Собака-поводырь и длинная трость из чёрного африканского
дерева, подаренная одним богатым пациентом, вылечившимся
от радикулита - вот неотъемлемые атрибуты каждого слепого
утра. А потом? Потом день, которого не видно, шумная
машина с водителем неизвестной внешности, полуоткрытые
окна сквозь которые доносятся солнечные крики, оставшиеся
от белокурых детей, шорохи облетающих листьев, свистки
невидимых милиционеров и бесплотный ветер, который, слава
богу, пассажир может ощутить, почувствовать. Так же, как и
все.

И этот, знакомый до запаха хлорки, стерильный, наверное
белый кабинет. <<Массаж и мануальная терапия>>. Выверенный
до шага маршрут - к журнальному столику в углу, кнопка
<> на стареньком CD-проигрывателе, и три с четвертью
шага влево, к кушетке. И вереница больных, расплывающихся,
ломающихся, вздрагивающих, под сильными крупными руками.
Руки были главным оружием и главным чудом. Немощный слепой
парень, впитывающий через них всю гадость злободневного
офисного клерского мира, дарующий взамен живительное тепло
и энергию здоровья.

Дверь беззвучно для всех остальных отворилась. Чуткий слух
уловил мягкий шорох четырёх ног. Мягкая поступь, наверное
две женщины. Или женщина с ребенком.



- Аня, подожди меня в коридоре, хорошо? - произнес низкий
женский голос, пропитанный невероятной усталостью.

Аня точно ничего не сказала. Но точно вышла из комнаты. Он
слышал, как дверь ещё раз открылась и затворилась извне.

- Здравствуйте, Вячеслав Юрьевич. Мы по направлению из
неврологии...

- Проходите. - сухо перебил женщину доктор.

- ... Простите, я хотела бы попросить вас.. вернее
сообщить об одной детали.

- Ну? - ещё суше ответил мужчина. Он любил просто свою
работу. По понятным причинам, его мало интересовала
внешняя сторона дела. Руки и тело - вот что главное. Чего
хочет от него эта женщина?

- Дело в том, что моя дочь больна. Серьёзно больна...

<<Как будто ко мне приходят космонавты...>> - черство-ехидно
подумал Слава.

- Дело в том, что пять лет назад, в пятнадцать лет, Аню
изнасиловал её старший брат. Он вернулся из тюрьмы тогда и
жил какое-то время у нас. Выпил, хотя знает что нельзя...
и... С тех пор Аня после сильнейшего невроза совсем не
говорит. Ни слова за пять лет. Всё слышит, понимает,
выполняет просьбы, но не произносит ни слова... - по
характерному всхлипыванию, доктор понял, что мать на
грани.

- Что вы от меня хотите? - чуть более открыто спросил он.

- Мы обращались к ведущим неврологам, психиаторам,
логопедам - всё без толку. Мне рассказал один из
профессоров, что вы владеете особым энергетическим
массажем, приводящим в тонус пораженную нервную систему.
Пожалуйста, сделайте всё возможное.. Выложитесь на полную.
За деньгами я не постою.

Слава услышал, как на стол шлёпнулась увестистая пачка и
громко сказал: - Уберите со стола это. Я всегда
выкладываюсь на полную. Я просто делаю свою работу.



Пять лет пронеслись, как один бесконечных выдох,
вырывающий наружу диафрагму, во время еженочных снов, с
его прокуренными обветренными губами, целующими
молочно-кровавую девичью грудь с родинкой, рыжая колючая
щетина, его худые, туберкулёзные руки в наколках,
срывающих нижнее бельё, голос, хриплый и дерзкий, но такой
родной. Брат. Как же так, братишка? Как же...

Не было смысла разговаривать. Не хотелось. Не говорилось.
Забылось, какого это - выражать словом мысль. И сейчас,
был только взгляд, устремлённый в светло-зелёную
больничную стену, с плакатами, царапинами и потёками.

Аня смотрела на трещины в паркетном полу и причудливо
доставала из мозга образы, согнувшихся обнаженных женщин,
сплетения рук и ног, улыбок и гримас скорби, подумав, что,
вернувшись домой, достанет свою любимую тонкую колонковую
кисточку, как в каждый из этих странных 1784 дня, окунёт
её в чёрную, тёмно-синюю или красную краску, и выплеснет,
вылепит, вымучает немую эмоцию на холсте, такую больную,
такую скорбную, но такую разную, каждый раз, видя которую
люди плакали и платили матери хорошие деньги. Очень
хорошие. Которых хватит не лечение, и на еду, и на одежду.

- Анют, проходи.



Девушка прошла, сняла черную кофточку, надетую на голое
тело и легла на кушетку. Доктор подошёл и коснулся руками
нежной бархатистой спины и... Аню как будто ударило током,
взорвало каждую клеточку, добралась до самых истоков, до
самой сущности девушки, а потом она почувствовала, как
руки переместились выше, к шее, но в то же время будто
остались по всей спине, и на пояснице и между лопаток.
Через десять минут, доктор тихо сказал, что сеанс окончен.
А девушка ещё лежала, наслаждаясь эдаким послевкусием,
силой, которая будто застыла в теле. Прошла минута, Слава
молчал. В дверь постучались. Наверное за ней. Девушка
поднялась и посмотрела на доктора. Она пристально
всматривалась... и утонула в его голубых, невидящих
глазах. Мужчина как-то почувствовал это и отвернулся.
Девушка вышла, оглядываясь и спотыкаясь. Доктор потёр
переносицу и с удивлением обнаружил, что руки дрожат.



Через неделю, мать с дочерью пришли вновь. В приватной
беседе, родительница сообщила, что после первой процедуры,
Аня очень сильно изменилась, появился блеск в глазах,
лёгкая улыбка, а картины наполнились чудесным сочным
светом, животворной каплей любви к жизни.

С тех пор девушка стала приходить каждый день. Славе
непостижимым образом нравились эти посещения, во время
сеанса, он удивительным образом чувствовал, что отдаёт всю
свою силу, с каждым разом приводит омертвевшие тонкие
материи души в чувство, а взамен получает сильнейшую
отдачу позитивной энергии выздоравливающего человека.
Вскоре он даже стал разговаривать с Аней, хотя раньше даже
и представить не мог, что будет беседовать с пациентом. Он
говорил с ней, зная, что не получит ответа, но всё же
ждал, каждый раз, рассказывая невероятные истории,
придуманные им, или сны, которые снятся ему, не
подозревая, что сцены из рассказов, Аня старательно и
вдохновенно переносит на холст в самых ярких и
трогательных представлениях. Сначала девушка отвечала на
вопросы Славы лёгкими прикосновениями. Один раз - <<да>>,
два раза - <<нет>>. Позже, девушка дома вырезала из картона
плотные буквы, принесла в больницу и составляла простые
слова. А доктор по очереди брал буквы и лицо озарялось
улыбкой, и казалось, даже слепые глаза улыбались, когда
ответ был им понят. Однажды, после очередного сеанса, он
услышал, как девушка подошла к двери, закрыла дверь на
щеколду и вернулась. Она всучила в руки Владу несколько
картонных букв, а потом обняла его. Он гладил её плечи,
волосы, попутно осознавая, что даже не знает, какого они
цвета. А она проводила руками по его губам, целовала его
руки, шею, глаза и дрожала от неиспытываемого доселе
странного, но сильного чувства...



Через месяц мать Ани, подкопила денег и устроила выставку
дочери в модном художественном салоне. Богема Москвы
отнеслась к неё довольно сухо, а вот истинные ценители,
коллекционеры были в восхищении. Все картины бли
раскуплены, а последнее полотно, называющееся <<Рука>>
купила известная европейская галлерея, выложив довольно
большую сумму.

Однажды вечером, в палату к Владу зашёл профессор
медецинских наук, глазной хирург и сообщил, что <<клиника
изыскала средства>> для экспериментальной операции по
лечению его редкого заболевания. Парень был невероятно
счастлив, он более пяти лет копил деньги, но не накопил и
половины необходимой суммы.



..Наркоз отходил тяжело, на глазах лежала марлевая
повязка. Сквозь гул в ушах, Влад, не утеряв свою
приобретнную чуткость, услышал два знакомых голоса:
профессора и... матери Ани.

- Операция прошла успешно, Мария Сергеевна. Сейчас зрения
пока нет, но скорее всего он может уже различать источники
света и крупные формы. Пройдёт несколько дней и наступит
улучшение.

- Доктор, прошу вас, раньше времени не говорите ему о
нашем участии.



Через два дня, Владу разрешили встать с кровати.
Поднявшись, он с удивлением обнаружил на стенах палаты
изумительные картины, на которых с потрясающей точностью
были изображены его прошлые странные сны, и истории
которые когда-то он выдумывал сам для себя, а потом и для
неё. Он услышал сзади шаги и сердце застучало, как мотор.
Обернувшись, он увидел, девушку, с тёмными длинными
волосами, зелёными изумрудными глазами, она улыбалась и
смотрела на него, неловко расставив в стороны руки, сжимая
пальцы, хлопая ресницами... Во всём её облике
чувствовалась особенная простота и бескомпромиссная сила,
открытость и наивность. Она подошла и он почувствал ту
знакомую и желанную руку у себя не щеке. Слёзы подкатили к
горлу, Влад хотел что-то сказать, но слова застряли, не
могли слететь в воздух, как будто он онемел. А Аня шумно
выдохнула, посмотрела в сторону, потом - вновь пристально
в его глаза и, с трудом двигая губами, невнятно
произнесла: - Йаа.. тэба.. лу..блу...