Странный кинематографичный кадр: пятиэтажный дом сталинки, длинные ленты лестниц и неширокие пролеты между этажами. Хмурое ветренное утро, и зловеще завывающие провода, струнами натянутые между коробками домов. Черный прямоугольник подъезда. Красным пятном зазвенело в зрачке отражение гроба у двери. Пятый этаж... Каждый пролет как один - стоят кучки серо-мутных людей и вздрагивают, противно завывают шепотом, всхлипывая в советские бело-синие клетчатые носовые платки. Следующий пролет- опять стоят... следующий - стоят... и следующий снова они... Напомнило прием кино, когда бесконечная лестница нескончаемо издевается повторяющимися встречами... Кто-то из них еще никак не может дойти до квартиры, кто-то уже шел оттуда и остановился, что бы не упасть.
Дверь открыта... люди... толпятся... стараются не касаться друг друга... Учителя, соседи, родственники, одноклассники... друзья... Нинелька схватила меня за руку. Больно сжала и остановилась. Под пальцами хрустнули свежие упругие стебли гвоздик. Черта с два, я никогда не моглда подумать, что буду покапать цветы для Шурика - четное количество. четыре желтых гвоздики с сине-бордовым обрамлением - навсегда врезались в память. Могильный отпечаток. А там в комнате лежит Шурик. Совсем холодный. Другой... чужой... уже ничей... сине-седой и твердый. Остывший и такой не похожий на себя. Шурик...
И везде люди..люди....

А в голове последняя первомайка... поезд...как проснулись в палатке по щиколотку в воде, решили переехать на следующую ночь в землянку, я тогда долго Шурику доказывала,что погода наладится, а когда на следующее утро все проснулись под снегом, Шурик мне пальцем погрозил и все-таки остался. Тогда еще солнце вышло, прогрело. Мы вытащили спальники по такому поводу сушить. Шурик принес со станции спирта. Гитару свою настраивать сел... потом пытался прикурить от фонарика.... да зачем я это всё?....

Маму его встретила сегодня. и поняла одну простую штуку - ни один родитель не должен хоронитиь своего ребенка!!!