И вдруг стал рассказывать, как в молодости, во время войны, на Украине попал в облаву вместе с евреями. При нём не было документов, и хоть убей, он не мог доказать, что не еврей, пока не догадался расстегнуть штаны. Так его не только освободили, но и предложили работу. Он стал сопровождать машины с евреями.
— Сопровождать? — спросил Яша, — ...куда?
— Ну, куда... Туда! В этих машинах они и дохли... Прямо там и начинал действовать газ... Вот, вы не поверите! — оживился он, — до чего хитрый же народ! Были такие, кто снимал рубашки, кофты, мочились в них и заворачивали лицо, и выживали, только притворялись мёртвыми! Так я, знаете, всегда угадывал — кто живой и прикидывается, и сразу добивал. Ох, у меня глаз был — не отвертишься, не уползёшь!
— ...После войны его судили за пособничество немцам, — рассказывал мне Яша, — он честно отсидел полный срок, освободился и переехал в Сухуми, поближе к теплу, к солнышку... Погреться напоследок.

Дина Ильинична Рубина, "Синдикат"