я ночевал в заброшенном доме на  краю древни. Окна распахнуты, стужа, снег. Я был конечно в са­мой дальней комнате, на ящике лежала крышка от банки и в ней фитилек, не то в машинном масле, не то в подсолнечном масле. Это не я все устроил. Я забрался только в этот дом, чтобы не остаться под открытом небом, а оказыва­ет­ся его обжили какие-то люди.

 

     На постели  рваной - не то матрас,  не то неизвес­т­но что.  Днем я разглядел кое-как, но уже забыл, а сейчас в темноте пятно какое-то жесткое и край ватной куртки драной я увидел, преж­де чем лечь. Но вот лег, и брезгли­вость пропала, и забыл уже обо всем. Лежу, глаза мои сонно смыкаются, время от времени. Несколь­ко раз я уже чуть не заснул. Но не хочется пока спать. При­слушива­юсь, прислушиваю­сь: не идет ли кто-нибудь. Но, слава Богу - тишина, тишина. И за десять километров тишина. Кажется так, что вроде бы, заскрипят по снегу вален­ки за деревней, и я услышу, и отойду от дома в ночной лес, если станет страшно.

 

     Деревня почти вся заброшенная, из всех домов толь­ко три или четыре дома  живых. На ночь я смотрел. В двух домах огни видны, а у других дымок над трубами при луне.

 

     Но что это? На окне сидит прозрач­ная женщина. Сквозь нее я вижу ночь, а контуры ее тела освеще­ны луной. Я умираю от страха, почти не дышу.

 

-Сегодня ночь перед Рождеством, - го­ворит она улыба­ясь. Я молчу.

 

-Сегодня ночь...  - она стала пальчиком водить по подо­кон­нику, - перед... Рож­деством...

 

     Я молчу.

 

-В ночь перед Рождеством... должны все улыбаться ... и радоваться… и должны происходить всякие чудеса...

 

     Я начал узнавать что-то в этой жен­щине. Она вдруг стала мне напоминать кого-то. Кажется это та женщина, что я позавчера видел днем в окне одного из домов в деревне. Тот дом, который к озеру спиной и лицом к дороге, которая через лес выходит к станции.

 

-Вы меня узнали?  Меня зовут Клава.  А Вас как зовут?

 

-Юра, - сказал я глухо.

 

-А меня зовут Клавой. Я живу с мамой в том доме у озера и работаю на стан­ции.

 

-Кем? - спросил я.

 

-Да, прямо так и скажу?! Сразу много знать хотите. Вот придете ко мне на станцию, спросите Клаву и увидите, что я делаю.

 

     Я вспомнил про магазин на стан­ции, как там булки  белого хлеба стоял, и мне есть захотелось.

 

-А Вы что  тут  делаете? - спросила она меня, - навер­но отдыхаете? Вы тут хо­рошо устроились. И постель у Вас есть... и лампадка...

 

     Я привстал с постели на локоть. Она, когда говорила, раскачивала голо­вой из стороны в сторону. Это меня успокоило, и голос был приятный, хотя чуточку хрусталь­ный.

 

-Вы прозрачная, - сказал я, хотя решил избегать этого странного обстоятельства,  но это вырвалось у меня и от неожи­данности, я не мог закончить фразу, а хотел спро­сить, как она хрустальная - разговари­вает?

 

-Можно я присяду? - сказала она и вошла в комнату и села на ящик. Одной рукой она поправила волосы, а другой одернула юбку. При свете лампадки она уже не была такой прозрачной. Контуры светились ко­неч­но, но внут­ри ничего не было видно,  да и темно было в этом углу комнаты - за ней.

 

-А лампадка здесь уже была, - сказал я, - когда я при­шел сюда.

 

-Да - а? - сказала она, и взяла ее в руки, и я стал ждать, что осветится угол комнаты и будет видно, что она проз­рачная. Угол засветился! - но она к  тому же стала водить пальцем по краю баночки и, когда ее рука загораживала  фитиль, было видно: что пальцы просве­чивают как стекло.

 

-Звезды горят на улице, - сказала она, - и снег све­тится. Вы наверно замерзли тут? Окна не забиты...

 

-Нет, я же в шубе,

 

-Можно на улице погулять, если хотите ... или Вы спать будете?

 

-Можно, - говорю я.

 

-Тогда вставайте.

 

     Она встала с лампадкой в руке и прошлась по комна­те, теней от нее нет, подумал я, хотя может, тускло горел фитиль.

 

-Вставайте-вставайте!

 

     Я пошевелился. Убедился, что я жи­вой. Посмо­трел в окно и начал вста­вать. Застегнул две пугови­цы на шубе, куда я руки засовывал греться, посмот­рел на постель и - и заглянул к ней в лицо, она улыбалась.

 

-Ну вот, - она сказала, - а я думала, Вас нельзя под­нять с постели. Пошли ... Лам­­падку на место поста­вим.

 

     Она нагнулась, поставила лампадку. Подошла к окну. Протянула ко мне руку, я дал невольно и она сказала:

 

-Полетели!

 

     И мы вылетели в окно, над деревом полукругом и...  вверх. Деревня спала. Но луна светила ярко.

 

-Хорошо? да? - сказала она.

 

-Да, - сказал я.

 

     Мы неслись над деревней. Светился снег за деревней, где был редкий лес. Светились крыши. Потом вдруг стали спускаться.  Я думал, мы полетим, черт знает куда - за дальний лес, в там какую-нибудь другую деревню. Но мы вдруг спустились на краю, перед пос­лед­ним домом. Там горел свет.

 

     На крыльце стало темно сразу, но она толкнула дверь. От туда спросили: "Кто?" Она сказала: "Мы." И дверь открыли. Когда я входил, то посмотрел на крюк, кото­рым запирали дверь, но не увидал его. А меня уже втолк­ну­ли в комнату, там было человек восемь народу и свети­ла лампа. Я стал разде­ваться по примеру Клавы. Она-то уже не прозрачная! - уди­вился я. Гости шу­ме­ли. Кто-то закричал: "С Рождес­т­вом!" Я зашел за ней в комнату. Она тут же села на что-то и меня притяну­ла.

 

     Лица у всех были веселые. На  столе  - шпроты, салат, водка, холодец, бутыл­ка вина, одна бутылка без этикет­ки, огурец и хлеб.

 

-Я, - сказал  какой-то усатый мужчина, вставая, - рад при­ветствовать наших гостей! Мы только что гово­ри­ли, а где Клава?  и вот она сама, да еще и не одна. А Вас как зовут, Юрой?

 

-Да, - сказал я, - откуда Вы знаете?

 

     Все засмеялись.

 

-Штрафную ему!  - сказала какая-то  молодая толс­тень­кая женщина, мне про­тянули рюмку. Я выпил.

 

-Подвиньтесь-ка для нашего гостя, - сказал этот усатый и стал приглашать меня рукой к середине стола. А он толкнул плечом рядом сидящих, и они не качнулись, а подвинулись, но двое или трое, сдви­нув­шись со скамьи, исчезли в стене.

 

-Вот садись, - сказал он, показывая рукой рядом с собой.

 

-Иди-иди, - сказала Клава.

 

     Я пересел, а Клава говорит соседке:

 

-Ох, ты и толста, мать, ну и толста!

 

     И берет ее за руку и рука отрыва­ется от тела. Она берет за плечи - и плечей нету, она за голову... и головы нет.

 

-А ты пей! Не обращай внимания, - тол­кнул меня в бок усатый, - они еще дол­го будут собираться!

 

     А Клава принялась и вторую жен­щи­ну разрушать. Чего-то она пригова­ри­ва­ла при этом ("хороша-хоро­ша  де­в­ка!" -  вроде  этого).  И скоро она осталась одна на скамье. Усатый под­мигнул мне:

 

-Пей, теперь будем веселиться - я, ты, да Клава!

 

-Пей, не бойся, - сказала Клава и схва­тила огурец со стола.

 

     Я выпил вино. И стало темно. Уса­тый кинулся на Клаву, Клава - в окно, я хотел за ними, но споткнулся о ящик. Я был у себя в комнате уже. Быстро они меня перенесли, подумал я. Мне не оставалось ни­чего, как лечь. Я посмо­трел в окно - луна продвину­лась к углу дома, и на озере снег светился ярче, чем везде. Я лег и заснул. Странная ночь, подумал я засыпая,  настоящая как.. под Рождество .

 

(1977   может быть - ? писал в гостях у Гали Мальцевой)

 

-=-

 

 

 

 

теги

РОЖДЕСТВЕНСКИЕ ИСТОРИИ * Косаговский, * Ночь перед Рождеством Косаговский *,Ночь перед Рождеством Косаговский текст-трек-фильм