На него опять навалилась хандра. Ночами он читал, спал до двух, объедался и валялся на полу, посыпая его пеплом: одной пепельницы уже не хватало, а вытряхнуть – конечно, лень. Жуткий бардак его окружал, такой же обитал и в душе. Да, тошнило от всего этого, но выбраться не мог. А как выбраться-то? За что б ни брался – все не получалось. Злился.
И он как дурак слушал классику и танцевал вальс с самим собой. Он ведь представял, что танцует с тобой, чувствует грудной клеткой стук твоего сердца. Он хотел написать тебе кучу банальных, но с чувством - стихов. Хотел лазить с тобой на крыши. Да чего он только не хотел.
И чувствовал себя глупо. Но торжествовал, когда музыка вдруг разрывала тишину, и тело само начинало кружиться. Секундные забвения! В этот момент можно было закрыть глаза и почувствовать, что движешься в небе.
Но музыка заканчивалась, он шлепался на землю, вставал, отряхивался и продолжал жить.
Зачем ты умерла? Он даже не успел тебя увидеть.

Что, тошнит, душа? Проблюйся.
Что, тоска? Повешайся.
Холодом веди по пульсу.
Заражайся бешенством.

Осточертело-осатанело-охуело: всё.

Перед глазами совсем не то, что должно быть: не морозный туман в почти морской тьме со снежным дном, с искристым, захлебывающимся самим собой небом, а… танец желтых листьев в прело-грибном воздухе и сенистая трава с божьими коровками и почему-то лужи, хотя мало их было… спелость плодов в солнечной дорожке сада… изящная кружка с дамами и собаками в уютной длинной келье, мягчайшее ложе… море, море, море желанное…