В колонках играет - пустота
Настроение сейчас - пойдет

Война – это скопление всех вселенских сил. Мыслимых и немыслимых. Темных и светлых. Небесных и подземных. Всех религий и знаков. Здесь души сшибаются с душами. Не всегда реально осмысливая и осознавая, что творится вокруг и что творят сами. Перед самыми страшными боями, жестокими смертями менялось привычное состояние в атмосфере, не таким становилось солнце, у которого тоже бывают затмения.
В декабре появлялась радуга, а в июле шел снег. На войне раскрываются неслыханные доселе человеческие возможности, когда человек одной рукой поднимал машину и успевал вырвать из-под нее задавленного друга. Не контролируя себя, забивался от страха в щель скалы, в которую позже, на следующий день, не мог просунуть даже ногу. Перед самоподрывом, чтобы не сдаться в плен, в тридцать лет человек взрослел до ста, чувствуя в последние секунды, что рожден был именно для этого.

...

Виктор, сидя с близкими по сердцу боевыми товарищами, пытался мучительно понять: почему в том, в чем упрекают Ивана, не винят Алика, устроившего страшные убийства в Сумгаите, Кировабаде, Баку?! Почему капитан Советской армии Николаев на всеобщем, нелогичном, по сути, собрании легендарного полка, вынужден лихорадочно решать, как он должен срочно спасать свою семью от людей, которых он защищает?! И почему какой-то Алик, живя в далеком русском Саратове среди русских, не решает такую же проблему по отношению к себе и своей семье? Почему в эти перевернутые набекрень жизненные дни в карабахском селении скромную русскую семью безнаказанно, с удовольствием и умыслом, неделю держали в свинарнике и кормили из свиного корыта вместе с кабаном только за то, что эти не молодые пенсионеры укрыли ночью две армянские семьи. Кабана подпускали к корыту первым, со словами:
- От него хоть польза, а от вас, свинячьих родственников, что взять?
Потом русская женина убирала за кабаном и мыла корыто. А с тобой, Алик, так поступали в России?


...

Его не было в сердцах каждого, да он и не торопился туда. Нет, он остался жив, но за место в вертолете афганской правительственной армии ему пришлось заплатить всем скопленным имуществом. В Ташкенте ему даже не на что было купить билет домой. Помогли те, кого он считал глупцами, не умеющими жить. Другой, будучи летчиком, спасся от войны по знакомству. Его однополчане ушли в Афган, а он, довольный своим поступком, остался на мирном аэродроме. Через месяц при заходе на посадку в его самолете отказала гидросистема Спасшийся от войны погиб в мирной жизни. Третьему сказочно повезло – он стал Героем СССР, по разнарядке. Его друзья в этот час спасали друг друга в Панджшерском ущелье, а в Москву, на съезд ВЛКСМ, срочно требовался герой-афганец. Когда он вернулся в полк с того съезда, друзья отвернулись от него. А вскоре его в каптерке вытащили из петли. Звезда «героя» аккуратно лежала на столе. Четвертый, каких тысячи, скромный, малозаметный человек, в свой час закрыл друга от ножа «духа», став навечно поминаем в тысячах сердец. Каждый по вере, чаще неосознанно, сдавал этот Божий экзамен. И Он, по делам, кому давал в зной испить воду от Креста Его, а кто от жажды погибал в реке.


...

Гришка недавно в 48ой раз сходил «в ночь» - в разведвыход. Этот 24ехлетний старлей повидал жизнь за два года, как за 224. Там, в Москве, определили, что война идет «день за три». Гришка после первой рукопашки, когда через распоротый живот наполовину высунувшаяся вместе с кишками душа была машинально засунута его грязными руками обратно, понял, что на войне срок часто идет, как мгновение за век. И что русского мало убить, его ещё надо завалить. Тогда он определил, что ошибка и вина – это не одно и то же, что нечисть тоже считает, что она имеет честь. Гришка в первый день войны видел как сильные рыдают мужики и насколько страшен и впечатляющ лик человека в последнее мгновенье жизни перед самоподрывом, когда он предпочел плену смерть. Старлей познал лично, что человек полностью правдив бывает в секунды смерти – ему уже нечего терять и бояться.

Николаев В.Н. («Живый в помощи»)