Анастасия Стоцкая:
"Бабушка все ждет, когда я выйду замуж за Киркорова"
Виктория АРОНОВА / 05.04.2007

Анастасию Стоцкую все привыкли считать одной из "Семьи", эдакой внучкой Пугачевой – все-таки протеже Киркорова. Но в последнее время послушная овечка Стоцкая стала проявлять нрав: в пылу скандала с попавшими в интернет пикантными фото с Настиной частной вечеринки не только не кинулась в ноги к звездному "родителю" с покаянием, но и откровенно заявила: "Нечего, Филипп, лезть в мою личную жизнь!" Простил ли Зайка подопечную, "Газета..." выяснила у самой Насти на очередных съемках "Хороших песен".


– Ну что, Настя, помирились вы с Киркоровым?

– А мы что – ссорились? Да нас газетчики уже два года подряд ссорят, мирят...

– Но позвольте: это ведь ваши слова: "Филипп меня предал!"?

– Я не говорила, что он меня предал, это журналисты так написали. Я просто сказала, что он неправильно поступил: во время этого скандала с фотографиями позвонил моим родителям в день рождения моего папы, в очень некрасивой, жесткой форме рассказал ему про эти фото и посоветовал ему купить газету – это было очень некрасиво. Это мои семейные дела, и я своим родителям, особенно маме, могла преподнести это совершенно по-другому. И она бы не лежала потом неделю с тахикардией, и папе бы не пришлось ставить ей капельницу.

– Сейчас вы с Филиппом общаетесь?

– Общаемся, если есть общие концерты, но так как Филипп очень много ездит, не могу сказать, что мы постоянно видимся и созваниваемся. Он фактически мой продюсер, и от этого никуда не деться – у нас контракт.

– Но контракт, насколько я знаю, скоро подходит к концу – вы собираетесь его продлевать?

– Филипп не предлагал. И мне кажется, он дал мне все, что мог и хотел, за что я ему очень благодарна, а после него, наверное, у меня начнется новый, совершенно другой этап. Уже есть люди, которые хотят со мной работать, но их имен пока называть не буду.

– А с нашим Димой Климашенко у вас что? Он ведь вроде тоже назывался вашим продюсером?

– Дима – мой музыкальный продюсер, мы с ним хотели записать целый альбом, но опять же – это все через Филиппа, и пока все застопорилось – о чем-то они там не могут договориться. Я в эти дела не лезу – мое дело петь и давать концерты. Мы с Димой уже записали пять песен, одну даже на украинском языке, что-то еще он для меня пишет, но пока это очень медленно двигается. Но мы нашли общий язык, и, надеюсь, все это продолжится и все-таки выльется в альбом.

– А правда, Настя, что вы очень критично относитесь к своему голосу?

– Есть люди, у которых голоса гораздо сильнее, чем у меня. Просто у меня, видимо, есть какая-то индивидуальность, харизма, артистизм. Голосов в мире миллионы! Не скажу, что я не умею петь, но и образование у меня не вокальное, а актерское – так что, как Бог дал, так и поем.

– По театральным подмосткам не скучаете?

– Скучаю. До недавнего времени я еще играла в Театре Луны в спектакле "Губы", но и от него отказалась: как-то стыдно уже мне, зрелой даме, играть 16-летнюю девочку. Язык не поворачивается произносить текст: "Мне уже шестнадцать!" Но я продолжаю играть в "Чикаго" – в середине апреля будем с гастролями в Украине. Есть предложения от антреприз, но у меня просто не получается по графику. Конечно, на 100% мой жанр – это мюзикл. Но он у нас не настолько развит, и играть его сейчас просто негде.

– Вы продолжаете участвовать в проекте "Цирк со звездами"?

– Да. На участие в "Цирке..." я согласилась сразу, даже не зная, что там будет происходить. По условиям проекта, каждый артист должен освоить шесть цирковых жанров: клоунаду, дрессуру, эквилибристику, иллюзию, акробатику и "воздух". Очень интересно, очень сложно, очень азартно, причем азарт пришел уже во время... Я, вообще, жуткая трусиха, очень боюсь высоты, но когда видишь Ксюшу Собчак – человека, который со сценой никак не был связан, а вытворяет такое! Она очень волевая, очень собранная, днюет и ночует в цирке, и когда видишь, что она делает, понимаешь, что не имеешь права сделать хуже.

– Что вы уже освоили?

– Пока четыре жанра: клоунаду, иллюзию, акробатику и жонгляж – я жонглировала платочками. В итоге это получилось неплохо, но оказалось самым трудным заданием: платочки хоть и невесомые, но руки через 15 минут каменеют, все болит... Жонгляж – это, вообще, мужской жанр, а мне об этом никто ничего не сказал. Мне не хватило еще месяца четыре репетиций – и все было бы прекрасно. Еще сложно оказалось с акробатикой: меня очень высоко "выбрасывали", трудно было снять страховку. А сейчас меня ждет леопард... Поначалу я очень боялась, потом стала просто опасаться, но, в итоге, леопардиху Мышку я уже изучила. Если вижу, что она ведет себя, как обычно, – я спокойна, если замечаю какие-то незнакомые для меня реакции – пользуюсь стеком, при помощи которого держу дистанцию, и поводком. Ей нельзя полностью доверять – это не киска. Иногда она может просто играть с тобой, а потом "невзначай" на тебя упадет, и закончиться все может очень плачевно – когти у нее очень длинные. А еще она сейчас работает в новом манеже и все время отвлекается: что-то разглядывает, нюхает. Но, в принципе, по сравнению с началом, мы уже неплохо находим общий язык.

– А муж вас на проект спокойно отпустил?

– Да, конечно. Он артист, поэтому никаких: "Я сказал!" у нас быть не может. Такой человек просто не мог бы быть рядом со мной, у нас с Лешей полное взаимопонимание. Два артиста – это, конечно, сложновато, но, с другой стороны, некоторые вещи решаются проще.

– Как там ваш ремонт – закончили уже?

– Да. Занималась им в основном мама, Леша ей помогал, а я только приходила и говорила: нравится – не нравится. Мы тогда ездили с Филиппом по Германии, поэтому активное участие в ремонте я принимать не могла.

– А какая вы в быту – на него, вообще, времени хватает?

– Конечно. Я, вообще, "отчаянная домохозяйка" – очень чистоплотная. Я не из тех людей, которые все разбрасывают, открывают все ящики и оставляют на кухне горы немытой посуды, – люблю, чтобы все было аккуратно и чисто. А мой "бзик" – чистый пол. Я прихожу домой, снимаю кроссовки и тут же начинаю мыть пол. Все друзья это знают и смеются. У нас есть женщина, которая помогает мне с капитальной уборкой, а так я и убираю, и готовлю. Разве что не стираю – у меня есть машинка.

– С семьей удается проводить время?

– Обязательно. У нас есть традиция: каждое воскресенье мама устраивает воскресные обеды, и мы собираемся вместе. Плюс дни рождения, праздники.

– С братом, Павлом Майковым, не планируете сделать что-то совместное?

– Петь точно не планируем: Паша – фанат Оззи Озборна, любит жесткий рок. А для театральных проектов не так просто найти время. Мы во всех интервью говорим, что с удовольствием снялись бы вместе в кино, но пока вдвоем нас почему-то не приглашают. А если приглашают, то либо у меня не получается, либо Павлику роль не нравится – он-то у нас теперь может выбирать. Но, думаю, все у нас будет. Павлик написал сценарий, хочет снимать кино, может, там и найдется роль для меня.

– В Киеве у вас кто-то остался?

– Только бабушка. Она все ждет, когда я выйду замуж за Филиппа Киркорова, верит всему написанному, выискивает меня на всех каналах... К сожалению, уже не может придти на мои концерты – ей уже 83 года, она сильно болеет.

– Говорят, вы недавно подарили маме машину?

– И маме, и папе... Мы с Павликом "скинулись".

– Деньги вы, вообще, легко тратите?

– Очень! Особенно на косметику, кремы и одежду. Если у меня плохое настроение, сразу прибегаю к "шопинг-терапии" – и все как рукой снимает. Я стараюсь относиться к деньгам легче – мне кажется, чем легче ты их тратишь, тем легче они к тебе приходят. Я, кстати, разделяю деньги на "легкие" и тяжелые. "Легкие", которые достались легко, трачу сразу, а тяжело заработанные откладываю.

– С волосами больше не собираетесь экспериментировать?

– Собираюсь – планирую покраситься в черный цвет. Вернее, в шоколадный. Но пока еще не решилась – волосы-то портятся, тяжело восстанавливаются, иначе я бы уже 20 раз перекрасилась. А в блондинку покраситься – это не я придумала. Я тогда должна была ехать на "Евровидение", участвовала в московском кастинге, а мою песню писали греки, и греческий продюсер Синакис посоветовал перекрасить меня в блондинку. Меня долго уговаривали... Получилось, конечно, красиво, но волосы испортились, и потом, я поняла, что все-таки должна быть рыжей. И народ меня как-то больше воспринимает рыжей.

– Мне кажется, или ваши наряды стали скромнее?

– Они такие, как я чувствую. Просто сейчас я сама решаю, какой мне быть, что носить. Я вообще за последнее время повзрослела, розовые очки сняла, стала не такой наивной. Шоу-бизнес, он... не то что обламывает, но жизни учит.

http://www.pk.kiev.ua/interview/2007/04/05/102805.html