Самая любимая внучка Генсека рассказывает о знаменитом деде и своей неудавшейся личной жизни.
Два года назад мы в «КП» рассказали странную, незавидную историю любимой и единственной внучки Леонида Ильича Виктории, которая после смерти великого деда (при нем она буквально купалась в беззаботном счастье; рядом с ним чувствовала себя абсолютно защищенной) вдруг потеряла все: работу, уверенность в завтрашнем дне, благополучие, жилье.
Разочаровавшись, сначала пыталась доказать свою состоятельность - сколотить бизнес, продавая квартиры деда. Бизнес не заладился, муж ушел, влюбившись в другую. А Вика распродала все доставшиеся ей по наследству квартиры (говорят, плюс ко всему попала в сети квартирных аферистов) и стала бомжом (у нее нет московской прописки, живет за городом в чужом доме). Она не скрывает, что при жизни родной матери (дочери Брежнева Галины) отдала ее в психиатрическую больницу, где та и скончалась. Сегодня в ту же самую клинику она определила свою единственную родную дочь Галю (по слухам, девушка не так уж и больна, но в реальности ей негде жить в столице). А сама Виктория Евгеньевна проживает в доме молодого 26-летнего любовника. Кстати, свое состояние она и прокутила, совершая необдуманные траты на мужчин.

Создатели документального фильма о Брежнева Леонида Парфенова разыскали Викторию, но ее интервью так и осталось за кадром. Не вписалась эта слегка запущенная, выпивающая дама в галерею уважаемых коллег Генсека, занимавших большие посты при Брежневе.
Виктория оставляет странное впечатление.
Рассказывают, на самом деле Виктория в душе осталась ребенком – наивной, доверчивой (всю жизнь влюблялась без памяти и доверяла мужикам, которые ее обдирали и исчезали), слегка инфантильной. Но чем она гордится – так это тем, что в ее душе всегда, просто ежеминутно живет любовь к деду. И она ни на секунду не забывает – она внучка легендарного Генсека! И только это ее эксклюзивное и самое дорогое ощущение и понимание дает ей силы жить дальше невзирая ни на что.
О деде она рассказывает с неподдельной искренностью и простотой. Полное интервью внучки (его брал у Виктории не Парфенов, а его помощники), оставшееся за кадром документального фильма о Брежнева, бригада фильма предоставила нам. Перед вами расшифровка разговора.

О любви к наградам
- Деду нравилось их получать до без памяти и вот вешали без конца и края.
Это как-то нелепо. Юношу, который только вступает в жизнь, можно понять, а взрослому, если не сказать пожилому - это какая-то нелепость. Что ему нравилось, так это водить машину. Вообще он любил машины. И поэтому гараж был большой. Главы государств и правительств, зная об этом, всегда дарили машины на визитах…
- А вы могли воспользоваться этими машинами?
- Нет. Да никому и в голову не приходило. Он бы и не разрешил этого. Например, ни мне, ни маме моей даже водить машину не разрешал. Она хотела, училась какое-то время, но он категорически не разрешал. А я и не хотела. Я боюсь машин, боюсь улицы.
- Много ходит разных слухов про бриллианты вашей мамы…
- Видите ли, если бы я сказала, что у нее не было бриллиантов, или драгоценностей, то сказала бы неправду. Да, они у нее были. Но первые бриллианты ей достались не от Леонида Ильича, их дарил мой отец. Потому что он имел для этого все возможности. Он был очень богатый человек. Почему? Потому что у него была очень большая ставка, самая большая, как у народных артистов. Поэтому первые бриллианты и драгоценности были по-настоящему красивые и дорогие.
Они пропадали, так сказать, по мере. Или она их продавала, или еще что-то…
- Виктория Евгеньевна, у вас круг довольно обособленный, так называлась золотая молодежь.
- Это не верно. У сегодняшней молодежи свой круг, свои клубы и никто туда проникнуть не может. Раньше этого не было: никаких клубов, тусовок. Мы, как бы это сказать, назывались золотой молодежью. Но жили мы совсем не так, как золотая молодежь. Друзья у каждого из нас были свои. Из института, у кого-то еще со школы, у кого-то с работы. Не было никаких закрытых кругов.
- Но вы же дружили с семьей Щелокова?
- Скорее общались.

О последнем дне
- Где вы находились, когда умер Леонид Ильич?
- Дома. Я спала еще, потому что было раннее утро, меня разбудила бабушка. Потихонечку так, чтобы не испугать. Она сказала: «Вставай, дедушке нехорошо. Плохо ему очень». Я вскочила сразу, халат набросила, вышла. Там уже ребята прикрепленные, они жили в отведенной для них половине дачи. И какая-то суета, суета… Но нас не впустили в спальню. А потом вышел один из прикрепленных, Медведев с засученными до локтя рукавами и говорит: «Все». Так сказал: «Все». Они пытались искусственное дыхание делать, но сделать было уже ничего не возможно. Позже вошли мы. Потом я позвонила маме, Юрию Леонидовичу, братьям своим. Все стали быстренько съезжаться. Вскоре его забрали и увезли.
- Накануне вечером вы о чем-то говорили?
- Накануне вечером он захотел послушать старые песни военных лет. Не зря говорят: чувствуют люди приближение…
…Я ему ставила старые пластинки, он сидел, долго слушал песни военных лет. Мой муж уезжал в командировку на следующее утро, и Леонид Ильич все время просил: «Непременно пусть он зайдет попрощаться со мной. Нет, ты обязательно ему скажи». И он успел. Поздно приехал, успел зайти попрощаться.
Вначале с бабушкой мы остались на даче. До тех пор, пока Горбачев не пришел. Когда он появился, потащили ее на другую дачу. Год она там прожила. Потом я ее забрала оттуда в квартиру на Кутузовском. Вот там она и жила. Она очень независимый была человек. Несмотря на то, что инвалид абсолютно всех групп. Она была слепа совершенно. Но очень независима. Потому что у нее был абсолютно ясный и трезвый ум, до самого конца. А ухаживали за ней те женщины, которые работали в прошлом, на даче. Конечно, они получали зарплату.
- Леонид Ильич был высокий, красивый. На почве того, что он будет флиртовать, у них были разногласия?
- Ни в коем случае, она была слишком умна. Конечно, она знала про него все и про влюбленности. Но мне не рассказывала. Она не из тех людей, была очень закрытая женщина, вся в себе. А не знать было невозможно. Даже мы знали: дети, внуки, и так далее. Ну, такие вещи невозможно скрыть, и, тем более, что они не каждый день случались. И все такое прочее. Поэтому конечно она знала. Но, я говорю, она была слишком умная женщина. Умная, мудрая, и поэтому нет, боже упаси.

О личном
-- С первым мужем я познакомилась на улице. Гуляли с подружкой и просто познакомились. А со вторым - в институте, в ГИТИСЕ. Я закончила театроведческий факультет. По профессии я критик.
Первый муж узнал, что я дочка Галины Брежневой, когда мы с ним собрались пожениться. Нельзя сказать, чтобы с восторгом воспринял эту новость. Но,
думаю, что для него это было неплохо.
- Он карьеру сделал?
- Конечно, это естественно. Он поступил в академию внешторга. Потом у меня появился второй муж, Гена Варакута. Мы с ним закончили один институт, потом он закончил дип.академию. Он знает языки хорошо, способный очень человек. Дальше он работал в ЦК комсомола. А потом, когда это все прекратило свое существование, занялся бизнесом. Все у него неплохо.

О РОМАНАХ
- На фронте дед действительно встретил эту женщину Тамару. После войны на Урале в эвакуации осталась бабушка с двумя детьми. И он приехал якобы чтобы сказать, что уходит. Но не ушел, тем не менее.
- Виктория Евгеньевна хорошо готовила?
- Да. Все, что готовилось в доме, делалось только по ее рецептуре. У меня осталась целая тетрадь с ее изумительными, самобытными в некотором роде рецептами. Она сама обучала поваров.
- Тамара еще появлялась в его жизни?
- Не раз, но совсем по другому поводу. Они с мужем в гостях у нас бывали, это я помню. Она была красивая очень женщина.
Раньше люди были другие, по-другому смотрели на эти вещи.
- Бабушка не советовала?
- Высказывался, и она хотела и мы бы поддержали, естественно. Но этого не произошло, потому что не хотели его отпустить. Вероятно по многим своим причинам и так далее.
- А он говорил об этом?
- Он практически не обсуждал этот вопрос. Просто говорил, что устал и хотелось бы ему уже отдохнуть, пожить для себя, для семьи. И если бы он это сделал, еще бы пожил, конечно.
- Это его работа доконала?
- Столько работать для людей такого масштаба было естественно. В те времена, когда, собственно, никуда не уходили, ни на какую пенсию. Работа, конечно…
- Как он переживал смерть своих друзей?
- Ужасно, очень тяжело. Очень тяжко переживал, когда кого-то провожал…
Но с нами эту тему не обсуждал. Однажды после смерти Косыгина Алексея Николаевича пришел и сказал: «Вот был на репетиции своих похорон».

- Скажите, а вы хорошо знали семью Щелокова?
- Да, достаточно хорошо.
- Ближнее окружение что из себя представляло?
- Николай Анисимович был дивный человек, душевный до невозможности. Добрый, широкий такой. Он обожал свою семью - жену, детей, внуков. Может быть, в какой-то мере, это его и подвело: человек мягок к своим близким, не может настучать кулаком по столу, иногда такие вещи получаются.
- А вот вы обсуждали когда-нибудь уход…
- А вот так и объяснили, как и я сама объясняю. Что они, собственно, были уверены тоже в этом. Он чтобы не мешать детям, внукам, чтобы они могли спокойно жить дальше, правильно рассудил, что для него уже все кончено. И со смертью жены для него уже жизнь кончилась. И ничего хорошего для себя уже не предполагая, и совершенно справедливо, потому что дело, конечно, не ограничилось бы только допросами. Его бы подвергли суду… он это знал, конечно, и просто не хотел детям мешать дальше жить.
- Оглядываясь на детей, внуков нашли они себя?
- В общем и целом не плохо. Другое дело, что нашей семье, досталось больше всех. По полной программе. Почему? Времена ушли, когда к людям относились по-человечески. Они ушли с Черненко, с Андроповым и наступили другие - горбачевские.
- Что стало с квартирами, дачей Леонида Ильича?
- При Горбачеве, тогда мэром у нас был, Попов, по-моему. Это я только слышала, точно не знаю, но говорят, что ее Попов взял в свои руки, в свое ведомство. И сделал что-то типа дома отдыха для привилегированных людей. А сейчас, может быть там кто-то и живет.

- Вам на жизнь хватает?
- Я не очень богатая тетечка, средне обеспеченная. Не подпольный миллионер Корейко, к сожалению.
- Бабушка вам завещала квартиру?
- Да. Другие родственники не оспаривали. А на что там было претендовать? У родственников все свое. И не судились друг с другом - боже упаси, чего не было, того не было.
- А у вас дети есть?
- Да, дочка у меня. Сейчас особенно ничем не занимается. Замужем. Работала то в одном месте, то в другом… Детей у них нет.
- То есть, правнуки есть у Леонида…
- В большом количестве. И это хорошо. Они уже все большие, взрослые.
- С семьей вы не встречаетесь?
- В смысле с братьями? Редко. С Андреем мы очень давно не виделись. Это правда. Со старшим - года полтора.
- К бабушке на кладбище не ходите?
- Выезжаю, но редко тоже получается.
- После Леонида Ильича остались какие-то личные вещи?
- Никаких подарков, никаких личных вещей - все забрали. Медали в музей при ЦК, оружие, машины - все было забрано государством.
Даже памятных вещей не оставили. Пришли из КГБ и вытащили все на следующий день. Сказали бабушке, что нужно это сдать. Потому что это подарки государственному лицу. А что она могла, женщина, что она в этом понимает? И что она может сделать? Пришлось.

- Виктории Петровне оставили личного шофера?
- Пока был Юрий Владимирович и Черненко, имелась машина по вызову. А после их смерти - нет, конечно.
- На свадьбе у вас дед был?
- У меня (на первой), и у мальчиков Лени и у Андрея тоже был на свадьбах. Тосты говорил, стихи читал.
- После его смерти не было такого ощущения, что вы оказались в вакууме?
- Как бы вам сказать…общий фон, какая-то безликая недоброжелательность. Ну, вы понимаете, да, о чем речь - об атмосфере в стране, конкретно к этой фамилии. Это не могло не ощущаться. Нас увольняли. Андрея уволили, старшего брата уволили, и меня уволили в конечном итоге. Якобы сокращения, причины находились.

- Он был человеком настроения?
- У него была одна удивительная особенность, которая редко встречается у людей, занятых постоянной деятельностью (а у мужчин тем более!) - когда он приезжал домой (мы всегда его встречали: я и бабушка) ни разу не вошел без улыбки! Как бы безумно не устал. Домой он приходил, как домой.
- А как вы его называли ласково?
- дедушка, дедуля.
- А вас он как называл?
- Витуся.
- У детей обычно родителей в школу вызывали, а у вас как?
- Бабушку вызывали, конечно. Не обязательно за двойку, или за тройку. На собрание, как это в школах бывает. Она без охраны ходила. Сейчас это трудно представить себе, чтобы жена нашего президента пойдет без охраны в школу. Сейчас это не безопасно. А тогда это был нормально.
- В семье женщины любили хорошо одеться?
- Бабушка спокойно к этому относилась. Но туалеты у нее были всегда очень спокойные, скромные, элегантные. Под стать ей самой. Она очень хорошо понимала, что лично ей идет. И вот как-то ей ее внутреннее состояние подсказывало ее облик.
Мама - была другая. Она была якая женщина, любила наряжаться.
- Где вы вещи покупали?
- Она шила всегда. И мне шили до определенного возраста. А потом был магазин. Об этом все знают. Магазин маленький такой на Кутузовском проспекте.

О “ДОМАШНеМ” БРЕЖНЕВЕ


- Все дни генсека в основном были похожи, он жил в определенном ритме,
из которого не мог выйти. Пока он был достаточно молод, в силах то день
у него был безумно загруженный. Раньше одиннадцати, иной раз
двенадцати, он не приезжал домой. Редко - в девять, десять часов
вечера. Поэтому и видели мы его очень мало. Потому что ни на что другое
у него времени не оставалось. Единственно, у него был своего рода
ритуал: каждый вечер, во сколько бы он не приехал, он заходил в мою
комнату, и на тумбочку клал несколько конфет, моих любимых, и столбик
десятикопеечных, или двадцати копеечных монет. Пока я не вышла замуж,
заходить в мою спальню было не очень удобно, я сочлась что ли взрослой.
А вот до того времени ни разу он этого не забыл.
- Какие отношения у Брежнева были с дочкой Галей?
- Отношения собственно прекрасные были, он очень ее любил, гордился ею.
Потому что она была красивой женщиной. Другое дело, ее личная жизнь… ее
слабость - в смысле алкоголя… Конечно, это все не могло ему нравится.
Но, Наташа… в таких семьях трудно уследить за всеми, правда? это было
просто не реально. И этим все сказано. Что же поделать.
Наташа относилась к людям такого ранга, которые не могут принадлежать
семье. Это плохо, но что поделаешь. А грузить человека этими
проблемами, а мужчину тем более, было бесполезно - тогда не будет
работать, а будет заниматься только этими вещами.
Все старались беречь Леонида Ильича от этих вещей. Может, проще ему
было бы сказать, и пусть он еще раз расстроится, и пусть у него еще раз
будет сердечный приступ… Поэтому бабушке приходилось выбирать, она была
главой, женской главой дома.
- Галина Леонидовна жила с вами?
- Нет, с нами никто не жил. Семья состояла из Леонида Ильича, Виктории
Петровны, меня, моей дочери и моего мужа. И все. Более никто не жил.
Остальные просто приезжали, реже, чаще. Чаще - Леонид, Андрей. Мы
олчень близки были, вместе росли.

- Семейные вечера бывали?
- Не часто. Когда у него была такая возможность. Это были не то, что
семейные вечера, а события, приуроченные к каким-то датам.
Собирались все: моя мама с мужем, уже потом с Юрием Михайловичем. Юрий
Леонидович, сын, со своей женой, ребята это понятно, внуки, Андрей и
Леня с женами уже со своими, детьми.
Из гостей - Андрей Андреевич Громыко бывал с женой, Андропов Юрий
Владимирович с женой. Щелоков Николай Анисимович. Гречко, Устинов
Дмитрий Федорович. Люди не из политбюро, Кулаков, Пономарев…
- Действительно Громыко за столом ничего не ел?
- Ну почему же? Просто он был малоежка. Может на диете сидел.
- Как проходили вечера?
- Заместитель Андропова Сынев очень хорошо пел. То ли он украинец был,
но голос был чисто украинский. Такой хороший, раскатистый, он пел под
фортепиано.
- Леонид Ильич любил танцевать?
- Любил. И танцевать, и песни послушать.


КАК СОБИРАЛАСЬ ЗАМУЖ

- Когда первый раз выходили замуж, вы предупредили деда?
- Нет. Я сначала маме сказала, потом бабушке. После они мне сказали,
приводи, покажи. Приехали на дачу, познакомились, все. Вот он разрешил
тогда выйти замуж.
- А если бы не разрешил?
- Во всяком случае могла бы, наверное, настоять на своем. Когда
выходила второй раз, пришлось скандалить, претерпеть какие-то не
приятные моменты.
- А второй муж пришелся ему по душе?
- Да, так получилось, что всех зятьев он любил. Он очень любил моего
отца.
- О чем говорили, может быть вы вспомните.
- О политике, об охоте, о рыбалке, о детях, о внуках… Очень бытовые.
- Кто был наиболее близок Леониду Ильичу?
- Я не могу сказать, что кто-то был прямо вот ужасно близок. Все-таки
положение обязывало. И жизнь так складывалась, что они не было у них
возможности дружить. Все-таки это были больше рабочие отношения. Вот
Дмитрия Федоровича он очень любил. Устинова. Вот они с ним были очень
близкие. Гречко тоже, Цинева Георгия Карповича, Щелокова Николая
Анисимовича.
Суслов, Косыгин у нас практически не бывали.
- Вам он что-то дарил на день рождения, машину.
- Нет, к сожалению, не дарил нам машин, ни брильянтов. Подарки – самы
обычные: это могло быть платье, костюмчик, красивые туфли, набор
косметики.

- Продукты откуда брали?
- С базы, привозили машины, которые обслуживали членов политбюро.
- Кто вам выдавал деньги на мелкие расходы?
- Сначала бабушка, потом мужья.
- Карманные деньги кто ему давал?
- Ему они были просто не нужны – а то, что он получал, естественно
отдавал Виктории Петровне.
Леонид Ильич деньги приносил в конверте раз в месяц и отдавал в руки,
жене, как полагается. Чтобы она производила какие-то наличные расчеты.
Гонорары от продажи его книг переводились на счета. Какие? Никто из нас
как не знал, так и не знает. И Виктория Петровна об этом тоже ничего не
знала.

О МАМЕ
- А вы не могли бы рассказать о взаимоотношениях ваших с мамой?
- Общались мы изредка, пока были живы дедушка с бабушкой. Почему?
Потому что она всегда жила отдельно, своей жизнью. Я была обихоженной,
ей не было нужды за мной ухаживать.
Только в конце ее жизни мы сблизились. Заботиться о ней некому было,
кроме меня.
- Перед тем, как она попала в больницу, какие у нее были
интеллектуальные способности?
- Перед тем, как поехать, они были никакие. Она была очень плоха. Она
была очень плоха, собственно поэтому она туда и отправилась. В
больницу. Потому что уже совсем было худо.
Она говорила: "Я пила и буду пить". И все.
После восемьдесят второго года ей стало хуже…
- Ходили слухи, что ее споил Чурбанов.
- Ой, какие глупости. Какой вздор, это абсолютный вздор. Во-первых, все
было наоборот. Вообще Юрий Михайлович был человеком не пьющим. Когда он
на ней женился, он не пил вообще. Ни о каких крепких напитках у него и
речь не шла. Другое дело, проживая с ней, ну я не знаю, наверное,
научился от нее: живя с очень пьющим человеком, просто не возможно не
пить. Но на нем это не сказалось таким образом.
- Он сам от нее ушел?
- Нет, он от нее не ушел. Когда он находился в колонии, он оттуда
прислал ей письмо, чтобы она с ним развелась, так ей будет спокойней,
лучше.
- Но она к нему не ездила в колонию?
- Туда она не ездила. Она бы и не смогла, потому что она уже была не в
той кондиции. Туда ездили его родственники, брат.

ОТНОШЕНИЯ С ОТЦОМ

- А с вашим отцом какие были отношения?
- Отношения вначале были замечательные, потому что женились они по
любви. Она его очень любила и жили они очень хорошо. Но как и во всякой
семье, отец у меня был человек очень специфичный. Нельзя сказать, что с
ним было легко. Он был человек с характером. Такой хозяин у себя в
доме, крутого нрава был человек. Но ей это было только на пользу - пока
она с ним жила, она была абсолютной красавицей. Не знала, что такое
водка. Он был очень строг на эту тему.

- В прессе все говорят, что Виктория Петровна еврейка по национальности.
- И говорили и писали. Но, честно говоря, это даже она сама не знала. Я
ее спрашивала не один раз. Она говорит: "Ты знаешь, вот об этом,
говорит я не в курсе". Единственное, что она знала про себя точно, что
греки у них были в роду по мужской линии.
- в Бога бабушка верила?
- Верила и крещеная была. И я крещеная, но крестик не носили.
Пасху, обязательно справляли, повораы пекли куличи по ее рецепту.
Вкусные, очень красивые. И пасху делали обязательно. Обязательно.
Крашеные яйца, все сами красили дома.
- А поздравляли как?
- Христос воскрес, обязательно, конечно. И Леониду Ильичу, и он
говорил. Леонид Ильич отвечал: "Воистину воскреси"

- Почему вы из Москвы уехали?

- Просто уехала и все. Как то отдохнуть захотелось от всего. От всего,
от всех. Года два, наверное назад. Я нормально себя чувствую.


ОБ ОХРАНЕ БРЕЖНЕВА

- Тогда в охрану набирались люди, которые, служили не за страх, а за
совесть, жили одной жизнью, вот это очень важно. Вместе с ними, мы были
одна большая семья. Охрана у Леонида Ильича была одна из лучших. А
начальник охраны был человек тоже в своем роде замечательный
совершенно. Александр Яковлевич Ребенко. Ныне уже покойный. Он подбирал
людей, которые жили и работали рядом.
Частенько за один стол садились рядом. А в последние годы - почти
каждый вечер. Тихо и спокойно. Потому что он приезжал, естественно,
очень усталый. Он был уже не молод и очень болен. И вот поэтому они
тихонечко приезжали и ужинали.

О роковой медсестре Брежнева
- Ходила легенда о медсестре, посадившей Генсека на снотворное.
- Да я ничего не считаю, я знаю. История с медсестрой это правда в
каком смысле. Конечно, Нина Александровна она есть. И ее тоже вот
показывали по НТВ в программе вместе со мной. Ну, что, что вам сказать
по этому поводу. Ну она была молодая тогда интересная женщина. Да,
Леонид Ильич был любитель поухаживать. Все это понятно. Но дальше
этого, конечно, дело не шло. Естественно, и не могло идти. Он был уже
человек в годах. Он помогал ей чем мог: квартиру получить, напрмер. Но
врачей он не любил и не доверял. Да. Он говорил: "Все они жулики,
жулики".
- А таблетки он принимал?
- Снотворное вы имеете в виду? Да, конечно, это все знают. Он принимал
к сожалению, потому что уже, так сказать, к концу жизни он не мог
спать. Ну, это уже все, годы и болезни, все это брало свое.
И считать, что медсестра источник всех бед – глупо.
Потому что источников этих было много. Не одна медсестра давала
таблетки. Даже на работе давали. Он просил, ну что же не принести, раз
он просит, и настойчиво просит. Ну приносили, давали.