Не знаю по какой причине это произошло, но могу себе немного представить те ощущения, которые могла испытывать она. Она, наверно, все чаще представляла себе, как ее дневник читают чужие глаза, и ей пришла мысль, что чужие взгляды подобны дождю, смывающему надписи на стенах. Или подобны свету, что раньше времени падает на фотобумагу в ванночке с проявителем и губит изображение.
Может быть она понял, что ценость и смысл ее памятных записей состоит лшь в том, что они предназначены только ей. В ту минуту, когда они утрачивают свое свойство, обрывается интимная нить, связывающая ее с ним, и она уже будет читать не своими глазами, а глазами публики, которая знакомится с документом, написанным другим. И тот, кто писал его, станет для нее существом посторонним. Поразительное сходство, которое все же останется между нею и автором дневников, будет производить на нее впечатление пародии и несмешки. Нет, она никогда не сможет читать свой дневник, если его коснутся чужие глаза!
И после закрытия ее дневника от публичного просмотра ее записи перестали быть опустошонными и изнасилованными так же, как опустошена и замарана была она сама, стало быть они и ее воспоминания - сестры с одинаковой судьбой. Она любит их еще больше.
Наверно, она перестанет чувствовать себя оскверненной.
Пусть это будет в пользу ей. А мне, мне от ее записей никогда не было приятно, будет меньше разочарований, пускай и в ущерб стремлению узнать о ней больше. Теперь будет желание сделать это в живую, при личных встречах...