Одесса, светолая, теплая ночь начала августа.
Шли, гуляли, по высоким обрывам над морем. Глядя на его широкую сияющую равнину, начал с шутливой важностью декламировать:
Луна блести. В такую ночь, как эта...
Она взыла его за руку продолжала:
В такую ночь
Тревожно шла в траве росистой Тизба...
-Прости, что это ты даже Шекспира знаешь, откуда?
-Оттуда же, откуда и ты. Не всегда же была добродетельной девушшкой и обвательнецей этого города. ПРосто в школе хорошо училась.
-Да, знаешь, это так давно было...
-Милые дерзомти, что ли?Ошибаешся - всего два года назад.
Он покосился на ее высокую, прямую фигуру, на оживленное лицо с красивыми родинками:
- Правильно. Я еще как толко с тобой познакомилмся, дал тебе лет двадцать. Но это для тебя только самый разгар.
-Оставь в покое мою молодость, у меня может быть уже все за спиной. Лучше скажи, кто это Тизба, я забыла.
-А я и не помню. Все равно - дальше чот-то чудесное, вроде
-Совершенно чудесное:
И тень от льваувидев прежде льва,
Вся ужасом обьятая, пустилась
Стремительно бежать....
Он грусно продолжал:
В такую ночь печальная Дидона
Стояла на пуствном берегу...
Она кончила в тон ему:
В такую ночь
Медея шла, в полях сбирая травы,
Волшебные, чтоб юность возвратить
Язону старику....
-Господи, каак, хорошо! Тень от льва, какая-то Медея, какие-то травы волшебнве...И никого-то нет, кто б полюбил меня!
-А я-то на что?
- Ты цинник и прозаик. А мне нужен поэт. Да и не к чему - две недели твоего отпуска вот-вот пролетят стрелой, а там опять Москва!
-Не беда. Хорошо только короткое счастье.
Как сладко спит сияние луны
Здесь на скамье!
-То есьт не на скамье, а на этом обрыве. Посидим немного, Медея
-Посидим, Язон...
Свернув с тропинки, сели на пересохшую траву над самв обрывом.
-Что хорошего у тебя, Дидона, так это твой грудной, украинцкий голос. И потом, ты умница, веселая...
Она сняла с голой ноги кроссовок, вытряхивая из него песок, и пошевелила пальцами продолговатой ступни, до половины темн6ой от загара.
-И нога чудесная. Можно поцеловать?
-Ни в коем случае. В такую ночь печальная Медея... В такую ночь... Ну что это за безобразие, даже не дает договорить...
Возварщались медленно, поздно, когда луна стояла уже совсем низко, золотаявода сумрачно светилась у берега внизу, и было так тихо, что слышны были ее полусонные приливы и отливы.