Ее голос - смесь детского лепета и кошачьего мяуканья. Никому не приходило в голову называть ее певицей - она была певичкой, иногда - безголосой певичкой. Но это не имело никакого значения. Во-первых, в каждой песенке звучали обертоны, предполагающие в певичке кошечку, зрелую женщину и маленькую девочку одновременно. Во-вторых, Монро выручал присущий ей дар самопародии. А в-третьих, само пение, пускай даже безголосое, уже было чрезмерной роскошью для такой женщины, как Мэрилин. В свои песенки она вносила элемент вызова, как будто говорила: "А я еще и пою!"