Хочешь, я буду петь тебе песни, когда темно? Хочешь, я буду хрустальной водою твое разбавлять вино? Хочешь, я буду рабыней, чтоб ты затушил меня, как свечу?.. Хочешь? Я – не хочу.

Хочешь, я буду дивною и прекраснейшей на земле, чтобы из-за меня погибла земля в золе? Хочешь, я буду Еленой, чтоб ты устал от моих причуд? Хочешь? Я – не хочу.

Хочешь, у черных мелей я буду ждать гостей? Хочешь, я пропою тебе песню чужих смертей? Хочешь, я буду Сиреной, стеклянным сосудом земных страстей, чтоб сгинул ты в борьбе за мою постель, но не жалел о себе ничуть? Хочешь? Я – не хочу.

Хочешь, я буду ждать тебя много лет? Веришь, что я смогу это? Веришь, нет? Хочешь, чтобы Итака тебя ждала, были бы хлеб и сыр на краю стола? Сын твой будет ждать тебя в теремах. Знаешь, я назову его – Телемах… Хочешь идти один меж Харибд и Сцилл? Хочешь, чтоб солнце тлело, и ветер стыл, выстыл – и ты пришел – к моему плечу? Хочешь? Я – не хочу.

Хочешь, чтоб днем и ночью был рядом – я, чтобы стекала медь с острия копья, чтобы прекрасный огненный полубог возле тебя сворачивался в клубок? Чтобы в тела троянцев вонзать копье, чтоб, опьянев от крови, кричать – мое? Чтобы махайра резала плоть и медь, чтобы любить на выдохе кровь и смерть, чтобы убийца воинов был с тобой? Чтобы звенел на грани морской прибой, чтобы какой-то старец в тебе воспел больше, чем лишь одно из ахейских тел? Чтобы в осаде Трои ты был убит, чтоб разыграли боги с людьми гамбит, чтобы Фетида плакала и звала, только меня вернуть уже не могла? Чтобы, тебя, мой друг, одного любя, мертвого я оплакивал как себя? Чтобы рванулся в битву – кровав, устал, - с именем одним твоим на устах? Знаешь, тебе меня не придется ждать, знаешь, я не хотел тогда – побеждать. Чтобы победа – девка о двух крылах собственноручно наш хоронила прах: помнишь, как ты учил меня: жив – борись? Я без тебя скучаю. Стреляй, Парис! Горечь – она забудется во хмелю. Помни, что я тебя одного люблю. Старец потом раскрасит строфою быль… правда ведь, ты меня одного любил?..
Пусть не вернется солнце: троянский дым темные кудри красит серо-седым, пусть не вернется время: небесный кров - он от пределов мира черно-багров.
Пусть не вернется время: ведь водоем времени слишком мелок для нас вдвоем.

1. Строфа
Итака. Море. Тень. Смиренный вид
Воды - меня опять вгоняет в жажду.
Ни войны, ни поветрия, ни вражду
Я не принес сюда. Я ядовит,
Я грязен, зол, я слеп. Но не принес
Ни грязь свою, ни злобу и ни темень.
Зачем ты тычешь носом, старый пес,
Мне в сединою траченное темя?..

3. Песнь об убийстве Крона
Помнишь, когда я сорвался прочь, словно стрела из лука? Что ты горишь, ледяная ночь? Что ты болишь, разлука? Видишь ли – я, Пенелопа, сын – это всего лишь трое. Что мне искалось тогда вдали, там под стенами Трои?

Я покидаю родной очаг, флейта горит и плачет. То, что спеклось на твоих очах, то ничего не значит. Лунный щиток оградит маяк, вспыхнет над ним корона.
- Что же ты делаешь в тех краях?
- Я убиваю Крона.

***
Помнишь, как тлела в костре зола, пахло вином и пеплом? Девушка руку твою взяла, кутала в белый пеплос. Помнишь, как бряцал копейный лес, солнце светило близко? Помнишь, как гневался басилевс раненым василиском? Помнишь, как билось в руке огнем яблоко женской свары, чтоб филигранью горел на нем голос твоей кифары?
Я и себя вспоминал с трудом, что ничего не значит. Ведь Одиссей не покинул дом, и Телемах не зачат, капли отравы на том костре искрами не летели, словно веселый смешной пострел змей не душил в постели… словно бы все это было сном, странным, бредовым, гулким, словно Ясон за своим руном не совершал прогулки, словно еще не несла лучей солнечная корона.
Дальше, неслыханней, горячей.
Раньше, к подошвам Крона.
Ночь похотлива, а вечер сер. Месяц от скуки рыжий.
- Сын мой! На что тебе этот серп?
- Славься, отец. Умри же.
Крон озирается – невпопад – серп рассекает нёбо. Время сбивается в водопад, мутное от озноба.
Холод ужасен, сторук, стоглав, небо дрожит от фальши, время дрожит и летит стремглав, вниз, холоднее, дальше…
Дальше, пускай молодеет мир, в Тартаре жарко, сыро. Раньше. Цветет за оградой мирт. Домик на месте мира. Я выхожу на морской прибой. Синее. Голубое. Что мне теперь поделить с тобой, с нежной моей любовью?
Пар над водою луна клубит, чуя себя не ровней. Время убито, как был убит старец рукой сыновней.
Знаешь, как хочется обласкать мира больную тушку! Мы не изменим себя: пускай. Снова – крути катушку… домик с оливами и водой выцветет, будет Время, старый отец, словно лунь, седой, взвалит на плечи бремя, снова вернется прекрасный сон, пыхнет пасквильной свечкой, снова рванет золотой Ясон вдаль за своей овечкой, снова Гераклов могучий лук песню споет тугую…
Только из худших своих разлук я изберу – другую.

2. Антистрофа
Какая блажь – строфа, антистрофа,
Печальное незнание предмета.
Сова и ночь. Засаленная смета.
Козлиный плач. Последняя графа.
Отец, подай мне руку: это я!
Но нет: теперь тебе дороже розы.
Танцует день на склоне бытия.
***
На склоне бытия пасутся козы.