Были в Ниде.
В Ниде, собственно, нормальному человеку делать нечего.
В Ниде хорошо быть трахнутым на всю голову мизантропом. Ненавидеть человечество, прогуливаясь по променаду - много ли нам мизантропам для счастья надо?
-Ну деревня же, деревней... - говорит Василискина.
Ну... да. Деревня и есть. На всю Ниду - один магазин, жизнь в котором не затихает никогда. До моря 4 км, до кемпинга - 3. Лисапедисты эти чеканутые. Кот в янтарном ожерелье. Утята, сбившиеся стайкой на бетоне. Дождь. Настоящий хлебный квас. Неподалёку от морского музея пасутся две козы. Как и гласило пророчество немудрящей детской песенки "один серый, другой - белый"
Василскина, заголив спину до самых плеч, кормит серую козу морквой. На сороковой секунде кина, к этому празднику жизни пытается присоединиться другая коза, белая и немножко беременная. Понимая, что она чужая и морквы не перепадёт, вторая коза серет горошками и пытается съесть Олину сумку. Оля протестует. Коза удаляется. Финал триллера.
Где-то под боком, но в другом измерении Клайпеда. В Клайпеде - Праздник моря.
-Вы на него приехали? - интересуется таксист.
-Ааааа? - уточняет Оля.
Оля у нас - Возняцки на всю голову. Пока дойдёт, что это к ней обращаются - Клайпеда со всеми праздниками успевает закончиться.
-А что такое праздник моря? - приходит на выручку Василискина.
Что такое, становит ясно ещё на пароме из Ниды. Василискина хищно принюхивается и сообщает радостно:
-Пахнет праздником!
Пахнет, на самом деле, шашлыком. Но у каждого своё представление о празднике. Где-то бухает барабан. Из всех радостей жизни, Василискина выбирает космополитичные, с красивым названием - лангош.
Смотри ка, глобализация добралась и до Литвы. Правда, скрасилась литовским колоритом - тут жареную лепёху щедро поливают сметанкой и посыпают помидорами с сыром.
Василискина только притворяется девочкой. А на самом деле, она сиамская кошка. И сметанные усы оставленные лангошем это только подтверждают.
-Дай мне колбасу понюхать! - требовательно протягивает она кофейного цвета лапку.
Обнюхивает, фыркает и трясёт лапой. Фу! Неправильная колбаса. Давай закопаем! Дай сыру!
А потом мы долго бродим по гульбищу, мимо палаток с однотипной пищащей, жужжащей и прыгающей китайской хренью, мимо поделок из янтаря, мимо едален и пивален, мимо картин и колбасных ларьков - э, нет! - совсем не мимо.
В жопу картины, мимо вяленых колбасок я не пройду.
-Ты сердишься? - сочувственно спрашивает сиамская кошка.
И облизывается. И прищуривается хитро. В мягкой, до поры до времени лапке, спрятаны острые коготки.
-Нет. - говорю я. - У меня разорвано прямое соединение с космосом. Не обращай внимания.
Соединение с космосом разорвалось, когда я фоткала Большую Дюну и у меня села батарейка.
Она огромная... Да, Господи, не батарейка же! Дюна! Даже так - ДЮНА.
И абсолютно не из этого мира. То есть, человечество уверено, что из этого, но я ему не верю. Что оно понимает, ваше человечество, которое на пртяжении последних четырёх лет только и делает, что ломает компьютеры? Правильно - ничего.
А Дюна - живая. Просто задремала на время. Дышит во сне, шевелит рыжим песчаным боком/
-А давай в следующий раз поедем куда-нибудь, где мы ещё не были? - мурчит Василисина.
-Давай. - соглашаюсь я.
Интересно, есть ли ещё на земле места, где водятся Большие Дюны?