На сайте Макса Поташева опубликована статья об играх 80-х

Жена на Новый Год подарила диски с играми 80-х годов. Смотрел их взахлеб, не отрываясь. На несколько дней полностью погрузился в ту атмосферу. После выныривания захотелось поделиться некоторыми мыслями о той игре, том времени, но частично – и о сегодняшнем дне игры, ибо сравнивать, наверное, неправильно, но удержаться от сравнения невозможно

Самое интересное в игре – конечно же, люди. Какой он – «совок», «хомо советикус», образ которого навязчиво вбивался в сознание в постперестроечные времена? Как выглядят, как ведут себя за столом, как общаются знатоки «эпохи застоя»? Увидел ли я на экране запуганных, закомплексованных, ограниченных людей? Нет и еще раз нет. Знатоки 80-х несуетливы, уверены в себе, абсолютно раскованы, прекрасно образованы. Особенно интересно, как они общались с ведущим. Не было и тени заискивания, игроки были вежливы, но держались с достоинством. Они спорили с решениями ведущего – иногда громко, иногда не по делу, но лицо при этом не теряли. Представить себе в их исполнении театрализованную истерику с биением головой об стол в стиле Аскерова или фарширование змеи решительно невозможно (было несколько исключений, но о них писать не хочется). С другой стороны, и Ворошилов относился к знатокам с уважением. Я еще раз убедился в том, что жестокий и беспощадный Ворошилов – легенда. Возможно, в жизни он и был таким, но в игре он абсолютно корректен, доброжелателен.

Вернемся к людям. Физики, химики, биологи и за столом оставались физиками, химиками, биологами. Они постоянно пытались взглянуть на проблему с профессиональной точки зрения. Научный склад ума проявлялся во всем. Обсуждение вопроса часто напоминало производственное совещание или же классический мозговой штурм. Правда, строился этот штурм в основном на обмене информацией, а не идеями. Неудивительно, что команды часто возглавляли профессиональные дилетанты – журналисты. Журфак закончили Лутовинов и Каморин. Еремин – математик, но еще и с режиссерским образованием. Именно такие люди необходимы были, чтобы собрать воедино разрозненную информацию из разных областей знания, выплескиваемую игроками. Вообще, капитаны тех времен – одно из самых сильных впечатлений. Конечно, я всех их помнил и по фамилиям, и в лицо, но совершенно не представлял, как же здорово они играли. Каморин, Еремин, Седин были едва ли не сильнейшими игроками в своих командах. Да, концепция капитана, который ничего не придумывает, а только слушает и выбирает, явно родилась сильно позже…

В самых ранних играх бросается в глаза, как трудно было даже самым сильным игрокам придумывать что-то новое, искать оригинальные, парадоксальные решения. Они были наивны и доверчивы, мгновенно велись на любой ложный след. В то же время, впечатляет их культурный багаж. Они легко и непринужденно узнавали на портрете Жуковского, без проблем вспоминали, кто изобрел отрывной блокнот или как играли на гобое во времена Баха… Впрочем, им было некуда деваться – вопросы предъявляли к игрокам именно такие требования. Эта тема заслуживает отдельного разговора.

«Вопрос должен быть годным для обсуждения. И не только годным, но и провоцирующим это обсуждение. ... Неизвестное об известном, необычное в обычном, невероятное в очевидном - таков принцип составления вопросов. Вопросы не должны касаться специальных знаний, они рассчитаны на кругозор нормального человека "из толпы"». Это писал Ворошилов в 1982 г. Лучше и не скажешь. Но вот практика, оказывается, с теорией сопрягалась плохо. Значительное количество вопросов тех времен требовало знания и только знания. Типичный пример – знаменитый вопрос про портрет Струйской. Он безумно красив по антуражу, но если вдуматься – берется знанием стихов Заболоцкого и никак иначе. Какое же обсуждение он мог бы спровоцировать? Логически вычислять, чьи глаза больше всего похожи на «два обмана»? Понятно, что занятие бесперспективное. Почувствовать? Даже если допустить, что это возможно, командного обсуждения все равно не получится…

Однако с каждым годом таких вопросов становилось все меньше. В финале 80-го года фантазии и логики, а не эрудиции требовал лишь вопрос про спасение Шуховым минарета, да еще, пожалуй, вопрос про персонажей «Щелкунчика». В играх 82-84-го годов интересных, творческих вопросов была примерно половина. Шедевры тех времен – вопросы про поросят на английских парусниках, по поэта, пившего кубинский чай, про описание грибов у Шекспира, про командира мочалок, про Байконур. Вопрос, какими словами прокомментировал свою отставку со службы друг Пушкина, Дельвига и Грибоедова Алябьев, и сейчас украсил бы любую игру. Великолепна и знаменитая яма Леонардо, за которую Нурали Латыпов получил первую в истории клуба хрустальную сову. С другой стороны, именно тогда прозвучал уже упомянутый вопрос про Струйскую, знатоков заставляли вспоминать, в каком российском городе изготавливают финифть, какое наказание предусмотрено за порубку елочек и из какой травы можно делать синтетическое топливо… Но к 85-му году викторинных вопросов в игре практически не осталось (по крайнее мере, в финале, попавшем на диск). Особенно хороши вопросы про племянника генерал-майора Петрова, силикатный кирпич, дырявый африканский кувшин, харит и камен… И знатоки уже справлялись с ними значительно увереннее. Правда, не все. Смена поколений еще не произошла, но звезды начала 80-х постепенно уходили в тень – наступало время великой команды Сиднева.

Интересно, что до того самые яркие игроки, похоже, распределялись по командам приблизительно равномерно и обязательно дополнялись статистами. Команда Сиднева стала первой попыткой собрать звездный состав. Очень жаль, что на диски вообще не попали игры 86-го года, самого успешного для этой команды. Но и по двум играм 87-го года в Болгарии можно попробовать понять ее неповторимый стиль. Только попробовать, поскольку ни понять его до конца, ни повторить, похоже, невозможно. Он слишком привязан к личностям. Сиднев, Шангин, Владимирский, Долгов, Пестов, Друзь (в Болгарии вместо Владимирского играли Бялко и Петрунько)… Слабого звена не найдешь, как ни ищи. Однако их обсуждение на первый взгляд производит странное впечатление, рождение ответа отследить сложно. Может даже показаться, что болгарская команда обсуждала эффективнее. На самом деле, думаю, дело в том, что, во-первых, очень индивидуально сильные игроки были весьма уверены в себе и своих знаниях, а капитан им абсолютно доверял, поэтому часто ответ давался без обсуждения, а во-вторых, они были идеально сыграны - обмен мнениями, если он требовался, происходил у них очень быстро и почти без слов. Чем-то это похоже на игру, которую лет через 10 показывали лучшие команды брейн-ринга… Мне, конечно, особенно интересно смотреть за работой капитана. Впечатление сильное. Молодой Сиднев не всегда безошибочно выбирал версию, иногда ошибался даже в ситуациях, кажущихся очевидными, но как он здорово создавал творческую атмосферу за столом и как держал удар! Жаль, что удовольствие от игры и этой легендарной команды, и весьма недурственной шестерки Ивана Милошева с великолепным Нейко Нейковым подпорчено вопросами. И в советских, и в болгарских вопросах сплошь и рядом требовалось обосновать право кооперативов на существование цитатами из Маркса или доказать правильность модных политэкономических теорий на примере штанов и пуговиц. Что ж, таково было веление времени. Но и отличные вопросы в Болгарии были – например, про платье голого короля, платок Дездемоны, юмористические журналы, «Картинки с выставки».

После Болгарии началась пора экспериментов. Игра сильно трансформировалась. В сезоне 88-го года играли фактически в брейн-ринг – с той лишь разницей, что вместо кнопок флажки и команд не две, а много. Добрая половина вопросов, как и год назад, посвящена политэкономической тематике. Игры ужасно затянуты, сюжет провисает. Но зато появились на экране новые лица – Козлов, Смирнов, Черушев. К сожалению, нет на диске самой интересной игры того года – финала, знаменитой «ромашки», в которой капитаном клуба был Миша Смирнов.

Результатом проигранного финала стал роспуск клуба. Многие – например, Друзь, Голубева, Молчанов - вернулись достаточно быстро. Кому-то, как Бялко и Сидневу, потребовались годы… Фактически, завершилась целая эпоха. Но началась новая. Зимой 89-го был проведен масштабный отбор игроков в клуб, было сформировано полтора десятка команд. Игры в этом году вновь были новаторскими - и по форме, и по содержанию. Если в 88-м игра была странным гибридом «Брейн ринга» и «Прожектора перестройки», то в 89-м зрителю была предложена в чистом виде схема спортивного ЧГК. Играли одновременно 10 команд – одна за центральным столом, остальные чуть поодаль. В зачет шел рейтинг вопроса (говорят, придуманный Нурали Латыповым).

Игра вроде бы напряженная, борьба шла до самого конца, но... Куда-то исчезла магия… Профессиональная, отлично сделанная телепередача. Смотреть ее интересно, но она не завораживает. К сожалению, первый и пока что последний эксперимент с показом на экране спортивного ЧГК завершился не слишком удачно. Но зато в клубе появилась целая плеяда игроков, которым предстоит делать игру 90-х. За центральным столом – первая звезда нового поколения Влад Петрушко. За столами «экспертных команд», как их тогда называли, – Двинятин, Вавилов, Шестернев, Нехаев, Стебенев, Климович, братья Абрамовичи, Мотрич, Вассерман. По залу бродят Левин, Хайчин, Оверченко… И я там был, мед-пиво пил… А рядом стоял Друзь, только что в очередной раз вылетевший из клуба и вряд ли подозревавший, что буквально вот-вот наступит его эпоха…

А главный прорыв 89-го года – вопросы. Сейчас, конечно, их назвали бы кнопочными. Они действительно очень простые, но при этом четкие, точно и лаконично сформулированные, абсолютно логичные, совершенно не требующие специальных знаний. На мой взгляд, именно тогда был окончательно найден тот стиль вопросов, который идеально соответствует теории Ворошилова. И еще многие годы, до самой смерти создателя Игры редакторы радовали знатоков вопросами этого типа… История развивается по спирали – таких вопросов немало в телеигре и сегодня, но они разбавлены чем-то, сильно напоминающим незабвенные глаза Струйской.

Когда смотришь игры 80-х, неминуемо напрашивается вопрос - кто из звезд прошлого успешно играл бы сегодня (тех, кто так или иначе остается в обойме до сих пор, в расчет, естественно, не беру). Конечно, такие вопросы всегда из разряда риторических. Спортивные журналисты очень любят поспекулировать на тему, как высоко прыгнул бы Брумель стилем фосбюри-флоп и в современных шиповках, чем закончился бы бой молодого Кассиуса Клея с молодым Майком Тайсоном или матч Капабланки с Каспаровым… Точного ответа нет и быть не может. Но, сдается мне, профессиональный тренер по легкой атлетике, боксу, шахматам, перед глазами которого прошли сотни спортсменов и который научился распознавать будущих чемпионов практически с первого взгляда, смог бы высказать вполне обоснованные предположения. Наберусь наглости и я. Понятно, что в телеигре мог бы преуспеть буквально каждый, там сейчас научились делать звезд из кого угодно. А вот кого при этом не пришлось бы тянуть за уши – будь они сейчас в том возрасте и с той жаждой игры? Очевидно, что могли бы здорово играть звезды команды Сиднева – Долгов, Пестов, Владимирский, Шангин. Еще – Наумова, Петрунько, Говорушкина, Нурали и Нурахмет Латыповы, Каморин, Еремин, Седин, Блаженов, Братышев, Бударев, Зайцев, Гончаренко... Нет, не слабее были знатоки 80-х нынешнего поколения. Сильнее ли – не знаю, да и не так это важно. Для меня важнее другое – на экране были личности. Именно желание стать одним из них в 89-м привело меня в Игру. Лучшего круга общения я не мог себе представить. Может ли нынешний клуб вызвать такие же чувства? Честно говоря, не знаю…