжая все так же развязно разглядывать Тило, - Анне слишком специфический человек. Она очаровывает своей мягкостью, но на самом деле обладает твердым, почти мужским характером. Ты пока не видел ни ее настоящей жесткости, ни всей возможной покорности.
- Я сказал тебе все, что хотел, - заявил Тило, явно собираясь встать и закончить разговор.
- Закрываешь глаза и уши? Не хочешь знать? По-моему, тебе лучше заранее изучить человека, которого хочешь пригласить в группу, - чуть насмешливо произнес Юрки.
Тило против воли остановился, так и не успев встать, снова придвинул к себе стакан и посмотрел прямо в глаза Юрки.
- Что же ты хочешь сказать мне?
- Ты не знаешь Анне, но я даже готов помочь тебе в этом. Показать тебе, что ей на самом деле нужно. Ты увидишь, и сам сможешь попробовать.
- Что ты имеешь в виду? – как ни старался Тило, голос выдал и его волнение, и страх. Юрки не мог не уловить этих интонаций, а, уловив, широко, призывно улыбнулся.
- Я приглашаю тебя в гости в наш номер. В любой удобный для тебя вечер, - с шутливой вежливостью добавил Юрки.
Тило вспыхнул.
- Меня это не интересует, - выдавил он наконец.
- Врешь. Просто боишься. Хотя я не настаиваю. А ты - подумай.
Тило возмущенно оттолкнул недопитый абсент и рванул прочь.

***


Он был уверен, что Анне оставит Юрки сразу после того, как между ним и лидером Two Witches состоится решающий разговор. Слова Юрки повергли Тило в смятение, но еще больше он терзался из-за того, что так и не увидел этим вечером девушку, так и не поговорил с ней. Она осталась в номере Юрки. Она продолжает делить с ним постель, и исполнять ЕГО желания (или он – ее?..), мысли об этом приводили Тило в бешенство. Он шагал по комнате из угла в угол, мешая спать Филу, с которым они по старой привычке селились в двухместных номерах, хотя разговаривать почти перестали.
Часы показывали полночь. Слишком поздно для того чтобы заявиться "в гости", особенно после "приглашения" – Тило совершенно не понимал, что происходит со всеми ними...

Он так и проворочался всю ночь, то и дело просыпался, вскакивал, учащенно дыша, потом снова ложился и продолжал видеть продолжение одного и того же жуткого, извращенного сна. Утром он чувствовал себя хуже, чем если бы не ложился вовсе.
Фил посмотрел на него с некоторой жалостью, потрогал лоб и посоветовал оставаться в кровати, пока не придет время ехать в клуб. Едва он ушел, Тило подскочил, натянул на себя одежду и отправился к Анне. Он остановился возле нужной двери, постоял, дважды занес руку, чтобы постучать... и что увидеть? Кутающуюся в халатик Анне и возлежащего на широкой кровати Юрки? Тило отчаянно выругался и медленно сполз по стене.
Что за бред он нес вчера? Видимо, Юрки над ним издевался. Спокойно наблюдал, как за играющим ребенком, а когда ребенок заигрался, так же спокойно отобрал игрушку и погрозил пальцем.

Тило вернулся к себе, проигнорировав завтрак, и упал на кровать. Ни обида, ни ревность не могли заставить его злиться на Анне. И еще сны... Он снова и снова вспоминал их, испытывая странное удовольствие, будто добровольно погружаясь в грязь. И больше не было страшно. Он закрыл глаза... и сон наступил, но этот сон был лишен сновидений.

***
Анне гладила руками его лоб.
- Пора вставать, - ласково прошептала она, целуя его в висок, - Выступление через два часа.
Тило открыл глаза и измученно улыбнулся.
- Наконец ты пришла...
- Да, да. Все в порядке. Я здесь, - рука легла на его щеку.
- Почему? Почему – сейчас? – Тило порывисто вскочил. Анне опустила голову.
- Я говорил с ним. Я сказал ему, что я тебя люблю. И я сказал, что мы вместе уедем в Швейцарию, и будем вместе петь, и мы никогда не расстанемся.
Анне смотрела на него расширенными глазами.
- Ты сказала "не отпускай меня". Я не отпущу, я не отдам тебя ему, он причиняет тебе только зло. Ты боишься его. Он всех держит в страхе. Все поступают так, как скажет он. Даже мои парни уже выполняют его указания. Но я не собираюсь идти у него на поводу. И ты не должна. Анне...
Девушка спрятала лицо в ладонях.
- Я не готова к этому, - пробормотала она слабо.
- Я должен был сказать ему.
- И он? Что он?..
- Ничего. Он не поверил.

***
Тило гримировался около часа. Он боялся опоздать в выходу, но, как оказалось, напрасно. Two Witches произвели впечатление, и зрители не спешили расставаться с ними. Ко всеобщему удовольствию, Юрки исполнил еще пару песен сверх обычной программы. Когда на сцене наконец появился Тило, приветственный гул звучал гораздо слабее, чем обычно. Впрочем, это было не важно. Тило искренне радовался успеху группы, в которой пела Анне; и ему самому удалось полностью подчинить себе зал после первой же песни.

Вечер был удачным для всех. Когда Тило, счастливый, не в силах сдержать улыбку, показался за кулисами, основной состав Two Witches был еще там. Странно, потому что после нескольких похожих друг на друга концертов группы не горели желанием наблюдать друг за другом из-за кулис или из зала; исключения составляли Анне и Тило. На этот раз девушки не было, зато Юрки встретил коллегу своей обычной загадочной полуулыбкой.

- Я не устаю тебе удивляться, - сказал он, тепло глядя на Тило. В ответ Вольф слегка поклонился и, сдерживая улыбку, собрался уйти.
- Ты умеешь смотреть, как развратная девчонка, - чуть насмешливо продолжал Юрки, - И, знаешь, тебе это идет.
Тило затормозил и уставился на Юрки. Его глаза так забавно распахнулись, что старший музыкант расхохотался.
- Это был комплимент, - сказал он вполне дружелюбно, - Хорошая фишка, и ты можешь чаще ее использовать, если захочешь.
Тило не нашелся что сказать, только зачем-то нацепил на нос темные очки, что еще больше повеселило Юрки.
- И эти твои движения, - вокалист изобразил руками "волну", - Киска. Еще бы чуть-чуть потренироваться. Но все равно смотреть интересно.
Тило продолжать глядеть на него непонимающе, потом фыркнул и почти побежал прочь. Кое-кто из тех, кто наблюдал эту сцену, прыснули от смеха.

***

В дверь осторожно постучали.
- Заходите, - крикнула девушка.
Анне лежала на кровати, прикрыв руками голову. Она измученно посмотрела на Тило.
- Прости, я не хотел тебе мешать, - прошептал он, - Я подумал, что мы можем прошвырнуться куда-нибудь сегодня вечером.
Анне кивнула, слабо улыбаясь.
- Я знала, что мне не удастся поспать, - ответила она.
Тило подошел, ласково тронул губами ее щеку.
- Спи. Извини, что потревожил. Пойдем завтра, или потом, когда появится свободное время.
- Нет, не в этом дело. Я думала, меня зовут на репетицию. Юрки хочет попробовать ввести в программу пару новых песен. Мы должны были собраться сегодня вечером. Так что после...
- Нет-нет. После репетиции ложись спать, - он осторожно обнял ее.
- Вряд ли мне захочется, - ответила Анне, - Это займет не больше часа, и потом... Потом мне бы хотелось видеть тебя.
Он прижал ее к себе еще крепче. Почти не шевелясь, они стояли так минут десять. Только стук в дверь заставил Анне разомкнуть объятия. На пороге стоял Тоби.
- Идем? – спросил гитарист по-фински, бросив на Тило подозрительный взгляд.
- Идем.
Она последний раз сжала пальцы Вольфа и вместе с Тоби исчезла за дверью.


Первое, что услышал Тило, оказавшись через два часа возле номера Тоби и Науку, был веселый, непринужденный смех. Он постучал, но услышан, видимо, не был – внутри играла музыка, перекрываемая чьим-то нетрезвым пением и разговорами. Здесь были все музыканты Two Witches, менеджер, продюсер и помощники, и обстановка гораздо больше напоминала вечеринку, чем репетицию, хотя инструменты в комнате присутствовали тоже.
Появление Тило вызвало некоторое затишье. Не менее двенадцати пар глаз тот час же обратились к нему – в них отражались удивление, интерес и насмешка.
Вольфу хотелось провалиться сквозь пол. Усилием воли он сделал непроницаемое лицо и, не глядя больше ни на кого, обратился к вокалисту, который, как всегда, выделялся среди веселящихся финнов темно-серой, холодной тенью.
- Вы закончили репетицию?
- Репетицию? – брови Юрки поползли вверх, - Кажется, мы только начали.
- Жаль, что вынужден помешать вам и забрать Анне, - сказал Тило и решительно протянул девушке руку. Нурми вздрогнула, но не осмелилась встать.
- Это мне очень жаль, но мы не можем продолжить работу без Анне, - возразил Юрки, чуть улыбаясь.
- И долго ли вы собираетесь _работать_? – сквозь зубы поинтересовался Тило.
- Столько, сколько потребуется, - пожал плечами Юрки, - Увы, музыка – это труд, а не только развлечение.
Часть финнов уже перестали следить за ними и заговорили о своем, другие, те, кто получше знали английский, продолжали с любопытством прислушиваться к беседе. Только Анне сидела, сжимая кулаки так, что побелели пальцы, и отчаянно переводила взгляд то на Юрки, то на Тило.
- Мы не могли бы поговорить наедине? – спросил Тило, прямо глядя на вокалиста. Изобразить уверенность, которой у него на самом деле не было, получилось хорошо. Если бы Юрки уловил слабость, он, наверное, не отказался бы поиздеваться над Тило, ударив пару раз в слабое место, но на этот раз он покачал головой.
- Не стоит переживать, - сказал он, - Я не думаю, что мы задержимся надолго. Сегодня был хороший, но слишком утомительный день, и все хотят спать, да, моя дорогая? – он приобнял несопротивляющуюся Анне, - А ты мог бы посидеть с нами и немного подождать, - Юрки радушно подвинул для Тило стул рядом с собой.
Сделав еще более холодное лицо, тот сел, намеренно отодвинувшись от лидера Witches и вообще ото всех.
- Юха, налей нашему гостю пива, - велел Юрки.


Да, с очень большой натяжкой то, что происходило этим вечером, можно было назвать репетицией. Но никак не работой и не трудом. В перерывах между анекдотами, веселыми песенками и болтовней искались какие-то проигрыши, обсуждались идеи; Юрки, Анне и Науку пели. Но все это, казалось, не преследовало никакой определенной цели, и могло продолжаться сколь угодно долго. Тило не понимал ни слова по-фински, заводить с кем-то разговор по-английски был не намерен и на пару заданных кем-то вопросов ответил предельно кратко и с видимой неохотой. Он сидел, скрестив руки на груди, рассеяно слушал музыку и смотрел на Анне и, поневоле, на Юрки, наполовину загораживающего девушку. Witch излучал силу и ледяное спокойствие. Остаться к нему равнодушным было невозможно; и Тило с болью видел, что Анне НА САМОМ деле привязана к этому человеку, что чувства в ее еще не исчерпали себя, и что она готова простить ему многое и даже позволить еще больше... И сила его спокойствия такова, что даже ее отчаяние утихает рядом с ним. "Как за каменной стеной". Эта стена была предельно осязаема даже для Тило. Сейчас Юрки почти не смотрел на него, не кидал ироничные замечания и не делал двусмысленные намеки, и в то же время как бы помнил о нем, осознавал сего присутствие. И Тило стало удивительно комфортно здесь, среди чужих людей, говорящих на незнакомом языке, смеющихся над своими шутками и обсуждающих свои дела.
Поймав себя на этом, Тило разозлился и постарался вернуть неприязнь, стыд, настороженность и напряжение. Но чувства оказались игрушечными – в глубине души он по прежнему был спокоен – рядом с этим человеком, его уверенностью и силой. И, черт возьми, уменьшилась даже ревность к Анне – неужели потому, что он стал лучше понимать ее?..


***
Он ждал около двух часов, но конца посиделкам, называемым репетицией, не было видно, да и быть его не могло, если целью всего этого вечера, организованного Юрки, было удержать Анне в отеле. Подозрения превратились в уверенность. Тило встал, кивнул всем и вышел прочь. Нечего было ждать. Спиртное подействовало на утомленную девушку слишком сильно. О том, чтобы идти куда-то, даже если "репетиция" наконец закончится, не могло быть и речи. Один из немногих свободных вечеров упущен.

Тило мрачно шел по коридору, тускло освещенному маленькими светильниками, уставившись на острые носки своих туфель. Когда он поднял голову, он увидел серебряный диск луны, уж почти полной – коридор заканчивался застекленными дверьми, ведущими на террасу. Тило сделал еще несколько шагов, протянул руку и повернул ручку.
Было холодно, и музыкант плотнее запахнул пиджак, но уходить не торопился. Луна завораживала. Деревья шелестели еще не до конца облетевшими листьями. Глухая злоба медленно таяла под свежими порывами ветра.
Еще один миг, в который исчезают кривые зеркала, спадает маска с лица Арлекина и все становится самим собой – просто и печально. Красота остается в лунном луче и черных контрурах деревьев на фоне фиолетового неба. В пыль рассыпаются гордость, амбиции и мелкая суета.
- А я – такой, какой я есть. Прости меня, - негромко произнес Тило.

...Сзади послышались шаги, за стеклом показался темный силуэт – Юрки. Вольф усмехнулся. Вряд ли Witch пришел, чтобы грозить ему и запрещать приближаться к Анне.
Тило ждал его слов с любопытством и легким волнением, но Юрки не спешил начинать. Он смотрел на луну, как будто стараясь уловить настроение Тило; потом глубоко вздохнул. Ветер. Flamme im Wind. Да, то самое.
- Уже не злишься, - произнес он спокойно, - Это хорошо.
Тило не возразил, промолчав. Юрки еще раз втянул носом воздух. Похоже, очередная маленькая победа над подругой настроила его на лирический лад.
- Ты одиночка. Но очень хочешь найти близкую душу. Кажется, в Анне ты ее нашел. Вы действительно во многом похожи.
- Нет, не думаю, - ответил Тило.
- Я же говорил, ты ее не знаешь. Поверь мне, похожи. Думаешь, на ее месте ты встал бы и ушел?
Тило снова промолчал, только глубже опустил замерзшие руки в карманы.
Юрки уверенно обхватил его за плечи; стало тепло. Дыхание на щеке показалось неестественно горячим. Освободиться не хотелось.
- Ты увидишь всю ее страсть и ее красоту. Отдать себя полностью в распоряжение другого – единственный способ по-настоящему освободиться бремени, каждый день лежащего на плечах. Она это знает.
Вольф оказался с силой прижатым к его горячему телу, Юрки целовал его так глубоко, как только мог.
- Ты тоже можешь это узнать, - прошептал он, на секунду отрываясь, - Тебе ничего не надо делать. Ты можешь просто смотреть.
- Нет, - прохрипел Тило, пытаясь оттолкнуть его.
- Неужели ты думаешь, что я предлагаю тебе это без ее согласия?
Тило вздрогнул, руки, которыми он упирался в грудь Юрки, ослабели.
- Лжешь, - бросил он коротко. Ладонь Юрки взметнулась, оставив на щеке Тило горящий от удара след. В глазах старшего музыканта полыхнул холодный огонь.
- Считаешь, что я могу опуститься до подобной лжи? – хрипло произнес он.
Тило отпрянул, прислонившись спиной к перилам, и бросил на Юрки взгляд, полный ненависти.
- Тебе это не сойдет просто так, - прошипел он.
- Неужели? – пугающая вспышка в глазах Юрки уже погасла, и теперь он смотрел почти весело. Тило хотелось броситься на него, ударить, швырнуть в застекленную дверь и наблюдать, как он барахтается в куче осколков. При этом он прекрасно понимал, что тягаться в силе с Юрки не сможет, и вероятнее сам полетит через ограду террасы с высоты четвертого этажа. Прежде он всегда знал, когда нужно свернуть, чтобы избежать драки и победить более цивилизованным способом. Но сейчас взять себя в руки и пропустить удар казалось нестерпимым унижением.
Юрки загораживал дверь. Не специально – задерживать его он не собирался, но и уступать дорогу – тоже. Чтобы пройти, придется отталкивать его или протискиваться сбоку. Поэтому Тило стоял, не двигаясь, и ждал, что Юрки выйдет первым.
Очень скоро его стала бить дрожь – и от волнения, и от злости, и от холодного ветра. Юрки наблюдал за ним, спрятав руки в карманы – если он и замерз, внешне это было не заметно. Вероятно, он был готов примириться с холодом ради удовольствия наблюдать трясущегося Тило.
- Отойди с дороги, - наконец прохрипел Вольф. Юрки как будто даже не услышал его слов. Прошло минут 20, показавшихся Тило вечностью – с каждой минутой он чувствовал себя все более смешным и жалким. Шах и мат: любое действие или бездействие – признание поражения.
- В сторону! – крикнул он, не в силах больше сдерживаться. Юрки зевнул. Тило рванулся вперед, пытаясь грубо оттолкнуть противника, тот ловко обхватил его, сделал шаг назад, и оба оказались в коридоре – Тило снова был заключен в железные объятия Юрки. Witch пнул дверь ногой, и она с мягким щелчком закрылась.
Тило окутало тепло, но дрожь не прекращалась. Вспышка безумного гнева погасла как опущенная в снег свеча. Он не двигался, позволив Юрки еще раз вовлечь свои замерзшие губы в грубый поцелуй – уже все равно - поражение не отменить... Только когда в противоположном конце коридора показалась чья-то фигура, он вздрогнул и попытался что-то сказать, но Юрки не дал ему освободиться. Человек вдали видимо их заметил и поспешил свернуть на лестничную клетку.
- Ты придешь, - проговорил Юрки скоре утверждая, чем спрашивая. Молчание в ответ. Руки разжались – Тило был свободен. Не оглядываясь, он отправился в свой номер.
Комната была пуста. Он присел на кровать, натянул на плечи одеяло. Пальцы только-только перестали дрожать от холода. Минут через 10 вернулся Фил, швырнул на стол распечатанную пачку сигарет, и, не глядя на Тило, повалился спать.

***

***

Осторожно глотая обжигающий глинтвейн, Тило то и дело поглядывал в сторону двери бара. Терпкий запах корицы щекотал нос. Анне опаздывала – хотя встретиться здесь попросила сама. Еще глоток – простудиться и сорвать свой первый тур было бы очень некстати...
- Извини, - пробормотала девушка, подходя сзади. Тило резко обернулся – он пропустил момент, когда она вошла, и был несколько растерян.
- Что ты будешь? - спросил он, коснувшись ее руки.
- Минеральную воду, - попросила Анне грустно, устраиваясь рядом на высоком стуле. Молчание.
- Знаешь... Юрки... Он... – пробормотала девушка невнятно.
- Я знаю.
- Я должна признаться тебе... Что я... я сама...
- Знаю.
Ее голова горестно поникла.
- Это была ошибка. Это... сначала мне не казалось это чем-то диким. Мы с Науку и Тоби иногда... Но ты... ты особенный. И наверно... для тебя это был шок, возможно ты слишком молод... Я должна извиниться перед тобой...
Тило судорожно сжал пальцами остывший стакан.
- Давай не будем об этом. Я просто... я не могу представить себя в постели с мужчиной.
Здесь Тило покраснел – ему показалось, что его слова прозвучали явной ложью.
- Я вовсе не имела в виду... – бормотала Анне.


Снова молчание и отчаянные попытки найти слова, чтобы задать вопрос, не дающий ему покоя. Сцепленные руки Анне. Кажется, она уже знала, что он хочет спросить.

- Я виновата перед тобой, - произнесла она наконец, - Я ничем не могу оправдать свою жалкую слабость.
Тило покачал головой.
- Я не должен был говорить с ним, да? Я позволил себе решать за тебя.
- Это решение, на принятие которого мне бы потребовалось очень много времени. Я не уверена, что оно у нас было. Ты поступил правильно. Честно. Осталась я. Я недостойна никого из вас.
- Ты слишком устала.
- Я смертельно устала... Самым верным решением для меня было бы бросить все, уехать, спрятаться и зализывать раны в одиночестве. И зная это, я также знаю, что не в силах...
Ее ногти яростно впились в ладони, но голос не дрогнул.
- ...Я то горю, то тону... Я... Мне кажется, что если я отойду от него, сделаю сама хоть один шаг, меня унесет прочь, и ничто не удержит меня. Я отвыкла быть собой, я слишком долго полагалась только на него. Когда мы познакомились, со мной было что-то подобное... Я изо всех сил старалась удержаться, борясь против обстоятельств, которые были гораздо сильнее меня. Он протянул мне руку, дал поддержку. С годами я привыкла полагаться на него. Не на себя. Теперь мне надо снова научиться быть сильной.
- Неужели ты думаешь, что я не помогу тебе? – произнес Тило, наклоняясь ближе, пытаясь заглянуть в ее глаза.
- Я знаю, что поможешь. Но нельзя всю жизнь прятаться от ответственности. Я должна стать сильной... хотя бы ради тебя. Сейчас я - для него. А для тебя мне нужно научиться снова быть собой. Я понимаю это.
- Ты не можешь оставить его, - глухо произнес Тило.
- ...И боюсь, что ты возненавидишь меня, - прошептала Анне, - И видимо, я заслуживаю этого. Заслуживаю всего, что со мной происходит. Если ты оставишь меня... это будет пережить легче, чем твою ненависть.
- Что ты говоришь? – Тило взял ее руку, - Я никогда не буду ненавидеть тебя. Я сделаю для тебя все – если ты только скажешь... Выбор за тобой. И я буду бороться до конца, я вытащу тебя любой ценой.
- Я сделала свой выбор, ты ведь знаешь. Я не откажусь. Но я не могу СЕЙЧАС. Тило, мне нужна передышка, хоть краткая... Несколько дней покоя.
- Который может подарить тебе только он, да?
- Я не могу... ведь мы - одна группа. Ведь нам придется выступать вместе до окончания этого месяца... Если оборвать все сейчас... я не выдержу напряжения. Я просто не выдержу.
- Я понимаю тебя. Все будет хорошо. Я ни к чему тебя не принуждаю.
Он наклонился и коснулся губами ее руки. Задержался на пару секунд, потом выпрямился, взял кружку. Глинтвейн выпит – на дне остался мутный, холодный осадок.
- Пойдем? – спросила Анне, касаясь его локтя.
- Пойдем, - согласился он.

***

Снова путь. Мелькающие за окном темнеющие деревья, яркая трава – только она еще сохранила зеленый цвет. Соседнее сиденье пусто. Кто-то спит, кто-то разговаривает. Анне рядом с Юрки, и тот шепчет что-то ей на ухо, склонившись близко-близко... Тило мог очень хорошо представить тепло его дыхания, запах дорогого одеколона и дешевого вина.
И черт возьми, он не был виноват в том, что случилось прошлой ночью. Юрки его не спрашивал и выбора не оставил... Желание сбросить с себя ответственность - как это похоже на то, что говорила Анне сегодня утром! И конечно, ощущение комфорта в его объятиях и унизительное удовольствие от принуждения следует списать на пару кружек пива, выпитых в тот вечер.
И кажется, все закончилось еще хорошо – думал Тило, прижимая колени к груди и обхватывая их руками. Юрки мог втолкнуть его ближайший туалет и... Нет, вот это – нет, никогда. Он не девчонка, и пусть Юрки сильнее – но не настолько же, чтобы заставить... Черт, что за ужасные мысли. И его тело так предательски реагирует на них. Плохо дело...

***

- Чего же ты хочешь? – задал он себе вопрос, устало глядя в зеркало. Белое лицо, черная улыбка и вечно грустные глаза. Рядом крутится бэк-вокалистка Наташа - подводит стрелки, хлопает ресницами; остальные грим игнорируют – зачем им? Они на работе, самовыражение, образ - это их не очень волнует. Тило вздохнул и налил себе треть стакана виски – для смелости перед выходом на сцену.
- Я хочу... – ответил он сам себе, задумался, и уверенно повторил – Я хочу.
- Но я думаю, что это было бы неправильно, нечестно, стыдно, - пробормотал он совсем тихо, чтобы не слышали остальные.
"И я скорее лег бы в постель с Филом или каким-то другим мужчиной, но НИКОГДА с Юрки", - закончил он уже про себя, делая глоток.
Кстати, почему Филипп избегает не только разговаривать с ним, но даже встречаться взглядами? Тило расстроено вздохнул. Кажется, симпатия звукоинженера к Анне гораздо сильнее и глубже, чем ему вначале казалось. Но с этим ничего нельзя поделать. Сердцу не прикажешь.

Снова иллюзия вязкой, текучей смолы, в которую он медленно погружается – пока еще сам, по собственной воле. Чем глубже, тем меньше воли остается, еще глубже – и не надо принимать решения, все уже решено за него. Страшный соблазн. Для чего ему свобода воли? Только чтобы совершать все новые и новые ошибки.

Свет прожекторов бил слишком ярко, и зрители перед сценой колыхались темной, безликой массой. Под ногами стелился влажный, удушливо пахнущий дым. Звуки вводили в транс – тяжелые, редкие удары, и музыка, в которой чудился шум прибоя и пение органа. Реальность потеряла очертания – и для тех, кто стоял на сцене, и для тех, кто смотрел на нее из зала. Тило пел, почти не открывая глаз. Когда музыка ненадолго стихла, ему показалось, что он проснулся и пытается заново осмыслить, где находится. Черные шелковые перчатки и тлеющая сигарета между пальцами. Негромкий восхищенный гул, серьезные, неподвижные музыканты, и рассеивающаяся как остатки дыма вечная тоска – его губы расплываются в улыбке, и зал отвечает тем же – он не видит их лица, только тянущиеся к нему руки и благодарность в сливающихся голосах.

Вечером Тило в одиночестве отправился бродить по городу. В голове бессмысленно перекатывались одни и те же мысли. Витрины магазинчиков украшали пластмассовые, светящиеся изнутри тыквы с вырезами в форме глаз и злорадной ухмылки – напоминание о приближающемся Хэллоуине, до которого Тило не было, признаться, никакого дела. Хотя хитрый оскал отдаленно напомнил улыбку Юрки... Хотелось еще глинтвейна. Он завернул в бар, но, передумав, попросил еще виски.
Каждый шаг, каждое случайное лицо и каждая мысль казались значительными и достойными отдельных размышлений и описаний, но, оказавшись неожиданно снова возле гостиницы, откуда начал свой путь, Тило не смог вспомнить ничего. Он где-то был, и это было не здесь – вот и все. Сейчас он войдет внутрь, и наверно, все снова встанет на свои места – время не будут течь так щемящее печально, если не придавать искусственную значимость каждой секунде, не смотреть вокруг, не ждать неизвестного.

Возле окна, в коридоре – на нейтральной территории – Себастьян болтал с Науку.
- Где Анне и Юрки? – невнятно спросил Тило, обращаясь к девушке.
- Думается, в бильярдной, - пожала плечами финка.
- Ого, разве сегодня вечером вы не репетируете? – фыркнул Тило.
Науку втянула носом воздух, уловила слабый запах спирта и коротко усмехнулась.
- Глупый ребенок. Ты, значит, очень хочешь украсть у нас Анне?
Тило равнодушно пожал плечами – слова девушки ничуть его не задели.
- Будь осторожен, - добавила Науку, внезапно посерьезнев.
- Хорошо, - ответил Тило машинально.

Он вновь спустился на первый этаж. Юрки действительно играл в бильярд, Анне сидела неподалеку на мягком диване и потягивала коктейль. При виде Тило ее мрачное лицо осветила добрая, теплая улыбка.
Вольф кратко поцеловал ее губы и присел рядом. Они почти не обменивались словами. Она взяла его руку в свою. Он сжал ее пальцы в ответ, но не мог отвести глаз от Юрки, склонившегося над зеленым столом, направив внимательный взгляд на рассыпанные по сукну шары. Короткий, меткий удар, противник недовольно кривится. Юрки спокойно обходит стол с снова настраивает кий.

Победа далась не легко, и тем более Юрки был ею доволен. Но прочитать это в его глазах было непросто. Лицо, почти лишенное эмоций, как у большинства финнов, и особая сдержанность хищника – возможно, Анне и могла его как-то понять, предугадать его поведение и настроение – но не Тило.
Он ненадолго опустил глаза, а подняв, уперся в массивную пряжку ремня прямо перед своим носом. Неожиданность заставила его сначала отпрянуть, потом взглянуть Юрки прямо в лицо – вызывающе и беззастенчиво. Тонкая улыбка в ответ, и Тило вдруг почувствовал себя прочтенной страницей в открытой книге.
Юрки подал смущенной Анне руку, предлагая встать. Она повиновалась. Быстрая игра взглядами, вопрос – ответ, настойчивость - согласие. Они смотрели на Тило, а он – на них, отмечая потемневшие, загадочно блестящие глаза Анне и ее приоткрывшиеся от волнения губы. Рука Юрки тянется к нему – открытая, широкая ладонь. Будто зачарованный, Тило вложил в нее свои тонкие пальцы и приподнялся – точно так же, как Анне только что.
- Идем, - тихий шепот в ухо, уже знакомый тонкий запах, знакомое дыхание. Пламя перекинулось на него – и Тило молча последовал за странной парой.


***
В теплом свете расставленных на полу свечей она выглядела еще прекрасней. Огоньки бросали блики на гладкую, бледную кожу. Она казалась актрисой театра изысканной эротики. Черное белье, сетчатые чулки, полоска черной кожи с кольцами спереди и сзади на шее, кожаные браслеты на руках. Каблук настолько высокий, что на нем почти невозможно ходить; только ступить несколько шагов до широкой кровати, накрытой белоснежным бельем. Глаза будто утонули в черном бархате, в зрачках золотыми звездами отражалось пламя свечей.
Тило сидел в глубоком кресле, не в силах ни пошевелиться, ни оторвать взгляд от Анне. Затаив дыхание, он смотрел, как Юрки целует ее шею, прикусывает нежную кожу, приподняв густые черные волосы. Губы Анне разомкнулись, голова запрокинулась. Отраженный блеск в глазах исчез, на щеки легли длинные ресницы.
Она послушно подала Юрки руку, которую он обвил толстой, мягкой веревкой. Она вилась вокруг ее тела, опутывая ее руки, ноги. Это было похоже на ритуальный танец - и жутко, и красиво одновременно. Юрки знал, что делать. Он быстро набрасывал петли на кисти рук и затягивал узлы так ловко, что Тило не успевал следить за его действиями.
Девушка оказалась лежащей на диване, не в состоянии двинуться, связанная по рукам и ногам. Тило, затаив дыхание, смотрел на эту картину. Последний штрих – черная бархатная повязка на ее глаза. Легкий протестующий вздох – но ничего больше.
- Хочешь подойти и посмотреть, как это делается? - негромко произнес Юрки.
Как завороженный, Тило поднялся и на подгибающих ногах подошел к кровати. Мягкая веревка в руках Юрки.
- Очень просто, - голос гипнотизирует, внутри все сладко сжимается. Невозможно оторвать взгляд от полуоткрытых губ Анне и посмотреть на Юрки.
- Складываешь одну петлю, - опытные пальцы начинают свою работу, - Потом вот так... – петля охватила руку Тило. Он не сопротивлялся.
- И вот так... потянуть, - теперь он уже и не мог сопротивляться. Руки сведены за спиной, веревка огибает его, одна за другой петли затягиваются. Все острее ощущение беспомощности. Он не понял, как оказался лежащим навзничь на кровати, недалеко от Анне. Чужие руки беззастенчиво трогают его тело. Он - в полной власти этого человека, что может быть более диким? Как и ОНА, они вместе; он никогда в жизни не был в ситуациях, грозящих ему подобным унижением и наслаждением...
Губы Анне вздрогнули, но она не издала ни звука, лишь прерывисто, возбужденно дышала. Это было последнее, что видел Тило, прежде чем на его глаза легла такая же, как у девушки, непроницаемая повязка.
Тогда проснулся настоящий страх. Тило дернулся, один раз, другой – теперь уже по настоящему, со всей силы. Он услышал довольный вздох финна.
- Да, - чужое дыхание на губах, - Да, это то, о чем ты думаешь.
- Юрки, - раздался слабый, умоляющий голос Анне.
- Чшш, помолчи пока, - велел мужчина, оборачиваясь к ней, - Я скоро займусь и тобой.
- А ты, - продолжал он, все ближе наклоняясь к Тило, - На первый раз я буду к тебе снисходителен, - жесткий, грубый поцелуй. Зубы впились в губы Тило, и он выгнулся, но промолчал. Во рту появился привкус крови.
- Сладко. Я не трону твою честь, - Юрки усмехнулся, - Но я собираюсь попробовать на вкус все.

...Стоны и крики наслаждения Анне. Повязка на глаза Тило была мокрой от слез, на губах – пятна крови. Он так и не вырвался. Веревка только сильнее стягивала кисти рук, да теперь уже и бесполезно было вырываться. Но ее крики были непереносимы, и он был рад черной повязке, он не хотел это видеть. Когда, спустя, казалось, долгие часы, Юрки развязал узлы, Тило беспомощно сполз с кровати и судорожно вцепился пальцами в свою одежду. Оглянулся, вздрогнул, и снова закрыл глаза...


***

Проснувшись в своей постели гораздо позже, чем рассчитывал, Тило с трудом приподнял голову. Он посмотрел на левую руку, чтобы узнать время, но часов на месте не оказалось. Вместо них тонкие запястья украшали темнеющие синяки и ссадины. Фил, который, видимо, тоже проснулся недавно, сидел на кровати и смотрел на Тило с изумлением и страхом.
- Что с тобой? – спросил звукоинженер подозрительно.
- Ничего, - пробормотал Тило, еще не до конца понимая испуг приятеля. Движение губами причинило острую боль, и во рту опять почувствовал привкус крови. Он с трудом встал, закутавшись в простыню, добрел до ванной и заглянул в зеркало.
- Что ты с собой делал? Или... Черт возьми, - выругался Фил, - Дело твое, я не о чем не спрашивал.
"За что тебе спасибо", - хотел сказать Тило, но передумал. Закрывшись на замок, он медленно смыл с лица засохшую и свежую кровь, осмотрел ссадины и несколько следов от зубов... Могло быть и хуже. Он закрыл глаза и снова вспомнил все, что происходило накануне. Ноги подогнулись, и Тило сполз на пол.
Минут через пятнадцать Фил постучал в дверь:
- Эй! Долго ты еще?...
- Скоро, - хрипло отозвался Тило.
Он чуть приподнялся и, протянув руку, повернул кран. Долго сидел под падающими струями, бессильно облокачиваясь на бортик ванны. Вода лилась прямо на голову, стекала по лицу, исчезала... Фил этим утром в душ так и не попал. Тило выполз в последний момент, когда приятель уже ушел; оделся, не обращая внимание на капающую с волос воду, сбросил, не глядя, вещи с тумбочки в сумку и покинул номер.


***

Юрки смотрел на него спокойно, даже приветливо, будто ничего особенного не случалось, будто все идет, как должно. Анне сочувственно погладила его влажные волосы, поднесла его руку к свои губам и легонько коснулась следов веревки. Ее запястья не пострадали – они были защищены браслетами.
Пальцы Тило вздрогнули и Анне успокаивающе их сжала. Он, сделав над собой усилие, отнял руку и натолкнулся на спокойный, понимающий взгляд Юрки. "Все хорошо", - говорили его глаза. И Тило поверил...

...Неуловимо изменилась и атмосфера в обеих музыкальных командах. Автобус больше не был незримо разделен на две части; холодность между участниками групп рассеивалась. Мало кто эту ситуацию осознавал; все сложилось само собой. Лидер был установлен. Большинство музыкантов, на вопрос, в чем причина, ответить бы не смогли: "Привыкли друг к другу". Конфликт, назревавший вокруг клавишницы Two Witches, странным образом угас, и мало кого всерьез интересовал путь к перемирию. Финны пожимали плечами: уж кто-кто, а Юрки всегда умел повернуть ситуацию так, как нужно ему. Немцы вообще не обратили внимания на перемены в лидере группы – а разве что-то было?
Тило замкнулся в себе еще больше, чем с ним бывало прежде. Он почти всегда молчал, и если ему приходилось вступать в разговор, говорил очень тихо и хрипло. Только на выступлениях его голос звучал как прежде, то ровно и отрешенно, то срываясь на высокий крик с нотками истерики, которые иногда почти пугали Анне. Ей казалось, что такого раньше не было...

Тило избегал общения с Анне и Юрки на людях. Но он чувствовал каждый взгляд, брошенный ею или им в его сторону. Он быстро научился говорить глазами, так, как они между собой, и в этом общении не нужно было подбирать слова на чужом языке. Рядом с этими двумя людьми он чувствовал себя, будто в шаге от бушующего огня. Присутствие Юрки давало ощущение защиты и странное волнение. Анне вызывала в нем нежность и горечь; все его чувства - будто обжигающий, сладко-горький мед...

Иногда поднималась глухая ярость – Тило думал о том, что если Юрки будет продолжать при посторонних отпускать шутки о его жестах, прическе или женственной внешности, он не выдержит и сорвется... Но Юрки на публике держался почти нейтрально. Только когда они были одни, он мог прижать Тило к стене и долго, властно целовать, удерживая его руки, не давая перехватить инициативу, до тех пор пока молодой музыкант не начинал дрожать и задыхаться. После этого оставались страсть, стыд и нереализованное желание, и Тило отчаянно смотрел в спину удаляющемуся Юрки, не в силах ни забыть о нем, ни попросить его вернуться.

В тех редких случаях, когда ему удавалось остаться наедине с Анне и нежно прильнуть к ее губам, его не оставляло ощущение неправильности происходящего. Оно было сильнее даже, чем тогда, когда Анне казалась недоступной, всецело принадлежащей другому. Что-то удерживало его от того, чтобы, сняв лишнюю комнату в отеле, запереться вдвоем с нею и забыть обо всем на свете. Непонятная стена внутри – он не чувствовал что готов к этому сейчас, и еще менее готова была она. В ее глазах читалась мольба: "Обещай мне, что все будет хорошо... Что все будет. Мне надо собраться с силами, чтобы сделать решительный шаг. Позволь мне не думать о будущем сейчас...".
И Тило сам с облегчением закрывал глаза, и разрешал своим мыслям остаться здесь и сейчас, в настоящем, где не надо было ни о чем волноваться, где все за них обоих решал Юрки.

Пока... Не долго. Тило не собирался позволить этому продолжаться долго. Он справится с самим собой, а потом справится с Юрки. Вернее, оставит... бороться с ним за что либо - бессмысленно и невозможно. Он просто уйдет, держа за руку Анне. Он сможет. И что их удержит? Ничего. Когда путешествие закончится, и день снова станет временем для жизни, а ночь – временем для отдыха, каждый вернется к себе домой, а они поедут в маленький швейцарский городок, где их никто не знает, где можно делать все, что угодно. Прошлое забудется, как дурной сон. Нервы придут в порядок, и им не нужно будет никого и ничего, кроме их двоих... И, может быть, они купят уютный дом недалеко от леса, там, где из окна видны заснеженные вершины гор и ветер доносит запах эдельвейсов. И будут писать музыку, в которой боль