Нам так неожиданно хорошо вместе.
Неожиданно, потому что я-то вообще-то всегда опасался таких, как он. С этим сознанием воина и сопутствующей ему жестокостью. С этим скорее мрачным взглядом на мир — потому что у меня-то в мире всем радость и одуванчики по весне, а у него... а у него перевал Аглон и набеги с севера. И война, всегда, и пусть кто-то другой живёт в мире — и благодарит за это его воинов.
Потому что я пацифист, а ему не понаслышке знакомо опьянение битвы.
Потому что для него цель всегда оправдывает средства, а для меня, конечно, нет.

И всё-таки мне хорошо с ним. Мне, как оказалось, есть чему у него поучиться.
Например — не очень жалеть себя. Не бояться пустячных синяков и не ныть от боли в мышцах. Вообще по возможности не ныть — не потому, что это ни к чему не ведёт, кому-то мешает или что-то ещё, а просто априорно, потому что лорду ныть недостойно и не подобает.
Например — знать, что ты можешь всё. У него в лексиконе нет слов "я попытаюсь", когда он видит цель, то на препятствия уже не обращает внимания, и если вдруг таковые появятся — им можно только соболезновать. Я помню, что когда-то смотрела на гитару как на женщину, требующую нежного обращения, для него же это — просто очередной инструмент, созданный для того же, для чего и все инструменты, рабочие или музыкальные — чтобы подчиняться держащим её рукам.
Например — не откладывать на потом. Я благодаря ему и его братьям вчера впервые в жизни побывал на скалодроме. И я сильно подозреваю, что будь я там один, успехи мои были бы гораздо скромнее. А уж как хорошо фехтовать, когда на самом деле рукоять держит он — я вообще молчу.

А ещё он даёт возможность не стесняться пафосных слов и не бояться с ними переборщить, потому что в его случае переборщить с ними нельзя.
И — я никогда не ожидала, что так будет, но почему-то я рада, что он у меня есть.