Однажды пришедши с работы вечером поздним весенним,

Однажды пришедши с работы вечером поздним весенним,
Супу решил я сварить, что бы силы немного восполнить.
А силы потрачены были на важное дело: сидение в чате,
Просмотр кинофильмов да ковыряние в носе искуссно.
Время уж позднее было - за восемь изрядно, а голод
Гнусное дело свое совершил и кричал - ну хоть крошку!

Открыв холодильник, окинул я полки взглядом голодным,
И понял - радость от пиршества вскорь всторжествует!
Ибо увидел я банку фасоли на полке, что была,
Куплена мной по ошибке - хотелось мне красной, обычной,
Взор же мой был ослеплен волоокой кассиршей,
Дома я смог разглядеть что фасоль та - "с перчиком чили".
Ну, один раз на салат она мне пригодилась, но все же,
Острая была фасоль, и без дела она там стояла.

Ставлю кастрюлю на газ я, что весело пышет
Жаром своим и воды ключевой заливаю из крана.
Сколько - не знаю, но много. Чего тут жалеть,
Коли в кране она бесконечна и вкусна.
Взявши картофеля в руку, я вновь восхитился
Его красотой, что взросла во степях Беларуси...
И вкусом, что равен лишь хлебу и мясу.
Пару картошин почищены были и взгляд мой ласкали,
Улегшися в миске, красивые, рядом.

А вот Н2О закипела, картофель таинственно с нею сопрягся,
(в смысле - порезан и кинут в кастрюлю, дабы сварился).
Молитву вознесши Олимпу и прочим же Змеям Пернатым,
Моркови я пылкой и яркой две штучки почистил.
Своей красотою она вновь меня восхитила, что жалко
Сию красоту было резать, но что же поделать -
Вновь голод напомнил о власти своей надо мною.

Обжарил я в масле златистом, что семечком пахнет,
Моркови круги, лук я достал, но не тот, что в руках у Амура,
Стрелою своей моё сердце пронзил был недавно.
А тот, что слезу проливают, когда раздевают и режут,
И в блюдо любое кладут, кроме тортов и кекса.
Обжарив все вместе до золотистого цвета с томатом,
Я дух благовонный вдохнул и слюной подавился немного.
Кострюлю открыв, увидал я кипящие воды с картошкой
Что приняли с радостью то, что для их назначалось,
Златом мелькнули лук да морковь и упали в кастрюлю,
Дабы голод прогнать, что грозит мне погибелью грозной.

Рек я - фасоль! появись предо мною! и с банки,
Где томилась она, дожидаясь великого часа,
В бурные воды она упорхнула веселою стаей,
Дабы вкусом своим отвратить мою злую погибель.
Специи дружной толпой, быстроногие, как черепаха,
Следом пошли: это перец с лаврушкой, да тмином,
Кубиком бланки, укропом сушеным да хмели,
Та что сунели, соль да и прочие дары земные,
Что ароматом своим любой суп осеняют.

Но время летит, и достал я блестящую чашу и кубки златые,
Чтоб супу откушать, что был мной сготовлен пред вами.
Позвал я за стол всех героев, что с Троей сражались,
А также Гомера - пусть зрит он, как пишутся песни!
Зашла и Елена... но вправду признаюсь я, други,
Прекрасной другую зову, вы уж судьями будьте.
Суп им я налил - и молчание долго стояло,
Пока не увидели дна они блюд пред собою.

Годы пройдут, и сотрутся курганы над нами,
Моря превратятся в пустыни, пустыни покроются лесом.
Ахейцев забудут, забудут троянцев и майя...
(при чем тут они? а фасоль кто придумал - АС Пушкин?).
Вновь соберет халач виник их всех, чтобы голод утешить
Супом с фасолью, и громко рыдая ланиты
Слезами они орошат, ибо пир они вспомнят
В доме великого Льва, К'ук'ульканом который зовется.

p.s.К'ук'улькан на языке майя и Кецалькоатль
(Кетсалькоатль, как я привык ) по-ацтекски значит
"кецаль-змей" (кецаль - птица такая, красивая).
Халач-виник - верховный правитель.