Только думаешь, что Питер показал уже все свои необычайности, как он снова рисует картину маслом. Бродила сегодня у Александро-Невской лавры. Перед воротами - касса, ларьки, туристы, молящиеся, нищие просят милостыню, всё как обычно в таких местах. Но стоило лишь свернуть и пойти вдоль речушки с одной стороны, а монастырской стены - с другой, как реальность исказилась. Вокруг ни души и ни звука, в дымке над золотым куполом тает белёсое солнце. А на мосту - человек (откуда взялся?..) Застегнутый наглухо черный плащ, а голова - словно голый череп. Впалые щеки, но совсем не болезненный вид. Дальше тропинка вглубь парка, опять люди, коляски, деловитые псы на поводках. Снова за угол - и вновь никого. Прутья забора, а за ними, словно посаженный в клетку старый зверь, - опутанный ветвями и просевший в зеленую гущу дом. Разбитые стекла и кривые, бурые от лишайника ступени. Еще десяток шагов, и в клетке другой зверь с потрескавшейся шкурой, громадный, состоящий из труб и вентилей. Он шипит и плюется паром. Из его нутра тепло тянет сыростью, а под ржавым боком тихо стрекочут сверчки. И пока я изумленно взираю на эту диковину, вдалеке появляется человек. Он приближается, и я вижу, что на его руке сидит сокол.
Это Петербург.