#
Я сегодня болтлив до дури, терпите. Наступит момент, когда истории закончатся - и я заткнусь.

Итак, скажу честно, я всегда мечтал виртуозно (трахаться) танцевать. Ну хоть что-нибудь уметь делать с этим своим дурацким неловким телом. Танцоры танго, как вы понимаете, вызывали у меня особый восторг и жгучую зависть, конечно. Танго, это замечательный танец - закружишь красотку до тошноты, она и отдастся тебе без промедления прямо на танцполе или где вы там ее будете тошнить. И главное - делать почти ничего не надо! Ни серенад петь под окном, ни букеты таскать, ни мороженным кормить, ни в кино водить. Экономия и эффективность - метод настоящих кабальеро! В общем, вот. Бредил я танго, что поделать. Признаю. Я как раз в студенты пошел, и среди прочих интересных предметов значилась в расписании хореография. Со второго семестра.
Весь первый - я изнывал. Косился на девиц с народного отделения, у них такие мощные ноги, как у страусов, ходят они с колготках с гетрами и специальными тапками со специальными каблуками хуячат в пол. Вы когда уснуть пытаетесь, а над вами целый табун танцорш кан-кан разучивает - это знаете, какое стремление к прекрасному надо иметь!
УХ, КАКОЕ!
Я его имел. Стискивал зубы и стремился всей душой - мечтал, в общем, стать ловким, гибким и роковым.

Хореографию у нас преподавала прекрасная женщина. Тамара Васильевна. Думаю, она была лесбиянкой. Я вообще про всех женщин которые мне симпатичны, люблю думать, что они лесбиянки. Ну вот. Ей было лет пятьдесят и я ей очень нравился. Еще бы! Такой красавчик! Худющая высоченная длинноволосая дылда, на грузчика похож, ноги и руки - посередине ничего. На первый урок я приперся в говнодавах. Другой обуви у меня не было, студент же, трудно жилось. А страшно так, что руки потеют. Она так посмотрела на мои ноги и говорит:
- Что это у нас?
- Ботинки.
- Я вижу. А нужны чешки. Понимаете, чешки? Придете вы в чешках? Нет? Что же мне делать с вами? Вы всех тут изуродуете. Вот что, будете со мной плясать.
Танцевать я с ней не мог. У меня в мозгу туман образовывался. Туман и вакуум и жарко что-то ныло в лопатках. У нее была осанка и грудь. Я кроме этой груди ничего не видел. Я в ней жил.
- Понимаете, - говорила она терпеливо, - Это вальс. Тут надо быть нежным. Держите меня крепче, вы же ведете! И смотрите мне в лицо, я вас очень прошу.
Я был нежным изо всех сил, аж во рту пересыхало, но глаз от груди не мог оторвать. Да и стыдно мне было ей в лицо смотреть. Подросток же почти, спермотоксикоз такой хуярил - так только в восемнадцать и в тридцать бывает. Не давался мне вальс в общем. Полька, впрочем, тоже. Но я не отчаивался, уповал на танго. Вот дойдет дело до танго - там все пойдет на лад! Так закружу, что мне простятся все оттоптанные ноги и просмотренная до дыр грудь.
- Какое танго?! - хваталась за виски Татьяна Васильевна, когда я заикался, - Понимаю, ваше стремление, но вы видели, что на отделении творится?!
На отделении творился ажиотаж. На меня приходили смотреть. Народники усаживались на скамьи и пристально следили, как я выделываю коленца - разучиваю па. Я, сука, рыдал. Реально. В три ручья. Аж зубы хрустели. Плакал и плясал. Плясал и плакал. Народники сперва ржали, потом перестали - прониклись упорством. Начали давать факультативы. Я брал. С удовольствием. Всем известно, девки с народного - лесбиянки. Все как одна, поголовно. Живут парами, даром, что мальчик у них на отделении всего один, да и тот потом сделал операцию по смене пола.
- Представь, - вытянув тренированные ноги, наставляли они, - Что перед тобой ручеек и тебе его надо перескочить... Перескочить, а не перемахнуть... Перескочить как лань, а не как слон!!! Хуй с ним, пусть слон, но такой... плюшевый слон, слон, который хочет стать ланью, у слона очень мягкие ножки, это даже слоник, а не слон, небольшой грациозный ватный легкий слоник, слоник-облачко... Блядьпиздецзачемтебеэтитанцы?!! НЕ МУЧЬ СЛОНА!!! Оставь его в покое! Дай помереть животному своей смертью...

Короче, Волочкова из меня не получилась. Танго мне так и не преподали, да и уверенность моя несколько пошатнулась - слоны, как я понял, танго танцевать не в состоянии. Они под это не заточены. Максимум что им дано - это нижний брейк. Расстроился, конечно, ну да ладно, пережил как-то, тем более, что на горизонте маячил экзамен. Тут не до танго, с ручейком бы разобраться.
- Послушайте, - сказала мне Татьяна Васильевна, - Пары вам нет. Не рискну вас ставить с кем-то. Будете сдавать со мной. Я профессионал, вы главное - расслабьтесь, я поведу.
Я, может быть, и рад расслабиться пока кто-нибудь ведет, но только мне для этого нужны условия! Комиссия ведь пришла, сплошь незнакомые люди, а выступать на публике, да еще в роли дебила - я всегда очень стесняюсь. Короче, забыл все, что мы так старательно разучивали. К тому же вышла неувязка - обычно всегда вел я и быть в роли ведомого у меня как-то не очень получилось. Татьяна Васильевна так закружила меня мощной рукой, что я, блядь, чуть не вылетел в окно. В танцклассе большие такие окна были, от потолка до пола. А этаж - третий. И я понимаю, что все, доплясался слоник, вот тебе и речка, вот тебе и тучка, вот тебе и хоботом об мостовую - будешь чучельским трофеем висеть над камином. Если, конечно, бивни уцелеют... Думаю я все это в полете и автоматом прикидываю, как бы мне выжить. В местах, где занимаются танцами есть такие станки, ну все видели, такие жерди вдоль стены, у которых балерины ноги за голову закидывают, ну вот, тут тоже такие были, и в самый последний момент, когда одной ногой уже почти чуть-чуть и ебнулся бы вниз - хватаюсь за один такой станок и... выдираю его весь по всему периметру класса. Чпок, чпок, чпок! На хрен со всех трех стен, четвертая в зеркалах. Станки, надо сказать, крепились к стенам такими мощными крюками, что поколения танцорш десятилетиями не могли сделать то, что я сотворил в мгновение века!

Мне поставили четыре. За смелость и упорство. Станки, починили, конечно, а танго танцевать я так и не научился... (Трахаться тоже.)
Всё.
(с)