Надежды крушились, врезаясь в одиночества полотно.

Вопросы за вопросом. Куда я? На небеса или на дно?

Сквозь тернии их скепсиса в отчаянии продираясь-ранясь

Пройти шёпот приказов слепой толпы, себя не теряя…

 

Себе не доверяя убежать от них и скрыться?

Или, держа всю эту боль в себе, продолжить биться?

Приторно-сладкие клише-устои жалили в само сердце,

А разум взволнованно ожидал яркий рассвет…

 

Хотелось всё перечеркнуть движением лезвия по вене

Вдруг, может, явится ответ быстрее, чем покажет время?

 

Дебри непонимания. Пройти и не пораниться.

Поверить ли им, что спускаюсь на дно, и пойти покаяться?

Или мучаться, но ждать луча, пускай, не солнца, а луны?

Днём убегать от реальности, а ночью глупые сны?

 

Мой разум больше не желал ответов и определений,

А сердце слушать не могла — оно хранит каскад мгновений…

 

Воспоминания отбросим в тёмный угол. Пусть пылятся.

И больше нет желания кем-то другим казаться.

Храм надежд, утраты и отчаяния теперь разрушен, 

И пусть меня не принимают, пускай считают падшей мою душу.

 

Человеческим устоям мы подарим максимум презрения:

Злость, невежество, бездушие и глупости — „венец творения”!

И, повсеместно только ложь — другим, себе, не важно…

Им не сойти с иглы страданий,  ведь думать за себя — это же страшно!

 

Презирать вас я теперь имею право:

Ведь слишком долго нанесённые мне раны душу отравляли.

Желала раньше, чтобы лишь оставили впокое,

А разум планом мести сейчас обеспокоен.

 

Готова жертву принести, вы только назовите божество.

Среди улыбок темноты увидите моё вы торжество…