Мои два фантастических рассказа. Так сказать, две законченные работы, которыми пусть я и не полностью довольна, но это начало).

Рассказ имеет сугубо художественный характер. Предупреждаю, что в нижеследующем тексте могут встретиться некоторые высказывания по отношению к вьетнамцам. Они написаны для отображения эмоций персонажей, которые их используют. Заранее прошу прощения, если вас это затронет.

1

Вьетнам, 1969 год.

- Эй, Чалмерз, ты что?!
Сержант вскочил, рискуя попасть под град пуль, сбил рядового с ног, и они упали в грязную лужу, подняв фонтан брызг.
- Что ты делаешь, чёрт тебя побери?! – Заорал сержант Кэпли, пытаясь перекричать грохот взрывов и стрекотание автоматов.
Чалмерз ошеломлённо уставился на Кэпли, как будто не понимая, что от него хочет этот человек с защитным камуфляжем на лице. Капли дождя стекали по его щекам, уши заложило от беспрестанного грохота, а мысли не могли слиться воедино, мечась в голове, как загнанные звери.
Сержант чертыхнулся и послал автоматную очередь в сторону леса, откуда время от времени появлялись ви-си, пытаясь пробиться сквозь кордон американских солдат.
- Стреляй! – Взревел сержант. – Стреляй, иначе желтопузые проделают дыру в твоей башке!
Чалмерз схватил Ар-15 и открыл огонь. Убитые вьетконговцы падали в грязь, вонючая жижа засасывала раненых, не оставляя надежды на спасение. Вся поляна перед тёмно-зелёным лесом была завалена телами мёртвых солдат, как джи-ай, так и вьетнамцев. Пули взрывали разбухшую от дождя и превратившуюся в месиво землю, куски глины разлетались в стороны.
С каждой минутой тел становилось всё больше, дождевая вода смешивалась с кровью и наполняла воронки от разорвавшихся зарядов бордово-грязной жижей. Очередной взрыв – и в воздух полетели окровавленные ошмётки. Образовавшаяся воронка моментально наполнилась водой, которая погребла под собой остатки тела несчастного. «Хьюи» пролетел низко, чуть ли не над самой головой солдат, шум лопастей, разрывающих раскалённый от напряжения воздух, отдавался в голове и смешивался с остальными звуками поля боя. Казалось, земля разверзлась, и ад вышел на поверхность. Просвистела ракета – и вертолёт разлетелся на сотни тысяч горящих обломков, поразив находящихся поблизости людей. Чалмерз ощутил жаркую взрывную волну и на мгновение зажмурил глаза. Внезапно всё затихло, не было больше звуков разрывающихся снарядов, трескотни автоматов и стрельбы пулемётов. Чалмерзу вдруг подумалось, что он умер, но вот он открыл глаза и обнаружил себя всё там же, в воронке, наполненной дождевой водой и кровью, сержант стоял к нему спиной и палил по вьетнамцам, открыв рот в безмолвном крике. С ужасом Чалмерз обнаружил, что не слышит абсолютно ничего. Вероятно, даже наверняка сержант кричал не своим голосом, а его автомат разрывался, выплёвывая очередную порцию свинца. Но рядовой не слышал этого. Его осенила догадка. Вероятно, его оглушило взрывной волной, и эта глухота, дай Бог, только временная, и завтра всё будет в порядке… Если, конечно, он доживёт до завтра. Если он выживет в этой кровавой бойне, мясорубке двух наций, если его труп не будет найдет медиками и положен в кулёк, а потом – в стальной гроб, а на похоронах его открывать не будут, потому что родные не смогут смотреть на то кровавое месиво, которое осталось от их сына…
Сержант снял с пояса гранату и выдернул зубами чеку. Замахнулся, и швырнул гранату изо всех сил, целясь в ближайший ряд деревьев. Не долетев до кромки леса, она разорвалась в воздухе, опалив верхушки деревьев. Ви-си попадали от взрывной волны, десять джи-ай вскочили из своих укрытий и бросились на оглушённого и беспомощного противника.
- А-а-а-а-а-а-а!!!!!!!! – Орал сержант, выпуская очередь за очередью. Как ни странно, но он ни разу не промахнулся, и всё время попадал точно в цель.
- Мы прорвёмся, сержант Кэпли! Мы прорвёмся! – закричал Чалмерз и продолжил огонь по врагу. – Прорвёёёёёёмсяяяяяяя!!!!!!!!!!!!!!!
Вдруг раздался свист, и что-то большое плюхнулось в канаву, где находились Чалмерз с сержантом. Последний выпрыгнул из канавы и откатился в сторону, неистово крича рядовому, что тому надо выбираться из ямы.
«Но ведь бомба никогда не попадает в одну и ту же воронку дважды», - только и успел подумать рядовой, как раздался оглушительный взрыв, и тьма поглотила его.


2

Чалмерз с трудом поднял веки и сразу же зажмурился от яркого света, резанувшего по глазам. Он скосил глаза на нос и понял, что лицо забинтовано. Как, впрочем, и всё тело. В качестве перевязочного материала была использована одежда: там были и рубашка, и простыня, и штаны, и даже чьи-то портянки. Левая нога висела на сомнительного вида подвязке, грозящей вот-вот оборваться и пустить покалеченную конечность в свободный полёт. Чалмерз попытался пошевелить пальцами, но что-то ему мешало. Голову приподнять парень не мог, поэтому оставалось лежать и гадать, как же он здесь оказался. Солдат помнил, как сержант кинул гранату, потом что-то взорвалось, а ещё был какой-то свист… и всё. Память отказывалась выдавать остальную информацию, но Чалмерз и не хотел что-либо вспоминать, потому что эти отрывки могли оказаться слишком ужасными.
Он поднял взгляд вверх и увидел потолок, состоявший из переплетённых между собой пальмовых листьев. Насколько он помнил, американские солдаты никогда не пользовались подобными методами строительства, да и стены, сложенные из бамбуковых палок, не входили в набор военного плотника. Проклятье, где же он очутился?
Повязка на лице мешала осмотреть всё помещение, поэтому Чалмерз просто-напросто прикрыл глаза. Через несколько минут он уже дремал, а вскоре и вовсе заснул. Его веки беспокойно подрагивали во сне, но он этого не знал. Потому что ему ничего не снилось. Была только темнота и пустота. И тишина…


3

Он проснулся и мгновенно вспомнил, что находится в незнакомом месте. Чалмерз попытался приподняться, но тело пронзила неимоверная боль, которая прошла, казалось, через каждую его клеточку, каждый нерв, тысячи иголочек впились в мозг, помутив сознание. Цветные круги затанцевали перед глазами, и Чалмерз поморщился. С удивлением он понял, что бинты больше не сковывают его тело, даже нога, что ранее висела на подвязке – и та покоилась на кровати. Ха, кровати? Это была не кровать, а скорее обычные деревянные носилки, привязанные к четырём бамбуковым палкам сантиметрах в пятнадцати от пола.
Интересно, сколько времени он пробыл без сознания? И где сержант? Чалмерз хотел как можно скорее вернуться на поле боя, ведь там остались его товарищи – надо спасти их, помочь. Ведь этих ви-си так много…
Кто-то зашёл в помещение и Чалмерз машинально закрыл глаза, притворившись спящим. Он услышал, что этот кто-то остановился возле его кровати, и почувствовал на себе выжидательный взгляд человека. Не выдержав взгляда, солдат открыл глаза и от неожиданности отпрянул в сторону, едва не свалившись с импровизированной кровати. Над ним склонилась молодая вьетнамка, держа в руках тряпочку, смоченную каким-то раствором. Судя по травянистому запаху, это была смесь каких-то трав, но Чалмерза это мало волновало. Он со страхом смотрел на молодую девушку, которая, в свою очередь, с любопытством разглядывала его. Её длинная чёрная коса свисала до самого пояса, раскосые глаза были невероятно чёрными и доброжелательными. Девушка вежливо улыбнулась и сказала что-то по-вьетнамски. Так как Чалмерз был мало знаком с этим языком, то лишь отрицательно замотал головой. Видя страх американца, девушка звонко рассмеялась и присела на краешек кровати, рядом с ним. Смочив тряпочку в глубокой миске, она выжала её и поднесла к лицу солдата. Тот попытался отвести её руку в сторону, но едва смог поднять свою на несколько сантиметров. Тело было словно налито свинцом, поэтому Чалмерз предпочёл не сопротивляться – убивать его, судя по всему, пока не собирались, да он всё равно ничего сделать-то и не может. Он был беспомощен, как цыплёнок перед лисой.
Вьетнамка нежно протёрла его лоб тряпочкой и Чалмерз почувствовал, как холодные ручейки настойки потекли по его вискам. Его тело горело, жар не отступал, а повреждённая нога начала противно болеть. Он хотел что-то сказать и разлепил сухие растрескавшиеся губы, но ни звука не сорвалось с них, только тихое, едва слышное постанывание.
Девушка с сожалением посмотрела на него и быстро вышла из комнаты. Чалмерз хотел попросить её, чтобы она не бросала его. Ох, как же ему было плохо сейчас, а ещё эта проклятая нога, неужели будет гангрена… Одному парню из их подразделения отрезали ногу прямо на военном операционном столе, местный наркоз почти не помог, поэтому тот орал, как сумасшедший. В конечном счёте, операция по удалению конечности была произведена успешно, несколько дней солдат лежал в «реанимации», его выхаживали фельдшеры. Но в один прекрасный вечер, когда ему принесли бобовую кашу на ужин, парень лежал на койке с безжизненным взглядом, упёртым в потолок. Жирная чёрная муха ползала по его лицу. Она переползла с носа на щеку, а потом залезла в слегка приоткрытый рот… Чалмерз не знал, было ли это на самом деле, но ребята так красочно описали эту историю, что в последующие ночи, после того, как того солдата отправили на ближайший блок-пост (в чём Чалмерз сомневался, скорее всего, его просто закопали где-нибудь поблизости) он не спал. Ему снилось, что это он лежит на кровати, а чёрная муха заползает к нему в рот, но он ничего не может сделать, потому что он мёртв, мёртв, мёртв…
Девушка вернулась в сопровождении низкого и сухощавого старика-вьетнамца. Лицо мужчины было сморщенное, как печёное яблоко, но его глаза, вот что поразило Чалмерза больше всего… Глаза старика были абсолютно чёрными, даже темнее, чем у девушки, и они излучали какую-то непонятную энергию, исходящую будто из самого космоса. Глаза – они были самым живым органом вьетнамца, один их взгляд влил в Чалмерза невероятные силы. Ему даже стало немного легче, а пульсирующая боль в ноге стала постепенно затихать.
Старик подошёл к Чалмерзу. С минуту он разглядывал его, а потом перевёл взгляд в голубые глаза американца. Солдат сначала чуть не утонул в этом чёрном озере энергии, но потом, не выдержав, отвернулся. Дед улыбнулся и взял ладонь Чалмерза в свою. Его рука оказалась мягкой и тёплой, можно сказать, нежной. Рука доктора, но никак не рабочего. Без загрубевших мозолей, и шрамов. Старик поднёс непонятно откуда взявшуюся жестяную кружку ко рту Чалмерза и кивнул. Солдат недоверчиво скосился на вдавленные бока кружки, но всё же чуть приподнялся и смочил губы предлагаемой водой. Она имела какой-то странный привкус, скорее всего, это были травы, лекарства или что-то в этом роде. Набрав воды, Чалмерз прополоскал рот и, поняв, что жидкость имеет приятный вкус и её можно пить, сделал первый глоток. Он почувствовал, как вода проникает в желудок, согревая изнутри, оказывая такое же действие, как и алкоголь. Теперь парень понял, что в напиток была добавлена рисовая водка. Да, именно она. Чалмерзу понравилось это давно забытое ощущение, и он снова сделал глоток. Потом ещё один, и ещё, и ещё… Но старик убрал кружку, покачав головой. Да, ему нельзя было сразу много пить, организм может не принять воду.
- Как тебя зовут, сынок? – Спросил старик по-английски с сильным акцентом.
- Рэй Чалмерз, сэр, - представился тот и с удивлением обнаружил, что может почти нормально говорить.
- У тебя гангрена, но я постараюсь тебе помочь. Если ты сам поможешь себе, сынок. Помоги себе. Прямо здесь и прямо сейчас.
Старик положил руки на грудь Рэя и закрыл глаза. Потом что-то бессвязно прошептал, и что было сил надавил на его грудную клетку, чуть ли не проломив её. Чалмерз скривился от накатившей волны безумной боли и прикусил нижнюю губу, чтобы не закричать. А старик тем временем надавил ещё, вжимая тело солдата в бамбуковые носилки, какая-то чудовищная сила была в его руках, разрушительная сила, убийственная и… исцеляющая. Вьетнамец ускорил темп, теперь какие-то отрывки речи доносились до Рэя, но он ничего не понимал, а старик уже почти кричал, как одержимый, глаза сначала широко распахнулись, а потом закатились, словно в религиозном экстазе, руки ослабили давление. Мелкая дрожь пробежала по телу Чалмерза и он почувствовал, как что-то зашевелилось внутри него. Как-будто какое-то живое существо металось и пыталось высвободиться из его тела, оно сотрясало его, спазмы скрутили желудок мужчины, адская боль проникла в мозг и раскалённой кочергой выжигала там свой клеймо, больная нога стала дёргаться, словно в каком-то дьявольском танце и Рэю показалось, что из него, живого, кто-то вытягивает вены и жилы, причём самым садистским способом. Рэй выгнулся дугой от внезапно пронзившей его боли и обессилено рухнул на кровать. Лицо старца покрылось испариной, дыхание стало тяжёлым и хриплым, он едва держался на ногах. Девушка взяла его под руку и вдвоём они вышли из хижины. Рэй измученно поднял веки и упёрся взглядом в потолок. Он не был способен соображать, он только устало лежал и не шевелился. Ему показалось, что он видит, как какое-то чёрное облачко поднимается от его груди вверх, к потолку, просачивается сквозь узкие щели между пальмовыми листьями, уходит туда, в небо, где растворяется в запахе сырой земли, листвы папоротников, пороха и смерти…
Помоги себе. Да, помоги себе.
Если ты сам поможешь себе, сынок. Помоги себе. Прямо здесь и прямо сейчас.


4

Он очнулся, когда взошла луна. Её холодное сияние проникало в хижину сквозь небольшое отверстие в стене, являющееся подобием окна. Рэй зевнул и приподнялся на локтях, осматриваясь. К счастью, это движение не причинило ему ни малейшего дискомфорта, что не могло не радовать. Комната была освещена масляной лампой, которая давала больше копоти, чем света. В мрачных бликах огня Рэй смог разглядеть помещение. Оно было небольшим, без всякой обстановки кроме кровати, на которой он лежал, да небольшого самодельного столика подле неё. На столике стола тарелка с рисом и кружка воды. Рэй почувствовал урчание в желудке и взял тарелку. Риса было немного, и мужчина в два счёта справился со своей порцией. Как это не было удивительно, но он насытился и чувство голода пропало. Он поставил пустую тарелку и взял кружку. Поднёс к лицу и принюхался. Это была обыкновенная вода, не лекарство. Двумя глотками осушив кружку, Рэй рыгнул и откинулся на спину, скрестив руки на груди. Интересно, что это был за старик? Наверное, какой-то местный лекарь… но почему он помог ему? Зачем местным жителям помогать американцам??? Ведь их отряд уничтожал всех гуков, и женщин и детей, и, право, Рэй не мог взять в толк, почему его не убили или не бросили подыхать в той вонючей канаве. Хотя вероятно его оставили в живых, чтобы выпытать какую-нибудь важную информацию – это было самое подходящее объяснение на данный момент.
Но что это было за странное чёрное облачко, выходящее из его груди? Неужели хворь на самом деле ушла из него таким мистическим образом? Решив, что это были галлюцинации, Рэй немного упокоился, но червячок сомнения всё же грыз его душу. Вероятно, завтра с утра к нему придёт десяток желтопузых и они потащат его на какую-нибудь гильотину или на дыбы, или заклеймят, требуя рассказать им местоположение его отряда. Но Рэй не знал, сколько времени он провёл в этом месте и был не в курсе, где находились его товарищи. Да если бы даже и знал – никогда не сказал бы.
Одна безумная мысль пришла ему в голову. Рэй сел на кровати и внимательно осмотрел свою больную ногу. К сожалению, дела обстояли куда хуже, чем он хотел: чёрные линии испещряли её, как будто это была дорожная карта какого-нибудь штата. Поняв, что это не линии, а вены, Рэй оставил ногу в покое и опять лёг. Всё было просто ужасно. Зараза уже разнеслась по крови, и свидетельство тому – его почерневшие вены, как будто вместо крови у него были чернила. И так как ампутировать ногу никто не собирался, то, скорее всего, до своего двадцать второго дня рождения он не доживёт.
Он пролежал так до рассвета. Не сомкнув глаз. Думая о своей жизни, прошлой и теперешней, о своей сестре и матери. Об отце, который так гордился своим сыном. Что теперь с ними будет? Как он может умереть, если его страна, так долго боровшаяся за свободу, нуждается в его поддержке и помощи?
Интересно, какой будет его смерть? Наверное, он будет долго умирать, мучительно. Гангрена не оставляет шансов выжить, а находясь в стане врага у Рэя не было уверенности, что ему дадут спокойно умереть.
Скрипнула дверь и на пороге показался уже знакомый старик. Он посмотрел на пустую тарелку и улыбнулся. Потом подошёл к кровати, наклонился над солдатом и принялся разглядывать ногу. Рэй увидел, что улыбка старика стала ещё шире.
- Какого дьявола ты радуешься, гук?! Я умираю, мать твою! – Рэй резко сел на кровати и застыл с раскрытым ртом.
На его ноге не осталось ни малейшего следа от заражения. Она была точно такой же, как и раньше. Кровеносные сосуды больше не выпирали из-под кожи и не имели той угрожающе-чёрной окраски, которая так испугала Рэя вчера.
- Не стоит, сынок, судить людей по себе. Не стоит, - покачал головой старик и вышел.
Рэю стало стыдно. Он понял, что зря оскорбил вьетнамца.
- Отец расстроен, - услышал он мелодичный, но рассерженный голос.
В хижину вошла девушка, которая ухаживала за ним в первый день. На её лице больше не было улыбки, только презрение к лежащему на кровати мужчине.
- Мы приняли тебя в свой дом, спасли от смерти, а отец отдал половину своей души, чтобы ты не погиб. И это всё ради того, чтобы потом услышать от тебя оскорбление, грязное слово в нашу сторону?
Она сверкнула глазами и на солдата. Тот отвернулся, не зная, что сказать. Рэй на самом деле жалел о случившемся, но как объяснишь человеку, что ты просто не мог поступить по другому, ведь в тот момент Рэй не думал ни о чём, кроме себя, своей жизни… Он думал, что старик радуется, увидев поражённую гангреной ногу, но тот радовался, увидев, что ему удалось спасти человеческую жизнь.
- Я не хотел его обидеть. Простите… Простите, пожалуйста…
Девушка бросила на него презрительный взгляд и швырнула на кровать какой-то свёрток.
- Вот, отец передал одежду. Не стоит благодарности.
И она вышла, оставив Рэя наедине со своими мыслями.


5

Наступил очередной день пребывания Рэя у старого знахаря. Солдат чувствовал себя просто прекрасно, здоровьем наполнилось всё его тело, голова была ясной, как никогда. За всё это время, что он пробыл здесь, Рэй понял многое. Он понял, что вьетнамцы – не такой уж и плохой народ. Сержант уверял, что все желтые – предатели и подлые убийцы, только и ждущие удобного момента, чтобы вонзить нож в спину. Но на самом деле это было не так. То ли ему попались хорошие люди, то ли все были такими доброжелательными – Рэй не знал. Он знал только то, что война и политика заставила людей уйти в джунгли и взять в руки оружие. Они были лишь пешками в этой игре. Как, впрочем, и он сам. Что делает людей такими жестокими? Да, война. Война, нужная непонятно кому. Тысячи, миллионы загубленных жизней, осиротевших детей и овдовевших жён. Джунгли, напичканные ловушками и минами. Смерть, снявшая себе здесь жильё на неопределённый срок...
Рэй успел полюбить старика. А вот его дочь… Она относилась к парню довольно холодно, пренебрегала им. Иногда она ругалась, говоря, что все американцы одинаковы и горбатого исправит лишь могила. Чаще всего девушка просто игнорировала Рэя, старалась завалить его работой. Но он не обижался. Солдат понимал, что причинил довольно много неудобств этой семье, оскорбил их и теперь не в праве требовать хорошего отношения. Но всё же его мужское самолюбие было задето. На родине у него отбоя не было от девушек, они вешались ему на шею и среди всех красавиц он мог выбрать любую. Но Сиу, к его удивлению, совсем не смотрела на него, как на мужчину. Сам же он не решался сделать первый шаг навстречу их сближению, так как боялся, что это обидит девушку и чего доброго – её отца. Тогда ему несдобровать… Поэтому Рэй лишь пожирал её глазами, считая, что в один прекрасный день он покорит сердце неприступной красавицы.
Наступил день, похожий на предыдущие как две капли воды: всё тот же кровавый рассвет, розоватые тучи на небе, грохоты взрывов вдали. Звуки джунглей и мягкий голос Сиу, напевающей какую-то грустную песню на родном языке. Рэй возился с табуреткой, сделанной собственноручно из бамбука. Одна ножка постоянно получалась короче других, и Рэю приходилось равнять их. Вздохнув, Чалмерз с сожалением посмотрел на обкорнанные ножки и вновь собирался вернуться к своему занятию, как вдруг услышал душераздирающий крик, раздающийся из джунглей. Табуретка полетела в сторону, сбив бутылку с пресной водой. Вода разлилась, не замедлив впитаться в жаждущую землю.
Рэй подбежал к Сиу и встревожено взглянул на неё. Глаза девушки расширились от ужаса, бамбуковая миска вывалилась из рук и упала в грязь.
- Отец, - едва слышно прошептала она и бросилась в заросли.
Рэй стоял в растерянности, а потом рванулся следом за девушкой. Сердце бешено заколотилось в нехорошем предчувствии, в душе что-то затрепетало, словно предупреждая об опасности. Рэй выскочил на небольшую полянку и чуть было не врезался в остолбеневшую Сиу. Она смотрела куда-то на север, в густые заросли папоротников и бамбука. Оттуда доносились приглушённые стоны. Холодок пробежал по спине Рэя. Солдат молча двинулся к папоротникам, раздвинул широкие листья растений.
- О Боже… - Прошептал мужчина, увидев это жуткое зрелище.
Волчья яма была достаточно глубокой для того, чтобы американский солдат, попав в неё, не смог оттуда выбраться. На дне торчали острые колья, они размещались довольно плотно друг к другу и невозможно было упасть туда и не напороться ни на один из них. Знахарь был вьетнамцем, следовательно – меньше американского солдата. Правые рука и нога старика были пронзены кольями, но, к счастью, голова и туловище были целы. Мужчина стонал, не в состоянии самостоятельно освободиться из ловушки. Рэй услышал шаги сзади и резко развернулся, выкрикнув:
- Сиу, не ходи сюда!
- Но… Но, там отец! Пусти меня! Отец!
Солдат процедил сквозь зубы:
- Иди, я сказал. Ну! Пошла!
Девушка с ненавистью посмотрела ему в глаза, но осталась стоять на месте.
- Как знаешь… - Рэй присел на корточки возле волчьей ямы и принялся оценивать положение. Как старик попал в эту яму, если он знал все окрестности как свои пять пальцев? Что можно было сделать в этом случае? Как вытащить старика и при этом самому не напороться на колья? Наверное придётся колья, застрявшие в его теле, подпилить, чтобы не причинять старику боли.
- Бегом неси верёвки и две бамбуковые палки. И мой нож. Быстро!
Сиу с беспокойством попыталась заглянуть в яму, но Рэй закрыл весь обзор. Девушка, недоверчиво покосившись на него, побежала к хижине, чтобы принести необходимые снасти.
- Держитесь, сейчас я вас вытащу…
Сиу быстренько вернулась. Помимо всего прочего она принесла воды.
- Значит так, - сказал Рэй, поднимаясь. – Я спущусь вниз и освобожу твоего отца. Мы вытащим его наверх: я подтолкну его снизу, ты хватай верёвки и тяни. Потом ты бросишь другую верёвку в яму, чтобы я мог вылезти. Поняла?
- Поняла, - едва слышно прошептала она.
- О’Кей.
Чалмерз взял бамбуковые палки и с помощью верёвки, сплетённой скорее всего из пальмовых листьев или того же бамбука, соорудил из них нечто наподобие носилок. Потом привязал к носилкам ещё верёвку. Аккуратно опустил эту конструкцию в яму.
- Я сейчас слезу. Будь готова принимать отца.
Девушка кивнула.
Солдат сел на краю ямы, развернулся и спрыгнул на относительно безопасный пятачок земли, едва не напоровшись на один из кольев. Переведя дух, он достал свой нож и присел возле старика. Тот потерял сознание и больше не стонал. Чалмерз осторожно осмотрел раны. Слава Богу, кости не были задеты – повреждена только мышечная ткань. Но опасность была в том, что могло пойти заражение, а потеря крови - оказаться несовместимой с жизнью. Тем более, организм был стар и не мог бороться с болезнью. Рэй осмотрелся. Может быть удастся выкопать эти два кола из земли, а потом вытащить их уже в хижине? С помощью ножа парень обкопал кол, проткнувший руку старца. Тот сидел довольно глубоко в земле, поэтому дело обещало затрудниться.
- Сиу, дай мне воды! – Позвал Рэй.
Девушка передала ему воду. Чалмерз полил жидкости на землю, чтобы размягчить её. Потом снова принялся за работу.
Вскоре он справился с этим делом и старик был готов к вызволению из ямы. Привязав деда к носилкам, Чалмерз дал Сиу сигнал и девушка потянула верёвку на себя. Рэй же подталкивал носилки снизу, помогая ей. Вьетнамец было на удивление лёгким, поэтому не прошло и пяти минут, как отец Сиу уже лежал там, наверху. Девушка сразу же бросилась к нему, из глаз потекли слёзы, лицо скривилось в гримасе рыданий.
- Сиу! – Позвал Рэй из ямы.
Никто не отвечал. Раздалось два всхлипа и вот, затихли даже рыдания. Наступила тишина. Полная тишина.
- Сиу, где ты? – Позвал Рэй ещё раз. Неужели она забыла о нём?
И тут ему в голову пришла одна жуткая догадка.
Вдруг она решила оставить его здесь, в яме?!
От этой мысли у него по коже побежали мурашки. Солдат сглотнул комок страха в горле. Сколько он продержится в яме без еды и воды? Самостоятельно ему отсюда не выбраться, но… она не могла бросить его! Он понимал, что между ними иногда проскакивали искорки недружелюбия, но ведь это не было поводом для того, чтобы оставлять его здесь, прирекать на верную гибель! Рэй задрожал, представив, как через пару дней девушка найдёт его здесь, лежащего между кольями, мёртвого и посиневшего, вокруг него будут летать мухи – хороший повод отложить свои яйца, вырастить новое потомство… Он содрогнулся от этой противной мысли. Неужели он не вернётся домой? Неужели, провоевав в джунглях всего месяц, он погибнет от рук, нет, от хитрости какой-то вьетнамской девчонки?!
- Эй, вернись! – Крикнул он, надеясь, что Сиу стоит где-то там, слушая и рассчитывая на призывы о помощи. – Вытащи меня, иначе… иначе…
Иначе что? Он не знал. Но тем не менее, иначе.
Прошло два часа. На джунгли спустились сумерки, ночная жизнь пробуждалась ото сна, отдыхала от палящего дневного солнца. Застрекотали насекомые, а Рэй всё сидел в своей яме. Его голос охрип, он не мог произнести ни слова. Сил звать на помощь уже не осталось, поэтому он просто сидел и молился. Он уже давно не молился, потому что вся его вера в Бога ушла вместе со смертью маленькой сестрички и оглашением войны. Но теперь Бог снова поселился в его сердце.
Сверху раздался шорох. Конец верёвки упал рядом с солдатом, но больше ни звука не доносилось сверху. Чалмерз уставился на верёвку. Схватился обеими руками за конец и подтянулся. Наконец, Рэй выбрался из ямы и вытер лицо ладонью. Сиу смотрела на него, улыбаясь.
- Думаю, за это время ты осмыслил свою жизнь. Я верю в тебя, ты изменился. Я вижу это по твоим глазам.
Чалмерз промолчал. Сейчас больше всего ему хотелось спать, поэтому, отстранив девушку, он двинулся в сторону хижины, спотыкаясь от усталости. Зайдя вовнутрь, он хотел было завалиться на свою «кровать», но вовремя заметил, что она занята. Старик лежал, накрытый тряпками. Ему было заметно плохо, он едва дышал. На тумбочке лежали окровавленные колья – Сиу вытащила их из тела отца.
- Вот чёрт, и что теперь прикажете делать? – Пробормотал себе под нос солдат.
- Помоги ему, - услышал он позади себя.
Парень обернулся и увидел Сиу, стоящую на пороге. Она выжидающе смотрела на него.
- Что?
- Помоги ему, как он помог тебе, - повторила девушка.
- Как? Я не врач, чем мог, тем уже помог.
Сиу покачала головой и подошла к Рэю. Взяла его руку в свою и положила на грудь отца.
- Что ты делаешь, неужели ты думаешь, что…
Рэя будто пронзил электрический заряд. Он почувствовал, как сердце старика забилось быстрее, дыхание участилось. Сам солдат почувствовал, как силы, что ещё оставались в его молодом теле, выходят из него и наливают знахаря жизнью, прогоняя недуг прочь. Непонятные фразы вырвались изо рта солдата, он залопотал на неизвестном языке и вдавил ладонь в грудь старца. Проведя этот безумный ритуал, Рэй упал без чувств прямо перед девушкой, наблюдавшей за всеми его действиями. Последнее, что он видел – это чёрный дымок, выходящий из груди вьетнамца.
На следующий день, когда старый знахарь бодро ушёл в джунгли на поиски растений для изготовления своих лекарских снадобий, Сиу пришла к Рэю. Она сбросила с себя одежду и забралась в кровать, положив голову на грудь солдату. Тот недоумённо смотрел на её прекрасное нагое тело, не в силах понять, что же происходит.
- Ты добрый человек, Рэй. Сила древних дала тебе свободу, - девушка приподнялась на локте, а потом поцеловала Рэя, оставив свой незабываемый вкус на его губах. Этот вкус он запомнил навсегда.


6

- Выключите кто-нибудь этот говенный приёмник, я не могу заснуть! – Зарычал капрал и перевернулся на другой бок.
Рэй сделал тише и уставился на носки своих берцев. Вот уже две недели, как он вернулся из джунглей с свою команду. Да, было много вопросов. И мало ответов. Самое сложное было – объяснить, откуда на нём вьетнамская одежда. Он сказал, что пришлось убить одного вьетконговца, потому что от его собственной одежды остались одни лохмотья. Ему удалось что-то вталдычить сержанту и тот успокоился. «Неважно, главное, боец жив и не был в плену. На остальное плевать». Рэй хотел скорее вернуться домой, но служить оставалось ещё год. Он невольно вспомнил этот месяц, проведённый у старого знахаря и его дочери, и решил, что война – это самое худшее, что придумали люди. Скорее бы прошёл этот год, он сможет увезти отсюда Сиу, они поженятся и родят кучу детишек. Хотя, конечно, его родители будут против этого брака, но плевать он хотел на принципы. Главное, что они любят друг друга, а остальное не имеет значения.
- Эй, капрал, - позвал Рэй.
- Чего тебе?
- Всё будет хорошо? Когда война окончится, всё будет хорошо?
- Чалмерз, - просипел капрал, не открывая глаз. – Оставь меня в покое со своими идиотскими вопросами.
Рэй промолчал. Так уж и быть, раз всем плевать на будущее. А он будет думать о будущем. И он сделает его лучше. Для всех. А в первую очередь – для Сиу.
Он задремал в своих сладких мечтаниях. Воображение рисовало аккуратненький беленький домик где-нибудь в Канзасе, собственную ферму, плантацию кукурузы и стадо коров. Детишек, бегающих по дому и его замечательную жену, готовящую барбекю.
- Капрал, вы женаты?
Тот что-то пробормотал в ответ.
- А? – Не расслышал Рэй.
- Я женат на этой долбанной шлюхе войне. У меня не было женщины хрен знает сколько.
- Да? – Удивился Рэй. Кто бы мог подумать.
- Скажешь кому – раздавлю, понял?
- Понял, - согласился Рэй.
- Тогда отстань от меня.
- Что, тяжёлый денёк выдался? – Решил подколоть капрала Чалмерз.
- Не то слово… Когда мы взяли желтопузого, мне было приказано выбить из него дух… А ещё сержант сегодня попал в какую-то ловушку, гуковскую… Хорошо хоть задницу не унесло отдельно от головы…
- Вьетнамец? Какой вьетнамец? Как он выглядел? – Почему-то забеспокоился Рэй.
- Как и все ви-си: узкоглазый, желтомордый… И глаза чёрные-чёрные. Как у… как у зверя… - Капрал хрюкнул и захрапел.
А Рэй Чалмерз так и остался лежать с открытыми глазами. Чёрными, как у зверя.


7

- Та-а-ак, и что мы тут имеем? – Протянул сержант, вперив взгляд в старика. Кэпли сцепил руки за спиной и наклонился к самому лицу вьетнамца. – Узкоглазый шпион, да?
Старик закрыл глаза. Не дождавшись ответа, сержант кивнул охраннику. Тот криво ухмыльнулся и отвесил старцу оплеуху. Голова его откинулась назад, нижняя губа треснула, тонкий ручеёк крови потёк по подбородку.
Сержант улыбался. Минут пять он молчал, постукивая пальцами по кобуре. Посмотрел на раненую ногу. Потом достал мятую пачку сигарет и выбил одну. Кэпли долго её разглядывал, потом понюхал и поморщился.
- Не самые лучшие сигареты… Уведите его. Пусть посидит пару дней без еды. А потом мы продолжим нашу милую беседу.
Когда пожилой мужчина проходил мимо сержанта, тот пустил ему в лицо клуб дыма.
- Хорошо подумай о своей жизни. Ты ничего от меня не скроешь. Я найду способ вытащить из тебя информацию. Найду.


8

- Стой, кто идёт?!
- Спокойно, это Чалмерз.
- Какого чёрта ты сюда припёрся? По уставу я должен тебя пристрелить.
- Спокойно, Брэдди. Я пришёл глянуть на этого гука, которого сегодня взяли, - в темноте вспыхнула искра и зажёгся огонёк сигареты. Рэй очень волновался, но старался держаться непринуждённо.
- Не называй меня Брэдди, - проворчал постовой. – О’Кей, проходи. Только быстро! Знаешь тарифы?
- Чего? – Удивился Рэй.
- Вот уже болван. Та-ри-фы! – Произнёс по слогам постовой. – С тебя бутылка рисовой.
- Где ж я возьму?
- А это твои проблемы. Не хочешь – пошёл отсюда, а то сейчас получишь пулю в живот.
Рэй помешкал.
- Ладно, договорились.
Помещение камеры заключения не было освещено. Но глаза Рэя уже успели привыкнуть к темноте. За решёткой солдат различил маленькую фигурку вьетнамца. Тот сидел в углу камеры, свернувшись калачиком на грязном полу.
- Здравствуйте, - тихо поздоровался Рэй.
Тишина. Гнетущая тишина, только шаги постового за дверью. А не умер ли узник? Он сидел, не шевелясь и словно не слышал Чалмерза.
Рэй постоял немного и собрался уходить, как вдруг из камеры раздалось покашливание.
- Это вы? – Рэй вплотную подошёл к решётке, пытаясь разглядеть лицо вьетнамца, но темнота не позволяла сделать этого. Это был глупый вопрос, но солдат не знал имени старого знахаря.
- Сынок… - Прошептал старец.
Рэй мгновенно узнал этот голос. Не было никаких сомнений… Сердце солдата сжалось от невыносимой горечи. Он понимал, что ничем не сможет помочь знахарю – сержант не станет отпускать «узкоглазого». Чёрт, что же делать…
Рэй вышел из помещения и остановился возле постового.
- Ну что, глянул на желтомордого?
- Глянул, глянул… Что собираетесь делать-то?
Постовой сплюнул и пожал плечами.
- Бог его знает. Сержант уже второй день лежит с лихорадкой, пока что жить будет… А потом – вышибем гуку мозги.
- Понятно… Слушай, сколько ты тут уже стоишь?
- Где-то десять часов уже… Спать охота, а эта грёбаная смена будет только через два часа, - в подтверждение своим словам постовой зевнул.
Рэю в голову пришла одна идея. Безумная, конечно, но… Но она стоила того, чтобы её выполнить. Стоила спасения человеческой жизни.
- Что ж… поспи немного, - Рэй ударил постового ребром ладони в шею, точно рассчитав силу, чтобы не причинить товарищу особого вреда.
Тот, не успев понять, что же всё-таки произошло, повалился навзничь, лицом в песок.
- Прости, - прошептал Рэй.
Склонившись над постовым, он принялся шарить по его карманам. Через мгновение Чалмерз уже держал в руках искомую вещь. Стараясь действовать как можно быстрее и не думать о последствиях, которые, несомненно, будут, он подошёл к решётке и открыл её. Раздался громкий скрип несмазанного ржавого железа, который пробудил старика от полудрёмы.
- Идёмте со мной, скорее!
- Сынок, не стоит этого делать. Я смирился с судьбой, ты уже ничего не изменишь…
- Вы должны бежать! Ради Сиу! Не оставляйте её одну!
- Сиу мертва, - произнёс старец, испытующе вглядываясь в глаза Рэя. – Отряд солдат нашёл нашу хижину и...
Сердце Рэя рухнуло куда-то вниз. Но… Это… Это было…
Но ведь она, такая далёкая и близкая одновременно, счастливая и любящая, а самое главное – любимая… Её чудесные чёрные глаза, полные нежности и ласки, её мягкие и слегка волнистые волосы, заплетённые в тугую косу по обычаю, красивое тело и бархатистую кожу, которую он так любил целовать… Её неповторимый запах, ласковый голос, звучащий, как серебристый ручеёк в жаркий день… Больше всего этого не было. Мысли спутались, отказываясь складываться в общую картину.
- Ч-ч-что? Что вы сказали?
Старик промолчал.
Словно в тумане, не осознавая, что он делает, куда идёт, Рэй двинулся вперёд. Ноги стали ватными, при каждом удобном случае заплетались, цепляясь друг за друга. Все его надежды рухнули. Больше не будет ничего… Ничего… Только пустота… Пустота…


9

Сержант лежал на койке. Могло показаться, что он спал, но Рэй знал, что Кэпли всегда настороже. Даже будучи больным, этот человек никогда не останется на волю случая. Его глазные яблоки перекатывались под тонкой кожей век, дыхание было довольно спокойным. Рэй приказал вьетнамцу оставаться у двери, а сам осторожно подошёл к сержанту. Бледное лицо того было покрыто испариной, тёмные круги под глазами свидетельствовали о бессонных ночах, проведённых в лихорадке. Рэй поднёс руку к шее сержанта и нащупал сонную артерию. Да, наверняка он чувствовал себя не лучшим образом… Внезапно рука сержанта взметнулась в воздух и цепко схватила Рэя за запястье. Глаза раскрылись, представив взору рядового белки, прорезанные сеткой красных полопавшихся сосудов. Прежде зелёная, сейчас радужка стала практически белой. Другой рукой сержант сбросил покрывало: на груди у него лежал автомат, снятый с предохранителя. Он взглянул Рэю в глаза и тихо произнёс надтреснутым голосом:
- А-а-а, Чалмерз? Я ждал тебя, - не отпуская Рэя, сержант спустил ноги на пол и встал. Солдат заметил, что правая нога Кэпли туго перевязана некогда белым, а сейчас покрасневшим от крови бинтом. – Ты изменился, когда вышел из джунглей. Я сразу заметил. Я следил за тобой.
Он поднял дулом автомата цепочку с личным номером Рэя.
- Что, и гука с собой припёр, да, Чалмерз? – Сержант ухмыльнулся и направил автомат на старого знахаря. – А, желтомордый? Какого ты сюда притащился? Молить о пощаде?
- Пустите, сэр, - Рэй вырвал запястье из руки сержанта. – Мы пришли помочь вам. Посмотрите на себя. Вы не протянете больше пары дней.
- Помочь? – Ухмылка сержанта стала ещё шире. – Вы – помочь мне? Чем это, интересно?
Рэй, взглянув в блеклые глаза командира, твёрдо произнёс:
- Мы поможем вам, сержант. Я и он, - он указал рукой на знахаря.
- Ты? – Сержант отошёл на шаг и осмотрел Рэя сверху вниз. Потом повернулся к вьетнамцу и ткнул в его сторону дулом автомата. – И эта обезьяна?
Он сел на койку и приказал:
- Чалмерз, быстро к стенке со своим узкоглазым дружком.
Солдат подошёл к стене и встал, пристально глядя на сержанта. Знахарь устроился рядом с ним.
Кэпли принялся рассматривать ногти на левой руке, при этом не опуская автомата. Так он просидел минут пять, озадаченно хмурясь. Потом вздохнул и начал рассказывать:
- Иду я, значит, по джунглям. Тебя, кстати, искали, Чалмерз. Тебя, твою подлую душонку. Ну вот, иду я, иду. И тут БАЦ! Нога проваливается куда-то вниз. – Сержант помолчал минуту, словно что-то вспоминая. – Копают небольшую яму, прикрытую досками так, что остаётся маленькая щель. В доски вбиваются гвозди и смазываются навозом. Нога попадает в щель, человек машинально пытается выдернуть её и напарывается на гвозди. А гуковское дерьмо гарантирует заражение крови. – Сержант снова встал и, прихрамывая, сделал шаг к Чалмерзу и знахарю. – А один мой парень сначала наступил на противопехотную мину из патрона – патрон вертикально ставят в небольшую коробочку, в дно которой острием вверх вбивают гвоздь, и всё это прикрывают небольшой фанеркой, та давит на патрон, патрон давит на гвоздь, гвоздь протыкает капсюль и… БА-БАХ! – Вскрикнул он внезапно. – В результате парень остался с дырой в ноге. А второй напоролся на punji – яму с деревянными кольями... Вы, гуки, любите такие сюрпризы. Любите бить нашего брата. Но мы вас хорошо дрючим. Мы выиграем войну.
- Сэр, - Рэй поднял руки и приблизился к Кэпли на шаг. – Войны нет в наших сердцах. Мы свободные люди. Наша страна свободна. Я свободный человек. Вы – свободный человек. Он, - Рэй кивнул на вьетнамца, - свободный человек.
- К чёрту свободу, - отмахнулся сержант. – Война – моя жизнь. Я делаю это ради удовольствия. Я люблю войну. Это мой дом. Я люблю убивать этих тварей, которые просят, умоляют, ползают в грязи словно черви, молят о том, чтобы им подарили их жалкую жизнь.
- Сержант, мы проиграли эту войну. Я заранее знаю, что мы её проиграли. Дайте нам помочь вам. Пожалуйста.
Сержант задумался. Было видно, что эта перспектива ему нравится, но отступать от своих принципов он не хотел. Нет уж, дудки.
- А, иди ты, Чалмерз. Я лучше подохну в канаве, чем позволю этому ублюдку дотронуться до меня своими вонючими руками, - он вновь вскинул автомат. – Отойди, Чалмерз. Я размажу его мозги по стенке. Так уж и быть, постараюсь сделать всё возможное, чтобы твоё наказание смягчили. Так что давай, иди. У тебя ещё есть шанс.
Рэй встал между вьетнамцем и сержантом, прикрыл знахаря своей грудью.
- Шанс? Шанс на что? На жалкое существование с вечной мыслью о том, что я загубил столько невинных душ вместо того, чтобы принести частичку добра и порядка в этот мир? Шанс на то, чтобы увидеть, как великая страна рушится от своего же величия, от своих собственных помыслов и действий? Шанс на то, чтобы увидеть конец света, который произойдёт вскоре после того, как жестокие войны уничтожат большинство населения нашей Земли, политические игры, которые разрушают разум человечества, бездомные дети, сироты, бомжи, вдовы, люди без будущего? Это мой шанс?- Рэй сделал ещё шаг к сержанту. Выражение неуверенности пробежало по лицу Кэпли, но он ещё крепче вцепился в автомат и дуло его упёрлось в грудь рядового. – Доверьтесь мне, сержант. Получите шанс на спасение, не уничтожайте себя. Не уничтожайте свой разум. Помогите себе, прямо здесь и прямо сейчас.
Сержант опустил автомат. Он смотрел в глаза Чалмерзу, а тот плавно положил свою руку на лоб сержанта. Сначала ничего не происходило, но потом мир закружился, разноцветные круги поплыли перед глазами Кэпли, он сделал шаг назад, наткнулся на койку и упал на неё, обессиленный. Рэй провёл рукой от головы до груди и остановил ладонь на уровне сердца сержанта. Как и в прошлый раз, он изо всех сил вдавил ладонь в его грудь, не обращая внимания на стоны последнего. Он сконцентрировался на той безмерной силе, что исходила из него, потоками выливаясь через руки, наполняя тело командира. Рэй забормотал неизвестные ему слова, которые потоками лились из его рта, и значения которых он не понимал. Сержант скривился в гримасе боли, его тело заметалось по койке. На лбу выступили крупные капли пота, а скрюченные пальцы, казалось, сейчас продерут дыры в матраце. Рэй сам застонал от напряжения, глаза едва не вылезли из орбит, на шее вздулись вены. Вот, ещё усилие – и всё было кончено. Тело сержанта ещё раз дёрнулось и обмякло, Рэй закрыл глаза и сел подле койки, попытался успокоить неровное дыхание и бешено бьющееся сердце. После лечения всё зло покинет сержанта, он станет хорошим человеком, таким, каким стал Рэй. Да, он сделал это. Сделал…
Раздался выстрел. Он показался Рэю взрывом рождественской хлопушки – довольно тихий, неприметный… Парень задержал дыхание и попытался сообразить, не послышалось ли ему.
Вскрик. Шум падения тела на пол. И тихий смешок Кэпли. Рэй открыл глаза и увидел распростёртое на полу тело знахаря. В руке вьетнамец держал колбочку с зельем, неизвестно как оказавшуюся у него. Он уставился в грязный потолок своими невероятно чёрными, словно бездна, глазами…
- Этот проклятый гук хотел убить меня. Я думал, что он вытаскивает оружие, но оказалось… Ну да ладно – одним вонючим ви-си больше, одним меньше… Не имеет значения.
И сержант безумно захохотал.


10

Вторник, 29 октября 1970 года
«Жестокость победила. Дар, переданный мне от знахаря (Бог мой, а я ведь так и не узнал его имени), сделал меня свободным… Но он разрушил душу сержанта Кэпли. Я не видел чёрного облачка, выходящего из его груди. Оно поднялось в голову и затуманило его мозг – вот что произошло. Сержант сошёл с ума. Этот дар походил не всем, только людям с добрыми помыслами, светлой душой и открытым сердцем… Оказывается, я был достоин его. Я чувствую, что с каждым сеансом такой терапии частичка моей души остаётся у человека, которого я излечил. Возможно, «сила древних» вскоре найдёт себе более достойного носителя. Я знаю, что мои способности временные. Но я ношу эту силу с достоинством. Помогаю людям. Я не вспоминаю Сиу, потому что только одно её имя заставляет меня думать о смерти. Теперь я понимаю, почему Бог решил оставить меня в живых. Я надеюсь, что продержусь здесь до конца, хотя бы пока не найду достойного человека, который может забрать у меня дар. Вроде бы рядовой Гордон неплохой малый надо к нему присмотреться… А пока – пусть всё будет, как будет. И да хранит Господь этот мир. Аминь.

Тишина и покой – наш единый удел,
Но судьба всё решает сама.
И где же, скажите, жажды предел,
Жажды крови, насилия, зла?

Граната летит, разорвался снаряд,
Не спасает от пуль камуфляж.
Не всем велено возвратиться назад,
А победа лишь только мираж.

Не заметить растяжку – очень легко,
На каждом шагу – волчья яма.
Значение жизни твоей велико,
Но сложно оно, как криптограмма…

Рэй Чалмерз, сержант подразделения №3DW».