В присутственные места Мэрилин всегда приходила потрясающе свежей и ухоженной. Но всегда опаздывала.

"Лучше опоздать, но прийти в полной форме. Во всяком случае, что я люблю, так это не торопиться. Наше время слишком суетно. А красота и совершенство требуют времени и неторопливости. У меня есть одно желание - постоянно стремиться к совершенству".

Насколько искусен был сложнейший грим, - основная сложность заключалась в том, что он был незаметен, - настолько же простой была ее одежда. Правда, при ее ослепительной внешности этого никто не замечал. Платья Мэрилин, выставленные на аукцион после ее смерти, поразили своей простотой и лаконичностью фасонов. Для Мэрилин красота была синонимом естественности.

"Мне кажется, красота и женственность лишены возраста, а привлекательность не может быть создана искусственно. Настоящая привлекательность всегда проистекает от женственности".

А естественность - это совершенство тела и лица, а не наряды, которые носила она весьма небрежно.

"Я никогда не ношу грацию и как можно реже одеваю бюстгальтер".

Она считала, что корсеты и грации - панцири, которые сплющивают фигуру, делают ее безжизненной. Голливудский косметолог подтверждал, что она при большой груди действительно крайне редко надевала бюстгальтер, но при этом никогда не была ни вульгарной, ни пошлой.

Если платье требовало зафиксировать линии груди, то она надевала крошечный бюстгальтер, сильно декольтированный, который держался на двух тонюсеньких бретельках.

"Красота тела - естественный дар, его нельзя разрушать и презирать".

[313x480]