Нет, недаром пишут в газетах про опасность «Нашествия с востока», вызывающего эпилепсию и разжижение мозга. Прибавьте к этому еще и гормональную весеннюю бурю, и просто обострение всех мыслительных и двигательных процессов из-за выходных и близких праздников. Кроме того, запас не просмотренных новинок, которые давят на бедные глаза по ночам, все это вызывает стойкое состояние: «Начнет задумываться – вызывайте скорую». Именно в таком состоянии и возвращался я после 12 часовой смены. И, пока ждал трамвая, внезапно понял. С озарениями так и бывает… Мне стало все равно, действительно и глубоко, я наслаждался снежинками, которые таяли на лице, я ощущал их путь: вот одна касается глаза, он непроизвольно дергается, не потому, что больно, просто, сам собой. Вот другая, под резким углом теряя свои части на теплой коже прикасается ко мне. Вот еще несколько почти одновременно, сползают с шапки на лоб. И небо, танцующе небо со снегом небо… Это непонятное, оставшееся в детстве чувство, то, о котором даже вспоминать можно только тихо-тихо, как будто шепотом, чтобы не вспугнуть и не потерять. Как теплое гнездо, которое нагрел в одеяле за ночь – только пошевелись, и все потеряно, тепло ушло, покой нарушен и, сколько не вертись, не вернуть мягкого и незаметного покоя. Как будто захватывающий фильм, когда ты внезапно замечаешь, что только что не дышал. Я бы не удивился, если бы вместо трамвая пришла ЕВА-01, я бы не сожалел, если бы пришлось прямо сейчас умереть, я был бы не против, если бы на голову упала сосулька или потерявшая управление машина размазала по стене… Может быть, именно для этого аскеты изнуряли свое тело, монахи уходили в пустоши, и запирались в вырубленных в камне нишах. Ты чувствуешь, что ты един, что ты и этот мир неделимы, что все – это Бог. Что нет ничего, кроме его воли, что ты идешь по Богу, дышишь Богом, видишь Бога, что ты сам его часть, что весь мир – его часть, и в то же время, мир неделим. Все равно, что будет, все равно, что случиться, все равно ведь Бог во всем, и всегда будет…