Как забавно, что я добралась до этого поста именно сейчас, когда у меня действительно снова есть любимые ручки. А то ведь было в какой-то момент как в той цитате с баша, где человек не знал, какая рука у него ведущая — ибо печатал обеими.
Но теперь я у нас учу японский же. Да и Семчий.
Впрочем, к этому мы вернёмся. А начнём издалека. Устроим воспоминаний псто.
Вообще, я ручки любила не то чтобы всегда, но примерно с тех пор, как научилась рисовать на полях. Я до сих пор люблю листать Асенькины тетрадки по математике: ибо на занятиях у АИ рано или поздно, но всегда наступает такой момент, когда ты понимаешь, что больше уже ничего не решишь, но и отпускать тебя никто не собирается. В этот момент люди открывают в себе совершенно неожиданные таланты к рисованию.
И рисуется оно, конечно, всё ручкой, ибо — что есть под рукой.
И да, я всегда любила этот глубоко кинестетический, медитативный процесс. И то, что получается в итоге.
Ещё я всегда любила свой почерк — с тех пор, как он сформировался. Надо сказать, мой почерк мало на что похож: мелкие округлые буквы с вытянутыми через две-три строки длинными хвостами. При этом я люблю писать на клетчатой бумаге и в каждую клеточку. Иногда, когда я расписываюсь в документах, мне говорят: девушка, это не там, это тут надо расписываться! А однажды моя работа по страноведению была мне возвращена перечёркнутой крестом. Пришлось переписать через клеточку.
Зато он красивый. Я люблю свой почерк, да.

Я люблю писать чёрным. Может быть, потому, что в школе считалось, что писать нужно синим, и чёрный кажется небольшим, но всё-таки отступлением от канона. Ну, и ещё он просто красив.
В районе первой сдачи ЕГЭ я нежно любила чёрные гелевые ручки, и в частности — я любила разрисовывать собственные руки: когда я сдавала FCE, левая рука была разрисована до локтя строчками из арийской Возьми моё сердце. Примерно тогда же я, кажется, месяцев семь подряд носила на той же многострадальной левой руке анх. Нарисованный ручкой. Иногда — синей шариковой, иногда — чёрной гелевой. У меня ещё так удивлённо спрашивали: а ты что, не моешься?
Мылась я. Просто я его подрисовывала.
А перед поступлением в первый вуз я пошла и закупила себе ручек. Шариковых. Чёрных. Штук двадцать.
Мне тогда ещё было плохо постоянно, очень плохо, и я их грызла. Нет, я всегда грызла ручки, но тогда — это было что-то совсем особенное. Я изгрызала их в куски. Они трескались вдоль и разваливались нафиг. Ах да, и это где-то тогда же я писала те бесконечные письма.

А потом, кажется, как раз и был тот кусок жизни, когда мне всё заслонила клавиатура.
А сейчас я учу японский. На японском с клавиатуры печатать можно, но не с моей. Или я не знаю как. А Семчий этим летом подарила мне перьевую ручку.
…знаете, чёрными чернилами и свой-то почерк кажется ещё красивее и пафоснее. Писать же чернилами кандзи — это вообще отдельное удовольствие. Кстати, это занятие кроме прочего замечательно успокаивает нервы и поднимает настроение.
Начать, что ли, снова письма писать под эту тему.