"Что же касается правды, то еще в приюте Плани я понял, что почти всем было на нее наплевать. Почему? Потому что за правдой не было ничего, как не было ничего по ту чторону времени, а это было даже хуже смерти. С правдой невозможно было справиться. Она не оставляла надежды. Правдой была стена заброшенного зернохранилища. Конечная станция, прозрачная, как ветровое стекло. Тонель с азотными фонарями. Правда была закономерна, как зло - зло, которое совершал сам и которое приходилось терпеть.
Правда покоилась на дне сортира в Планике, задушенная цепочкой спускателя. Цвет правды был цветом запачканного плазменного экрана. Правда пустила две пули в голову жандрма, покончившего с собой близ Оксера. Правда затолкала трусики в глотку другой самоубийцы в Тулузе, если только не она же сунула бомбу со слезоточивым газом ей между ног и кастрюлю с некоей жидкостью под голову. Чистая кровь правды пряталась в мерзости."