– Ирена Стефановна, как вы относитесь к отстранению Ольги Романова от эфира?



– Я не сомневаюсь, что это просто амбиции и недопонимание. И конечно, очевидная глупость всех. Поэтому, я не сомневаюсь, что этот конфликт утрясется.



– Утрясется, несмотря на то что Романова собирается подавать в суд на руководство REN TV и ее интересы уже берется защищать секретарь Союза журналистов России и один из авторов закона о СМИ Михаил Федотов?



– Я думаю, что это она сгоряча. Пока ее не от чего защищать. Да, ее не пустили в студию. Очень неприятно то, что отстранили от эфира, все это понятно. Но ее не уволили. И я почему-то уверена, что в понедельник она будет в эфире.



– Кстати, при вас, когда она постоянно и бессменно вела программу «24», она не жаловалась на усталость?



– Да нет, конечно же, нет. Понятно, что тут дело ни в какой не усталости. Я же говорю, что это глупость.



– Согласитесь, что это своего рода прецедент, когда тележурналист подает на своего руководителя в суд или говорит публично о таковых намерениях?



– Я вам говорю, это она сгоряча.



– Вы полагаете, что после этого они смогут работать вместе?



– Я думаю, что да. Ну, прорвало всех, такая некоторая истерика, причем абсолютно на пустом месте. В сюжете о Церетели вообще не было никакой критики, только информация, снятая с разных сторон. И все.



– Орджоникидзе одной из причин отстранения Романовой от эфира называет снижение рейтингов программы.



– Это ерунда, рейтинг абсолютно такой же, ничего там нового нет. По сути дела, просто пришел новый человек и показывает, кто в доме хозяин.



– Не опасаетесь, что через некоторое время ваше детище превратится во что-то неузнаваемое?



– Ну, что делать? Се ля ви.



– А зачем новым акционерам, которые представляют собой крупные промышленные холдинги, вообще понадобился телеканал REN TV?



– Это хороший бизнес.



– Это для «Сургутнефтегаза»-то, у которого годовой оборот 10 миллиардов долларов? Больше похоже на игрушку.



– Игрушка. Посадили своих людей, 100 новых человек набрали. Там, где справлялись десять человек, теперь – пришли 100. Не знаю.



– Вот и все не знают. Не опасаетесь, что, заигравшись, разобьют? Не жаль?



– Естественно, мне жаль, но я не думаю, что разобьют. Пока программы и фильмы, нами задуманные и сделанные, – в эфире. Я думаю, где-то до января так и будет. А дальше – будет видно