Я снова извиняюсь перед всеми, кто не поймёт этого поста.
Я поймал капитальный глюк по Арде и хочу оставить его здесь. Для истории. Для себя.

Этот мир был надеждой с самого начала, с самой Песни его Сотворения, и даже раньше — с момента возникновения первых её нот в замыслах Его, и, может быть, даже ещё раньше: потому что надеждой были и — мы.
В те далёкие дни не было ещё Арды, не было и самих дней — потому что не было счёта времени, даже если и существовало само время. В известном смысле не было и Его, потому что мы ещё не осознавали то высшее, которого мы являлись — являемся — лишь малой частью, отражением в плоском зеркале.
Были только Мы, Айнур. У нас не было имён тогда, и никто из нас не был — я, никто из нас не существовал отдельно от прочих. И только тогда, когда появился — Он, наше „мы” начало разделяться, всё ещё оставаясь единым целым и всё же дробясь на множество отдельных „я”.
Мы были надеждой, великой Надеждой его, тем, что Дети его звали потом estel.

Мы не оправдали надежд: наверное, так было надо. В моём языке нет и не было никогда таких слов, чтобы описать, как оно начиналось — Искажение; я даже подозреваю, что сейчас, отягощённая hroa, я не способна больше так — чувствовать. Искажение ощущалось всей fea, всем „я”, и больше того — всем „мы”, потому что тот, кого позже называли Мелькором, тоже был — мы, хоть и стремился скорее стать — я, быть может, не понимая, что всем нам это суждено и так.
И Арда не стала тем, чем могла бы быть: она так и осталась — надеждой на что-то большее, на идеальный какой-то, никогда не сбывшийся образ Арды Неискажённой.
После Песни наше обособление продолжилось. Мы ушли жить в Арду, получили имена, разделились на Валар и Майар, научились жить в плотных телах. Мы много сделали для Арды тогда. Мы были — и есть — для неё, но Арда была — не для нас, хоть мы ещё не знали этого. Мы поняли это потом, с приходом Старших Детей.
Арда была — для них, но им предстояло жить в Арде Искажённой. И виновны были — мы, это мы не оправдали Его надежд.
И тогда мы отдали им то единственное, что было у нас: то, чем были мы.
И они назвали его — estel.

Потом было возвращение Мелькора. Мы не поняли тогда, насколько он перестал быть частью нас, быть может — потому, что каждый из нас уже слишком был „я”, слишком привык к своему fana и своему имени. Потом был Феанaрo, и был Исход, и Намо проклял ушедших, а я ушла — ушёл — с ними и почти не покидал эльфийского своего тела во всё время пути, хотя было тяжело.
Потом были войны.
Мелькор был побеждён спустя тысячелетия, в Третьей Эпохе был повержен Гортхауэр, но Искажение въелось в ткань этого мира, и никто не знает сейчас, как победить его и как может выглядеть Арда Исцелённая.
Иногда мне кажется, что Арда останется надеждой навсегда.
Estel ilfirin.