Сквозь тайгу, заметенную снегом,
Сквозь парную трясину в мороз
Вьется Шенкурский тракт тихим бегом,
Весь пропитанный каплями слез.

Я бывал тут и знаю дорогу…
А парнишка, что рядом со мной,
Всё глазет вокруг сквозь тревогу
На дорогу, что вьется тайгой

Что вон там за крутым поворотом,
Где дорога срывается вниз,
Где от старой сосны косорото
Над дорогою корень повис?

Открывается взору речушка
И плотина из сгнивших лесин….
Чуть не падая, жмется лачужка
Между топких дышащих трясин


От дороги до этой лачужки
Не протоптана нынче тропа.
Знать, ненужною стала старушка -
Срок придёт, отойдет без попа
.
Только, стоп. Посмотри-ка, вон рядом
Что за странная вышка торчит?
А чуть дальше под снегом ограда,
А поодаль шалашик стоит.

Все засыпано снегом уныло,
Тишина хоть на тысячу верст.
И на тысячу вёрст все застыло,
Лишь потрескивал жгучий мороз.

«Для чего та ограда и вышка
И шалашик из сгнивших жердин?»
Как ответить на это парнишке,
Не разбив его детских идей?

Кто не знает ,пройдет иль проедет,
А кто знает, да что говорить,
Тот, кто знает – тот раньше седеет.
Как же парню про то объяснить?

Я молчу, он молчит. И молчанье
Под ногами на версты звенит.
В белоснежном своем одеянии
Древний тракт перед нами лежит.




Вдруг я вздрогнул от крика мальчишки:
«Вон, смотрите, ограда опять!»
И такая же грубая вышка.
Только вот шалашей уже пять.

Я смотрю на замшелые жерди
И сквозь дали растаявших лет
Я увидел за ними, поверьте,
Муки адовы тех, кого нет.

Руки скрючены в серых бушлатах,
Лица чёрные, копоть костров…
А на вышке тулуп с автоматом,
Мушка на уровне чёрных голов.

Я дернулся в шаге – скорее бы мимо
И руку парнишке покрепче зажал,
А память стучала взведённою миной –
Ведь Шенкурский тракт перед нами лежал.

Ограды, кошары и слева и справа
И вышки, и вышки, и вышки вокруг
В стране справедливого равного права,
Где каждый друг другу - товарищ и друг.

Как всё это вместе связать воедино?
И где тут за правдою ложь или зло?
Но должен, я знаю, ответ быть единым
За всё, что в болото народ завело.

За все шалаши, загородки и вышки,
Чем густо усеяна наша тайга.
Но как объяснить мне всё это мальчишке,
Чтоб в Родине он не увидел врага?

Чтоб в нём укрепилась бы русская гордость
И вширь развернулась Российская стать,
Чтоб он научился бы видеть и подлость,
Врагов и друзей за версту отличать.

Тайгу разделяя на две половины
Заснеженной просекой Шенкурский тракт,
Взбирался наверх и падал в низины.
А мысли гудели шагам нашим в такт.

И было не тихо, мне слышались стоны.
Тайга ли стонала иль память моя.
Мерещились вышки, кошары, загоны
И в серых бушлатах по горю друзья.

А память стучала взведённою миной,
Бередила душу, звала в не покой
Одна за другой проплывали картины –
Бараки, колючки, бушлаты, конвой.

Когда-то я был тут и знаю дорогу.
А этот мальчишка, что рядом со мной,
Всё смотрит вокруг, скрывая тревогу,
На эту дорогу, что вьётся тайгой.