Яна сидела на крыше полуразрушенного небоскрёба и курила, с легким шипением выдыхая струйки сладковатого дыма. Из некоторых щелей, а так же трещин, выползал фиолетовый туман и, чуть покачиваясь от ветра, змеился рядом.
Яна жутко злилась. Она была уверена, что во всём виноват заяц.

…Они с Потапычем как раз встали на след шебуристика, смывшегося позавчерася с парадно-выходным вьетнамским кофейным сервизом прямо у них из-под носа. Полярная ночь, кажется, переваливала заполночь, и оттого Солнце шипело и фыркало, будто яичница-глазунья на сковороде. Стояла невыносимая жара.
Гончий поросёнок Потапыча довольно мявкнул и побежал по свежевырубленному следу, чётко ориентируясь по свету восточного квазара в созвездии Весов.
Где-то на горизонте торжественно замаячил лиловыми, разнолапистыми щупальцами дубово-вишнёвый лес – для охоты всё складывалось как нельзя более удачно. Потапыч на бегу достал из кармана табурет (оглушать шебуристика), Яна из другого потапочинского кармана извлекла белый тапок в количестве трёх штук (отбиваться от двукрылых кровососущих журналистов).
И надо же было именно в этот, знаковый для истории последних 385,5 лет, момент случится такой невразумительно-непредсказуемой оказии! Прямо перед бегущими, словно свалившись с Юпитера (откуда все ушастые, предположительно, и родом), выскочил заяц. Сел посреди дороги, почесал пяткой за большим розовым ухом и деловито предложил медицинскую помощь.
А, как известно даже воронам с рождения, у поросят голубых кровей дичайшая аллергия на зайцев. Поэтому потапочинский поросёнок мелко затрясся, взбрыкнул копытами и со всей дури понёсся прочь, едва не подцепив на рога встречного чебурека.
Всё бы ничего, но, на беду, по пути его следования вдруг выросло оранжевое, орехово-пробковое дерево, куда он, не разбирая дороги, влетел со скоростью истребителя, увлекая за собой и Потапыча, и меланхолично курящую Яну.
Путь на вершину дерева занял пару дней, хотя скорость, с которой летел поросёнок, по подсчётам современных химиков-ядерщиков, превосходила скорость света в 0,075 раз. Время от времени бедное животное громко вспоминало чью-то мать и орало гимн французского флота в вольной интерпретации русских воздухоплавателей начала XVI века. (правда, потом Яна так и не смогла вспомнить – издавал эти звуки поросёнок или всё-таки сам Потапыч). Мимо то и дело мелькали знакомые лица и поломанные чайники, со свистом проносились реактивные танки ЗЫ-313.
Путешествие было прервано крайне неприятным образом – все трое с размаху долбанулись обо что-то затылками. Громко чертыхаясь в лице Потапыча, встали с головы на ноги. Вокруг, куда не долетал глаз, был город – оказывается, они стукнулись о его фундамент. Друзья зачарованно скосили взгляды на пробегающие мимо в дикой спешке местные дома.
Тут поросёнок, доселе находившийся без сознания вследствие прифундаменчивания пяточком об мостовую, отрывисто замычал (так что встрепенулись все мыши-полёвки в городе) и очнулся, немедленно вспомнив про свою аллергию. И Яна с Потапычем, не успевшие вовремя от него отстегнуться были вновь вовлечены в раздражительно-непрерывную беготню взбесившегося порося голубых кровей…


…Яна сидела на руинах какого-то небоскрёба, курила и с сожалением оглядывала свежеразрушенный город.
Потапыч с его радиоактивным домашним питомцем пропал в неизвестном направлении. Предварительно разгромив все местные исторические памятники, уничтожив популяцию створчатых аквариумных змеек, напугав до полусмерти какую-то голую зелёную тётеньку, сожрав всех мармеладных бегемотов в близлежащих кварталах и, что самое печальное, сперев янин тромбон. Куда они делись и где их искать – совершенно непонятно. А ведь всё так хорошо начиналось!..
Яна обречёно и зло вздохнула. Кто-то на соседней крыше пообещал вызвать милицию и морг, если она не прекратит так громко дышать. Фиолетовый туман подползал всё ближе.
Вдруг из ниоткуда вынырнула волосатая человеческая рука, схватила лежащую рядом с Яной бутылку водки и исчезла.
Яна мерзко захихикала – эта бутылка, как и другие 8 из 11, была уже пуста.
Рука вернулась, отшвырнула пустую бутылку. Потом появилась рука намбэр два, за ней – небритая, отёкшая морда с мешками под глазами. Руки схватили две оставшиеся полными бутылки водки, морда обиженно хрюкнула, и все части тела непонятного происхождения снова пропали без следа.
«Потапыч», – с опозданием поняла Яна.
Скрутила себе новую сигарету и сердито затянулась, выпуская сладкий-зеленоватый дым.

Теперь у неё не оставалось никаких сомнений, что во всём целиком и полностью виноват заяц.