Да вы его знаете.
Коваль Виктор Станиславович.
роли в кино
1959 Заре навстречу
1958 Дружок :: Миша Козлов :: главная роль
1956 Необыкновенное лето :: Витя Шубников
1955 К новому берегу
1955 Дело Румянцева :: Сашка Евдокимов
1955 Васек Трубачев и его товарищи :: эпизод
...Я узнала его, когда ему было уже за пятьдесят, длинноволосым, лысеющим, по-прежнему диссидентствующим, принципиальнейшим буддистом ("Что это Вы читаете?" - мягко отвел руку, - "Апокрифические евангелия первых веков христианства? Я принадлежу к другой конфессии..."). Но главное - замечательным художником, с юмором иллюстрирующим политические опусы в бизнес-газетах. А еще главнее - интересным поэтом, актером, замечательно "исполнявшим" собственные стихи, и философом с оригинальным взглядом на мир... У него был проект с Бутусовым, Луферов исполнял песни на его стихи...
Теперь пусть говорят мэтры...
"Маленький артист, он все делал точно, даже сам пытался проводить съемки: командовал «Мотор», «Генеральная репетиция». Видимо, хотел стать или актером, или режиссером, но так получилось, что… он перестал расти после этого фильма, потому что думал, что если вырастет, то его больше не будут в кино снимать. У него было несколько бабушек, они следили за ним и отмечали его рост, он действительно перестал расти. И вроде они обратились к профессуре, сказали, что у него какой-то психологический шок. Бабушки запретили ему сниматься в кино, чтобы он рос, был здоровым, нормальным человеком. И меня даже попросили не звонить ему. Мы встретились через 10 лет…
— Мальчик вырос?
— Да, немножко вырос. Он окончил художественное училище, работает учителем рисования, а актером он не стал, зато жив-здоров… Мы встретились в период подъема субкультуры хиппи. Борода у него была большая, длинные волосы — изменился. Одни глаза только, как смородина, черные, остались."(Геннадий Юхтин)
Виктор Коваль – человек-легенда поэтического перфоманса, автор знаменитых речевок, которые до появления черной музыки в России своим ритмом напоминали самый настоящий реп.
Дочка, пальцем в небо тыча,
Вопрошает, изумлённая:
Это бездна наша личная,
Или с кем-то поделённая?
Знаю. У авторитета,
Чьи таланты разумеются,
Тут покамест нет ответа,
Но зато всегда имеются
Личные песни
Об общей бездне.
(Стихотворение «Детский вопрос» )
Лев Рубинштейн: Виктор Коваль – совершенно замечательный человек, поэт рапсодического типа, которого трудно читать глазами – его надо видеть. Его вызывающе оригинальная поэтика неотделима от его облика, его речевых интонаций, его быта и вообще бытия. Коваль совершенно не поддается классификации. Что это - лирика, кабаре, балаган, шаманское камлание? Это ни то, ни другое, ни третье. Это Виктор Коваль, уникальное синкретическое явление. Кто не знает "Уходя на тот свет, не забудь выключить этот", тот не знает ничего.
Михаил Айзенберг: Сейчас уже трудно реконструировать первое впечатление от Коваля. Это было очень смешно, но почему-то страшно. Это было страшно, но очень радостно. Все как бы слегка заиндевели. Вряд ли кто-нибудь тогда смог бы точнее сформулировать то ощущение события, которое нельзя ни с чем спутать и не возможно сымитировать. Мы услышали нечто в том роде, которого раньше не существовало. Не существовало вещей, в которых музыка нового покроя и русский текст находился бы в таком удивительном соответствии, в таком ладу. Они не только не мешали друг другу, но из их соединения возникало еще одно новое измерение.
А вот здесь можно послушать и посмотреть, как Виктор Станиславович исполняет свое стихотворение и стихотворение Михаила Айзенберга.
http://www.openspace.ru/literature/projects/75/details/2973/
Ну, и на загладку - забавное...
ВИКТОР КОВАЛЬ
ГОМОН
(птичья сценка в стихах)
Ребята!
Наша стая перната, хвостата, крылата.
Ребята!
В стае состоя, крякая да вякая -
Покурлычем про всякое!
(Курлычат.)
- Курлы-курлы прилипло к языку,
Как извращённое ку-ку!
- Курлы-курлы не липнет к языку,
Естественней ку-ка-ре-ку!
- Курлы-курлы - жаргон урлы,
Не говорят орлы: курлы-курлы!
- А говорят, что у орлят
Уже в яйце орлиный взгляд.
- А у пеночки - кривые коленочки.
- А у синички - под глазами синячки.
- А у клестов - полно глистов.
- А у дубоноса - в зубах папироса.
- А у нас, у птак, теперь всё не так.
И о козодое представление другое,
И в смысле попугая линия другая.
- А вот пищуха-то - сама щупла,
А щупала щегла!
А чего щегла-то щупать-то ещё-то?
Щеголиха выщипала ему тыщи.
Она и легла-то под щегла-то ради злата.
Щас гол щегол как кол,
К тому ж - алкогол!
Ну, пищуха, чувиха, чуять
Надо на почве чувств, чуять!
- Это я, тетерев, насчёт директив.
- Затребуйте у стрепета.
- У стрепета, стрепета...
А где стрепет-то?
- Стрепет у сарыча, сарыч у сапсаныча,
А сапсаныч на плече
У человече, а человече далече.
- А я вертишейка Толяка,
Меня волнует клоака.
- А я волнистый Валера,
Весь мир - вольера.
Такой дурдом, что пардон!
- Полезен ли поползень для области?
Его поползня - мышиная возня.
Не полетит поползень в Пльзень!
- А вот индюк, болтун и балабол,
Слетал на Балатон.
Теперь долдонит, как неоплатоник,
Что основа - Платон, но основное - потом.
Позор! Послали позёра на святые озёра!
- Петь, Петь, надо терпеть.
- А я не могу. Прилетаю в Калугу,
Иду по лугу да гуляю по лугу,
И куда там ни плюнь - всюду лунь луговой
С головой сивой, злой, агрессивной,
Псиной воняет невыносимой.
Ну его, думаю, плюнь.
Плюнул, а там лунь
Луговой и лукавый
Стоит как лягавый.
Нету птаков дрянней
Луговых луней.
- А говорят, был приказ...
- Тссс! Среди нас бекас.
- Это я, тетерев, насчёт директив.
- Затребуйте у стрепета
Детского лепета.
- У стрепета, стрепета...
А стрепет-то где?
- Где, где...
Тарахтит на тахте.
- А где она, тахта-то?
- Да тут была когда-то.
- Это ты про тахту-то, про тахту-то,
Что она тута?
- Про тахту, про тахту.
- Ну и где она, тахта-то?
- Да тут была когда-то.
- Да нет её тут, тахты-то.
- Ну а сам-то ты как, ты-то?
- Кто, я-то, я-то?
- Да ты-то, ты-то.
- Да вот спина моя крылата,
А на ногах моих копыта.
- А я тут щурка,
Щурка пчелоед. От меня один вред.
Ем пчёл. Причём
Перестал есть пчёл -
И нá тебе: выродок, сказал зимородок.
- Потому что щурка глупый как чурка.
- Кто, я-то, я-то?
- Да ты-то, ты-то.
- Эх, голова моя перната,
Словно харя не побрита.
- А я тут сыч, Иван Фомич.
И сын мой сыч - Фома Иваныч.
И его сыч - Иван Фомич.
Мы сычи - многочи,
Многочи-богачи,
А у филина - одна извилина.
- А я сова, сова сплюшка.
С кем сплю, тому и шепчу на ушко:
Спишь, что ли, спишь, что ли?
Не спи, не спи, спинку
Почеши да грудку.
- А я тут утку,
Утку чесал блохастую.
Это я хвастаю, хвастаю!
- А я хвастаю,
Что цаплю чесал голенастую.
- А я - ржанку, задрав ей пижамку.
- А я - пискульку, поскольку
Пискулька не пигалица
И как змеюка двигается.
- А я - клушу - за милую душу.
- А я - тётку авдотку -
За закусь и водку.
- А я - лысуху - за мясную муху.
- А мне за кусочек сала
Синичка вчера отчесала.
- А мне был сон,
Во сне был Сам.
Из пепла, говорит, восстану -
И всех достану!
- А мы тут галки,
Галки со свалки,
Вспоминают галки
Битву при Калке
И Грюневальде,
Эх, наливайте!
- А я по пьянке, на Лубянке будучи,
Сидел на Эдмундыче.
- А я попирал Николай Василича.
Это такая силища!
- А я попирал Человека матёрого,
Позабыл как зовут которого.
- А мы тимирязевцы. Нам всё без разницы.
Климент Аркадьевич или Климент Ефремович.
Была б голова - остальное усядется!
- Алё! Это гусятница?
Попросите гуся. Почему нельзя?
Говорит его кожа гусиная
В натуре желтовато-синяя.
Передайте гусю, что без пёрышек
У него очень много пупырышек!
- А я тукан, стучу об стакан.
Пустовато там, пустовато.
А ведь натура-то натурата
Не терпит пустоты-то.
Ну а сам-то как, ты-то?
- Кто, я-то, я-то?
- Да ты-то, ты-то.
- Что я свил, то и свято.
Но это я-то. А ты-то?
- Отлетаю от быта.
- Вить, Вить, а вдруг пора посметь и свить?
- Фьюить-фьюить...
- А я в душе пою о чиже.
Ты чего, чиж, молчишь?
Взял бы листочек, чиркнул бы строчек
Пару-пяточек
Насчёт птенчиков да гостинчиков.
Уничижаться перед чижом -
Не перед чужим!
- Выскажусь кратко:
Куропатка - психопатка.
Смазав пятки, беги без оглядки
От куропатки
Бывают ребятки.
- А я заморил червячка - ам!
И сыт навека. Мам!
А отчего ворона - ворона?
- Оттого, что ПВО
Против воздуха оборона.
- А у аиста-то не стоит!
Об этом я и кукую:
Сам-то аист стоит, как этот.
А этот-то - ни в какую!
- А у меня, у марабу,
Написано на роду,
Что я как негритос
Распространяю орнитоз.
- А что такого нам привёз
Какаду из Катманду?
- Да кой-какие пустяки для пустельги.
- Говорит пустельга,
Что жизнь недолга.
Пусти пустельгу на неделю
Постоловаться в постелю.
- С постылым-то постоловаться,
Как со столом поцеловаться.
- А я по масти божьих пташек
Определяю вид монашек:
Вороная спинка - бенедиктинка,
Бурая самочка - францисканочка.
- А мы тут гули. Гули-гули.
Гуляли, гуляли, а нас обули.
А нам-то - гули? Ну обули так обули.
С этой минуты
Гуляем обуты.
- Это я, косач, насчёт недостач:
Подскажи-ка, сорока, где нету пророка?
- Где, где... На тахте!
- Это ты про тахту-то, про тахту-то?
- Про тахту, про тахту...
- А я про свободу!
Про свободу пою удоду,
А мне удод - об иллюзорности свобод,
Потому что ходит удод
Тайком в огород
И там верит пугалу как идолу!
- А моей веры предмет -
Под корою короед.
Есть обед - спасибо тебе, короед!
Нет обеда - верю в короеда!
Таково моё кредо.
- А вот орлан верит в аэроплан,
Как в исчадье птицелова.
Гусь буду, честное слово!
- А я верю в чибиса, а не в чудеса!
- А мы к вам овсянки по поводу овса!
- А мы коноплянки насчёт марихуанки!
- А мы к вам от ибиса
По поводу Анубиса!
- А мы к вам по поводу Попова.
Чучело готово?
- Кто-то, ты кто?
- Я тот, кто кто-то!
- Кто, ты-то, ты-то?
- Да я-то, я-то!
- А я лунь болотный.
Хожу, как гусь голодный.
Есть охота, да нет болота.
- А мы братцы воробушки, единоутробушки.
Летим к старушке на предмет горбушки.
- И мы к старушке на предмет горбушки!
- На предмет контактов всех птеродактов!
Взлетает стадо на предмет чего надо.
Птахи!
Не о том наши взмахи,
Что мы, суматохи, собираем крохи.
А о том наши трели,
Взмахи и вздохи,
Что мы, птахи и суматохи,
Не змеи, не звери, не блохи, не рыбы!
А ведь могли бы,
Могли бы,
Могли бы.