спизжено. решила што достойно внимания и выделила как пост.

  - Слушай, у меня есть беспесды ахуенная идея! - муж пнул меня куда-то под 
жопу коленкой, и похотливо добавил: - Тебе понравицца, детка.

 Детка.

 Блять, тому, кто сказал, что бабам нравицца эта пиндосская привычка 
называть нас детками - надо гвоздь в голову вбить. Вы где этому научились, 
Антониобандеросы сраные?

 Лично я за детку могу и ёбнуть. В гычу. За попытку сунуть язык в моё ухо, 
и сделать им 'бе-бе-бе, я так тибя хачю' - тоже. И, сколько не говори, что 
это отвратительно и нихуя ни разу не иратично - реакции никакой.

 - Сто раз говорила: не называй меня деткой! - я нахмурила брови, и 
скрипнула зубами. - И идея мне твоя похуй. Я спать хочу.

 - Дура ты. - Обиделся муж. У нас сегодня вторая годовщина свадьбы. Я хочу 
разнообразия и куртуазности. Сегодня. Ночью. Прям щас. И у меня есть идея, 
что немаловажно.

 Вторая годовщина свадьбы - это, конечно, пиздец какой праздник. Без 
куртуазности и идей ну никак нельзя.

 - Сам мудак. В жопу всё равно не дам. Ни сегодня ночью. Ни прям щас. Ни 
завтра. Хуёвая идея, если что.

 Муж оскорбился:

 - В жопу?! Нужна мне твоя срака сто лет! Я ж тебе про разнообразие говорю. 
Давай поиграем?

 Ахуеть. Геймер, бля. Поиграем. В два часа ночи.

 - В дочки-матери? В доктора? В прятки? В 'морской бой'?

 Со мной сложно жыть. И ебацца. Потому в оконцовке муж от меня и съёбся. Я 
ж слОва в простоте не скажу. Я ж всё с подъебоном:

 - В рифмы, бля! - не выдержал муж. Пакля!

 - Хуякля. - На автомате отвечаю, и понимаю, что извиницца б надо: 
Годовщина свадьбы веть. Вторая. Это вам не в тапки срать. - Ну, давай 
поиграем, хуле там. Во что?

 Муж расслабился. До пиздюлей сегодня разговор не дошёл. Уже хорошо.

 - Хочу выебать школьницу!

 Выпалил, и заткнулся.

 Я подумала, что щас - самое время для того, чтоб многозначительно бзднуть, 
но не смогла как не пыталась.

 Повисла благостная пауза.

 - Еби, чотам: Я тебе потом в КПЗ буду сухарики и копчёные окорочка через 
адвоката передавать. Как порядочная.

 Супруг в темноте поперхнулся:
- Ты ёбнулась? Я говорю, что хочу как будто бы выебать школьницу! А ей 
будеш ты.

 Да гавно вопрос! Чо нам, кабанам? Нам што свиней резать, што ебацца - лиш 
бы кровища:В школьницу поиграть слабо во вторую годовщину супружества 
штоле? Как нехуй делать!

 - Ладно, уговорил. Чо делать-то надо?

 Самой уж интересно шопесдец.

 Кстати, игра в школьницу - это ещё хуйня, я чесно говорю. У меня подруга 
есть, Маринка, так её муж долго на жопоеблю разводил, но развёл только на 
то, чтоб выебать её в анал сосиской. Ну, вот такая весёлая семья. Кагбутта 
вы прям никогда с сосиской не еблись: Пообещал он ей за это сто баксоф на 
тряпку какую-то, харкнул на сосиску, и давай ею фрикции разнообразные в 
Маринкиной жопе производить. И увлёкся. В общем, Маринка уже перецца от 
этого начала, глаза закатила, пятнами пошла, клитор налимонивает, и вдуг 
её муж говорит: 'Упс!'. Дефка оборачивается, а муш сидит, ржот как лось 
бамбейский, и сосисную жопку ей показывает. Марина дрочить перестала, и 
тихо спрашывает: 'А где остальное?', а муш (кстати, ево фамилие - 
Петросян. Нихуя не вру) уссываецца, сукабля: 'Где-где: В жопе!' И Марина 
потом полночи на толкане сидела, сосиску из себя выдавливала. Потом, 
кстати, пара развелась. И сто баксоф не помогли.

 А тут фсего делов-то: в школьницу поиграть!

 Ну, значит, Вова начал руководить:

 - Типа так. Я это вижу вот как: ты, такая школьница, в коричневом 
платьице, в фартучке, с бантиком на башке, приходиш ко мне домой 
пересдавать математику. А я тебя ебу. Как идея?

 - Да пиздец просто. У меня как рас тут дохуя школьных платьев висит в 
гардеробе. На любой вкус. А уж фартуков как у дурака фантиков. И бант, 
разумееца, есть. Парадно-выгребной. Идея, если ты не понял, какая-то 
хуёвая. Низачот, Вольдемар.


 - Не ссы. Мамин халат спиздить можешь? Он у неё как раз говнянского цвета, 
в темноте за школьное платье прокатит. Фартук на кухне возьмём. Похуй, что 
на нём помидоры нарисованы. Главное - он белый. Бант похуй, и без банта 
сойдёт. И ещё дудка нужна.

 Какая, бля, дудка????????? Дудка ему нахуя?????

 - Халат спизжу, нехуй делать. Фартук возьму. А дудка зачем?

 - Дура. - В очередной раз унизил мой интеллект супруг. - в дудке вся сила. 
Это будет как бы горн. Пионерский. Сечёш? Это фетиш такой. И фаллический 
как бы символ.

 Секу, конечно. Мог бы и не объяснять. В дудке - сила. Это ж все знают.

 В темноте крадусь на кухню, снимаю с крючка фартук, как крыса Шушера тихо 
вползаю в спальню к родителям, и тырю мамин халат говняного цвета. Чтоб 
быть школьницей. Чтоб муж был щастлив. Чтоб пересдать ему математику. А 
разве ваша вторая годовщина свадьбы проходила как-то по-другому? Ну и 
мудаки.

 В тёмной прихожей, натыкаясь сракой то на холодильник, то на вешалку, 
переодеваюсь в мамин халат, надеваю сверху фартук с помидорами, сую за 
щеку дудку, спизженную, стыдно сказать, у годовалого сына, и стучу в дверь 
нашей с мужем спальни:

 - Тук-тук. Василиваныч, можно к вам?

 - Это ты, Машенька? - отвечает из-за двери Вова-извращенец, - Входи, 
детка.

 Я выплёвываю дудку, открываю дверь, и зловещим шёпотом ору:

 - Сто первый раз говорю: не называй меня деткой, удмурт!!! Заново давай!!!

 - Сорри: - доносицца из темноты, - давай сначала.

 Сую в рот пионерский горн, и снова стучусь:

 - Тук-тук. Василиваныч, к Вам можно?

 - Кто там? Это ты, Машенька Петрова? Математику пришла пересдавать? 
Заходи.

 Вхожу. Тихонько насвистываю на дуде 'Кукарачю'. Маршырую по-пианерски.

 И ахуеваю.

в комнате горит ночник. За письменным столом сидит муж. Без трусов но в 
шляпе. Вернее, в бейсболке, в галстуке и в солнечных очках. И что-то 
увлеченно пишет.

 Оборачивается, видит меня, и улыбаецца:

 - Ну, что ж ты встала-то? Заходи, присаживайся. Можешь подудеть в дудку.

 - Васильиваныч, а чой та вы голый сидите? - спрашиваю я, и, как положено 
школьнице, стыдливо отвожу глаза, и беспалева дрочу дудку.

 - А это, Машенька, я трусы постирал. Жду, когда высохнут. Ты не стесняйся. 
Можешь тоже раздецца. Я и твои трусики постираю.

 Вот пиздит, сволочь: Трусы он мне постирает, ога. Он и носки свои сроду 
никогда не стирал. Сука.

 - Не: - блею афцой, - Я и так без трусиков: Я ж математику пришла 
пересдавать всё-таки.

 Задираю мамин халат, и паказываю мужу песду. В подтверждение, значит. 
Быстро так показала, и обратно в халат спрятала.

 За солнечными очками не видно выражения глаз Вовы, зато выражение хуя 
более чем заметно. Педофил, бля:

 - Замечательно! - шепчет Вова, - Математика - это наше фсё. Сколько будет 
трижды три?

 - Девять. - Отвечаю, и дрочу дудку.

 - Маша! - Шёпотом кричит муж, и развязывает галстук. - ты гений! Это же 
твёрдая пятёрка беспесды! Теперь второй вопрос: ты хочешь потрогать мою 
писю, Маша?

 - Очень! - с жаром отвечает Маша, и хватает Василиваныча за хуй, - Пися - 
это вот это, да?

 - Да! Да! Да, бля! - орёт Вова, и обильно потеет. - Это пися! Такая вот, 
как ты видишь, писюкастая такая пися! Она тебе нравицца, Маша Петрова?

 - До охуения. - отвечаю я, и понимаю, что меня разбирает дикий ржач. Но 
держусь.

 - Тогда гладь её, Маша Петрова! То есть нахуй! Я ж так кончу. Снимай 
трусы, дура!

 - Я без трусов, Василиваныч, - напоминаю я извру, - могу платье снять. 
Школьное.

 Муж срывает с себя галстук, бейсболку и очки, и командует:

 - Дай померить фартучек, Машабля!

Нет проблем. Это ж вторая годовщина нашей свадьбы, я ещё помню. Ну, 
скажите мне - кто из вас не ебался в тёщином фартуке во вторую годовщину 
свадьбы - и я скажу кто вы.

 - Пожалуйста, Василиваныч, меряйте. - снимаю фартук, и отдаю Вове.

 Тот трясущимися руками напяливает его на себя, снова надевает очки, 
отставляет ногу в сторону, и пафосно вопрошает:

 - Ты девственна, Мария? Не касалась ли твоего девичьего тела мушская 
волосатая ручища? Не трогала ли ты чужые писи за батончег Гематогена, как 
путана?

 Хрюкаю.

 Давлюсь.

 Отвечаю:

 - Конечно, девственна, учитель математики Василиваныч. Я ж ещё совсем 
маленькая. Мне семь лет завтра будет.

 Муж снимает очки, и смотрит на меня:

 - Бля, ты специально, да? Какие семь лет? Ты ж в десятом классе, дура! 
Тьфу, теперь хуй упал. И всё из-за тебя.

 Я задираю фартук с помидорами, смотрю как на глазах скукоживаецца Вовино 
барахло, и огрызаюсь:

 - А хуле ты меня сам сбил с толку? 'Скока буит трижды три?' Какой, бля, 
десятый класс?!

 Вова плюхаецца на стул, и злобно шепчет:

 - А мне что, надо было тебя просить про интегралы рассказать?! Ты знаешь 
чо это такое?

 - А нахуя они мне?! - тоже ору шёпотом, - мне они даже в институте нахуй 
не нужны! Ты ваще что собираешься делать? Меня ебать куртуазно, или 
алгебру преподавать в три часа ночи?!

 - Я уже даже дрочить не собираюсь. Дура!

 - Сам такой!

 Я сдираю мамашин халат, и лезу под одеяло.

 - Блять, с тобой даже поебацца нормально нельзя! - не успокаиваецца муж.

 - Это нормально? - вопрошаю я из-под одеяла, и показываю ему фак, - 
Заставлять меня дудеть в дудку, и наряжацца в хуйню разную? 'Ты 
девственна, Мария? Ты хочеш потрогать маю писю?' Сам её трогай, хуедрыга! 
И спасибо, что тебе не приспичило выебать козлика!

 - Пожалуйста!

 - Ну и фсё!

 - Ну и фсё!

 Знатно поебались. Как и положено в годовщину-то. Свадьбы. Куртуазно и 
разнообразно.

 В соседней комнате раздаёцца деццкий плач. Я реагирую первой:

 - Чо стоишь столбом? Принеси ребёнку водички!

 Вова, как был - в фартуке на голую жопу, с дудкой в руках и в солнечных 
очках, пулей вылетает в коридор.

 : Сейчас сложно сказать, что подняло в тот недобрый час мою маму с 
постели: Может быть, плач внука, может, жажда или желание сходить поссать: 
Но, поверьте мне на слово, мама была абсолютно не готова к тому, что в 
темноте прихожей на неё налетит голый зять в кухонном фартуке, в солнечных 
очках и с дудкой в руке, уронит её на пол, и огуляет хуем по лбу:

 - Славик! Славик! - истошно вопила моя поруганная маман, призывая папу на 
подмогу, - Помогите! Насилуют!

 - Да кому ты нужна, ветош? - раздался в прихожей голос моего отца.

 Голоса Вовы я почему-то не слышала. И мне стало страшно.

 - Кто тут? Уберите член, мерзавец! Извращенец! Геятина мерская!

 Мама жгла, беспесды.

 - Отпустите мой хуй, мамаша: - наконец раздался голос Вовы, и в щель под 
закрытой дверью спальни пробилась полоска света. Вове наступил пиздец.

 Мама визжала, и стыдила зятя за непристойное поведение, папа дико ржал, а 
Вова требовал отпустить его член.

 Да вот хуй там было, ага. Если моей маме выпадает щастье дорвацца до 
чьего-то там хуя - это очень серьёзно. Вову я жалела всем сердцем, но 
помочь ему ничем не могла. Ещё мне не хватало получить от мамы песдюлей за 
сворованный халат, и извращённую половую жызнь. Так что мужа я постыдно 
бросила на произвол, зная точно, ЧЕМ он рискует. Естественно, такого 
малодушия и опёздальства Вова мне не простил, и за два месяца до третьей 
годовщины нашей свадьбы мы благополучно развелись.

 Но вторую годовщину я не забуду никогда.

 Я б и рада забыть, честное слово.

 Но мама: Моя мама:

 Каждый раз, когда я звоню ей, чтобы справицца о её здоровье, мама долго 
кашляет, стараясь вызвать сочувствие, и нагнетая обстановку, а в оконцовке 
всегда говорит:

 - Сегодня, как ни странно, меня не пиздили по лицу мокрым хуем, и не 
выкололи глаз дудкой. Стало быть, жыва.

 Я краснею, и вешаю трубку.
 И машинально перевожу взгляд на стенку. Где на пластмассовом крючке висит 
белый кухонный фартук.
 С помидорами.
 Я ж пиздец какая сентиментальная...