Двенадцать лет. Двенадцать сучьих, пулей мелькнувших лет.
Кажется, только вчера я искоса взглянула на девочку в белой водолазке, автоматом отметила про себя "Вот это сиськи!", а потом эта девочка приходила, укладывала голову мне на плечо, без всякого эротического подтекста, смотрела ясно и доверчиво, списывала у меня контрольные, опаздывала с написанием диплома, за что мы с Ленкой пиздили её без жалости, а когда совсем уж дедлайн накатил, я сказала: "Берёшь мою курсовуху по уголовке и делаешь из неё диплом", она взяла, расставила полуторные интервалы и сдала... "Я люблю тебя, маленький глупый заяц" - сказала я ей однажды. "Я люблю тебя, большой, мудрый заяц" - ответила она.
Кажется, пару часов назад мы шли со второй под руку, по свежевыпавшему снегу, оставляя на белом две цепочки следов, и она с горечью рассказывала, что вытворял её алкаш-муж, а потом мы смеялись, над бедностью, над беспросветом, над вечным безденежьем. А потом она пошла работать продавцом, два через два, и я писала лекции, самые подробные, самым разборчивым почерком, чтобы она ничего не пропустила за два дня на работе, а она приходила и рассказывала, так, как могла только она - с невыразимым, прекрасным, поющим украинским выговором из-за которого она так мучилась на риторике. "Ну что значит - украинский выговор?" - возмущалась она. "Ну понимаешь... - мучилась я. - Вот речь у тебя - она поёт." Я тоже никогда не была сильна в риторике. Мне просто нравилось, когда она говорила и при первых звуках этой волшебной флейты, я замирала и слушала с наслаждением.
Кажется несколько минут назад мы шли втроём в кафе. Поводов тоже было три - зарплата у меня, зарплата у Ленки, родители прислали денег Пончику. Картошка фри с майонезом, шампиньоны, мясо с сыром. Про калории никто не думал. Потому что жрать хотелось. И это было счастье - проставиться и накормить друзей.
Кажется только вчера...
Машины, права, квартиры, работа, семьи, разводы, карьера, дети, собаки, поездки. Вроде не так давно...
А оглянёшься - двенадцать сучьих, пулей мелькнувших лет.